Новая молодежная политика России 2003‒ 2005

Глава 3. Весна-лето 2004 года — время освоения новых форм молодежного протеста.

Путин ожидаемо выиграл выборы, которые дали ожидаемые результаты в ожидаемой политической обстановке в стране ожиданий. Путин как президент-надежда получил в свои руки мандат на новый срок. И начал его реализовывать так, как он считал нужным. А нужным он полагал «построить по стойке смирно» всех политических акторов, имеющих возможность принимать какие-либо решения. Думу «построить» было несложно. Единороссы и так контролировали всю нижнюю палату парламента, имея в ней конституционное меньшинство, другие партии были обязаны Кремлю всем, а потому на них особого внимания не обращали. «Построившиеся» депутаты от обиды кусали локти. Как в оппозиционных партиях, так и в «Единой России». Двое из них в доверительной беседе ругались «мы заплатили такие деньги, чтобы сюда попасть, а тут никаких возможностей для того, чтобы проводить свои решения не осталось, все идет через Администрацию президента и правительство». Таких недовольных было море.

Главным недовольным была КПРФ, потерявшая половину электората и лишившаяся в Госдуме сколько-нибудь значимого присутствия. Долгое время Зюганов разбирался с теми, кто намеревался попасть в Думу, и должен был попасть в нее, но по причине провальной кампании Зюганова оказался не у дел. Потом перед Зюгановым встала проблема конфронтации с семигинским НПСР. Решение этого вопроса заняло несколько месяцев, посему активность коммунистов была лишь ритуальной — 1 мая, 9 мая, и т. д. А 3 июля прошло два съезда КПРФ. Один — семигинско-тихоновский — на пароходе, второй — X зюгановский — в Измайловском киноконцертном зале при выключенном свете. Какой из них более легитимный, неважно, вопрос в другом — что сказал Зюганов в своем докладе, прочтенном при свете фонарика.

Зюганов провозгласил готовность участвовать в антигобалистских акциях, а также биться за место на национал-социальной поляне, занятой жириновскими, лимоновыми и рогозиными. Коммунистов призывают налаживать отношения с творческой интеллигенцией: имеется в виду долгосрочная программа, запущенная Ильей Пономаревым еще в 2002 году по привлечению на свою сторону толковых журналистов, пиарщиков и аналитиков. Но, естественно, ключевым вопросом для коммунистов остаются отношения с молодежью. Партия отчаянно требует омоложения, на сегодня молодежь в возрасте до 30 лет составляет в партии всего 6,2 процента. Причем Зюганов признает, что во многих партийных ячейках молодежи не дают хода, а в результате молодежь, «устремляясь в Компартию, нередко не находит в ней для себя роли и места, и часто возвращается обратно на улицу». Этот фактор обуславливает и медленные темпы увеличения численности партийцев. За 2003 года рост составил всего 19 тысяч человек. Но эти ритуальные мантры, увы, ни к чему не привели, поскольку Зюганов, проведя прекрасный классовый анализ социальной ситуации в России, сделал из него абсурдные выводы, которые не позволят молодежи влить «свежую струю» в компартию.

В принципе, неудивительна линия, последовательно занимаемая коммунистами — фактический отказ от сотрудничества с маргиналами и люмпенами, которые «страшатся любых перемен» и «неохотно идут на контакт с коммунистами». Не имеющей перспективы признается агитация среди чиновников, а также среди служащих. Педагоги, научные работники и медики характеризуются как «наиболее зависимые от партии власти, придавленные и подчиненные ей». Зюганов также признает, что доверие ветеранов, пенсионеров и льготников перешло от коммунистов Владимиру Путину. Слой малого предпринимательства также признан поддерживающим «бонапартистский режим». Бороться с этими категориями населения коммунисты, слава богу, не собираются, Зюганов намерен «бороться за них». Но по аналогии с люмпенами становится ясно, что это завуалированное указание не выделять особых сил для агитации среди признанных бесперспективными кадров. Таким образом, КПРФ фактически лишилась массовой базы, где она могла бы рекрутировать молодежь, и решила остаться в позиции «собаки на сене», доживающей свой век, пока доживает свой век ее электорат*. То есть, доклад остался лишь красивой риторикой Зюганова, не воплощенной в жизнь за прошедший с тех пор год.

Недовольство других партий реально конвертировалось в действия в отношении молодежи. Среди «недовольных» вскоре оказался и «гиперлояльный» Рогозин. Сумев получить в свои руки фракцию, предав остракизму Глазьева, Дмитрий Олегович понял, что все равно сделать в Госдуме самостоятельно он ничего не сможет. Либо приходится блокироваться с «медведями», чего не поймет электорат, либо заниматься противостоянием с властью, доказывая, что его «Родина» борется за интересы народа.

Что касается партий, которые в Думу не попали, то они начали потихоньку оправляться от шока. «Яблочники», например, начали постепенно участвовать в региональных выборах, выступать в прессе, проводить митинги и пикеты. В конце марта, когда Госдума приняла в первом чтении проект закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» активисты «Яблока» впервые провели несанкционированный митинг вместе с членами КПРФ!

Одновременно лидеры российских партий, как прошедшие в Думу, так и оставшиеся за бортом, панически боялись поссориться с Кремлем. Необходимо было найти такую схему действий, которая бы гарантировала отсутствие проблем с Администрацией президента, но которая бы позволяла выступать открыто с оппозиционными идеями под собственными брендами. То есть, нужен был громоотвод. Таким громоотводом стали молодежные организации при партиях.

* * *

Первопроходцем было «Яблоко», что объяснимо: Явлинский находился в прострации, а Митрохину нужно было готовиться к кампании по довыборам депутата Госдумы в Москве в связи с переходом Александра Жукова из Думы в правительство на должность вице-премьера. Как ни странно, но «Яблоко», имеющее древнейшие в российской политике (то есть исчисляемые сроком больше нескольких лет) традиции организации молодежного движения, оказалась к 2004 году в такой ситуации, что все пришлось создавать «заново». Вкратце история Молодежного «Яблока» выглядит следующим образом. Первый руководитель молодежного союза «Яблоко» — Владимир Семенов, был фактически изгнан из партии из-за козней его преемника Эрика Лобаха, а также из-за того, что не нашел общего языка с Григорием Явлинским. Лобах, в свою очередь, ушел из-за того, что его позвали на работу в Минтруда в комитет по молодежной политике. Но, уходя из партии на рубеже 1997–1998 годов, Лобах сделал не очень красивый, с одной стороны, но понятный для политтехнологов поступок — он-де-юре «увел» из Яблока молодежный союз партии, поскольку тот был зарегистрирован отдельно. Затем Лобах активно пользовался этим брендом, вызывая возмущение у яблочников. Его сменил умный и деятельный Андрей Шаромов, которому пришлось создавать молодежку заново. Но после ссоры Явлинского и Вячеслава Игрунова, Шаромов, который всегда находился в хороших отношениях с последним, ушел вслед за Игруновым из партии. А вслед за этим распалась и молодежная организация «Яблока», державшаяся в первую очередь на харизме и активности ее руководителя.

Новому лидеру, которому доверили создавать яблочную молодую поросль — Илье Яшину — было тогда всего 19 лет. И работал он только в столице, поскольку на другие города у яблочников не было средств. Молодежное отделение в Питере было инертным, в других городах молодежное «Яблоко» не имело никаких позиций. У «Яблока» уже не было тех ресурсов, которыми располагала партия годом раньше, а потому Яшину пришлось создавать молодежную организация в очень трудных условиях, практически не имея никакой поддержки от партии, кроме моральной. Именно поэтому Илья Яшин пошел по пути, который в корне отличен от обычной практики создания молодежных движений при партиях. Лидер Московского Молодежного «Яблока» (ММЯ) создавал идеологическую организацию, широко используя свои личные знакомства. То есть, мы видим комбинацию вариантов «своя тусовка», «идеологическая структура» и «молодежь под партию». Общее число младояблочников, которые впервые смогли себя проявить лишь летом 2004 года, по моим оценкам составляло около 20 человек. Сейчас численность организации возросла до 100 — 150 человек. Финансирование организации со стороны «материнской структуры» было крайне незначительное — все знакомые с ситуацией в ММЯ журналисты говорят, что Яшин долгое время довольствовался зарплатой в 250 долларов, заместители (в том числе Ирина Воробьева) имели около 100–150 долларов, а рядовые активисты не получали ничего. И, пожалуй, это было хорошо — большая часть проведенных ММЯ акций показала искренность ее членов, что привлекло на сторону младояблочников симпатии многих журналистов*. Внимательно изучив опыт НБП, АКМ и других организаций, практикующих акции прямого действия, Яшин пришел к выводу, что заявить о себе молодежь в партии сможет только таким способом, в частности, копируя действия нацболов.

От «высшего руководства» партии было дано добро на проведение перформансов, флеш-мобов, пикетов и акций. С лета 2004 года ММЯ начинает активную деятельность. Пожалуй, первой заметной акцией стало забрасывание мемориальной доски с портретом бывшего главы КГБ Юрия Андропова краской 27 июля 2004 года. Во время этого действа, на которое у Молодежного «Яблока» не было никакого разрешения, пострадали двое активистов движения, остальных, в числе около 15 человек (пожалуй, тогда это и был весь состав ММЯ), задержали и оштрафовали. Среди выдвигаемых ММЯ лозунгов — «Долой полицейское самодержавие». Все активисты были одеты в майку с перечеркнутым портретом Путина. По словам зампреда партии Сергея Митрохина, так был проведен эксперимент «с новыми формами протеста, особенно актуальными в условиях усиления авторитарных тенденций». Все отметили схожесть «новых форм» со старыми нацбольскими, а также схожесть лозунгов.

Мало кто обратил внимание на то, что Митрохин «тренирует» ребят для использования их в ходе собственной пиар-кампании на выборах по Преображенскому округу N199, которые состоялись (вернее, не состоялись из-за того, что не был преодолен 25% барьер) 5 декабря 2004 года**. А это очень важный аспект, который упускать нельзя. Ведь, по словам старого яблочника, Виталия Камышева, члена Бюро Федерального Совета партии «Яблоко» в 2000 — 2004 годах, «в кампанию Митрохина вбухан был едва не весь нынешний бюджет партии, в регионы ни копейки не вкладывали (проиграны практически все региональные выборы 2004 года), а ему — дали». Мнение это тем более заслуживает внимания, что за то, что он его высказал, Виталия Камышева и ряд других представителей иркутского отделения «Яблока» выкинули из партийной организации. Таким образом, средства, на которые Митрохин мог готовить актив для агитации в округе, у «Яблока» наличествовали. Так, за этот счет происходила раскрутка ММЯ. Хотя валить все на Митрохина было бы некрасиво. Молодой паренек Илья Яшин оказался гениальным самопиарщиком. При помощи Сергея Казакова, пресс-секретаря Московского отделения партии, Илья Яшин завел 1 июля 2004 года себе личный дневник в Живом Журнале, через который сообщал о готовящихся акциях, об отношениях в ММЯ, писал личные комментарии. Пресса в то время была голоднана сенсаци, и это дало Яшину прекрасный шанс, которым он умело воспользовался.

Во-первых, на дворе царило лето, то есть, наступал сезон, когда писать практически не о чем. Да, монетизация, да, нацболы, да Путин, да, «Единая Россия», да, скандал в КПРФ, да, травля Киркорова. Но все это как-то скучно, и уже приелось. Писать не то, чтобы не о чем, событий много — одна Ингушетия чего стоит, да и суд в Катаре, но все же довольно большие коллективы газет переваривали топовые (главные) новости моментально, большинство журналистов лазало по интернету в поисках чего-нибудь интересненького, значительная часть обзванивала список из 20–30 «говорящих голов», требуя комментариев на те или иные актуальные события, меньшинство теребило свои источники. И тут появляется не набившая оскомину с вечными приковываниями наручниками к решетке НБП, а вполне себе аккуратная и почти что интеллигентная молодежная организация при «Яблоко». Либеральная пресса к тому времени уже с нетерпением ждала чего-то подобного на «демократическом» фланге. Ведь раньше приходилось скрипя зубами писать о совершенно не близких по духу нацболах, которые взяли на вооружение такой близкий либеральной прессе лозунг «Россия без Путина». А тут — вот оно — «наше, родное, либеральное»! Во-вторых, все тот же интернет. Журналистам, сидящим в ЖЖ, было очень просто добраться и до Яшина, который охотно раздавал комментарии, и до Сергея Казакова, который также не отказывал в этом благом деле, и до Сергея Митрохина, с которым писак охотно связывал все тот же Сергей Казаков.

В общем, Яшин становился мало-помалу знаменитым. И, пожалуй, сейчас для московской прессы он куда как более известен, чем его главные начальники, без которых в ММЯ не делается ни одного шагу — Явлинский и Митрохин. Казалось, что на этой почве может возникнуть конфликт между «отцами» и «детьми», но Яшин очень долгое время, до мая 2005 года, сохранял абсолютную, практически безграничную лояльность Явлинскому, и во всем слушался вышестоящее начальство. В итоге от действий «Яблока» остались только редкие интервью и комментарии «старших» в СМИ, а в реальности в Москве была видна только работа молодежного «Яблока».

* * *

Вернемся к «Родине». Рогозин почувствовал, что под ним «колеблется» электорат, довольно скоро после президентских выборов. Та немногая часть активной молодежи, которая была в «Родине» с момента создания, ушла вслед за Глазьевым, хотя потом ушла и от Сергея Юрьевича. Рогозин был уверен, что молодежь ему не нужна, поскольку у него уже есть РАПОС. Как он сам утверждал: «Изначально у партии «Родина» не было никакой концепции «молодежных крыльев». Мы полагали, что у нас молодежь и так неплохо представлена активистами Российской ассоциации профсоюзных объединений студентов (РАПОС). Но жизнь вносит свои коррективы. Ребята сами пришли к нам, создали вначале группу «Союз молодежи „За Родину!“. Активность шла через край, приходилось их унимать, направлять, помогать организовываться».

В этой обширной цитате есть очень много лукавства. Начнем с того, что РАПОС — организация сезонная, и, соответственно, в летний период неработоспособная. Кроме того, РАПОС — бюрократическая структура, которая не может быть легкой на подъем, соответственно, проведение срочных акций при помощи этой структуры невозможно. Наконец, РАПОС он выводит тысячи студентов, а не организует мелкие акции.

Бондаренко и Греков, Морозов, Босых, Сидоров, Развозжаев тоже, разумеется, вовсе не «сами пришли». Переговоры между Бондаренко, который тогда еще сотрудничал с КПРФ и Рогозиным продолжались около трех месяцев, прежде чем было принято окончательное решение о создании «За Родину»,или, как его чаще называют — молодежная «Родина». Бондаренко предстал 9 июня 2004 года в клубе «Че» вместе с Рогозиным в роли лидера молодежной «Родины». Клуб «Че» был выбран не случайно — тем самым младородинцы показывали свою революционность, Че Гевара должен был стать символом нового движения. Вместе с ним символами должны были стать еще и Гагарин и целая плеяда русских героев, но всем запомнился только Че Гевара.

Первую акцию Бондаренко провел уже 2 июля, выступая против монетизации льгот. Но на фоне толпы коммунистов, нацболов и АКМ, младородинцы терялись. Театрализованная акция «Сеньор-помидор» у дома на улице Улофа Пальме, где живут депутаты Госдумы, собрала 20 активистов молодой «Родины»*. Бондаренко выступал против единороссов, называл их андроидами, но все это было несерьезно по сравнению с перформансом нацболов в здании Госдумы, где те разбрасывали листовки и акцией тех же активистов НБП, приковавших себя к строительным лесам, окружавшим гостиницу «Москва», и вывесивших транспарант «Отмена льгот — преступление против народа». Да и коммунисты, которые вместе с молодежью из АКМ устроили митинг около здания на Охотном ряду, выглядели намного серьезнее и воинственнее.

Зато следующая акция молодежной Родины прошла довольно громко, хотя, на самом деле, являлась таким же бледным и жалким театральным представлением, что и предыдущая. 14 июля 2004 года Бондаренко, решивший совместить приятное (посещение Лондона) с полезным (наезд на Березовского), прибыл в британскую столицу в сопровождении шестерых активистов, телекамер и журналистов. Об этой акции следует сказать подробнее. Во-первых, она, по сути, аналогична проведенной тем же Олегом Бондаренко за 5 месяцев до того выездного представления «Вова домой!». Как уже говорилось выше, вполне можно полагать, что февральское мероприятие спонсировал сам Березовский либо его окружение. Теперь же оружие было направлено в сторону, скажем так, его же «изобретателя», а сама акция вместо «Вова домой!» называлась «Березовский, go home». Всего лишь семь активистов, среди которых, как потом оказалось, был журналист газеты «Версия» Михаил Тульский, выкрикивали около дома в Лондоне, где располагается офис Бориса Абрамовича, лозунги вроде «Посади Березу», затем двое участников, одетых в форму спецназа, уволокли того же Тульского, одетого в робу и символизирующего собой опального олигарха куда-то в сторону, и на этом весь перформанс закончился. Казалось бы, ничего интересного, но наличие телевидения и многочисленных журналистов сделали Олега Бондаренко героем дня. А вскоре после этого на новоявленного «героя» посыпались обвинения, кстати, не без помощи того же Михаила Тульского. Суть обвинений в принципе, невинна: «целовался с журналистками», «пил», «не попал на всемирный марксистский конгресс», и т. д. Но имидж Олега Бондаренко это подпортило радикально. Тем более, что среди обвинений были и серьезные, и соответствующие действительности — в частности, в том, что в молодую «Родину» набирают скинхедов и людей, не имеющих никакой идеологии**.

Действительно, СМ «За Родину» выглядел очень странной организацией. Активистов в нем насчитывалось человек 10, а участников мероприятий — от 50 до 70. То есть, если подходить к классификации типов создания организаций, то мы поймем, что младородинцы создавались по следующим лекалам: «молодежь под партию», «следуем моде» и «распил бюджета». Особенно важно здесь второе направление «следуем моде»,

Когда недавно я спросил Сергея Шаргунова (нынешнего лидера молодежной организации партии) и Олега Бондаренко (в момент написания книги он был заместителем Шаргунова) о том, зачем вообще создавалась их организация, они гордо и возмущенно начали доказывать, что «не Рогозину же с козлом к офису „Единой России“ выходить»! На мой следующий вопрос «а почему бы, собственно, и нет?» ответа они не нашли. Вот и я не нашел ответа, зачем Рогозину молодежное крыло. Только если дань моде.

Но это если не рыться в большой политике. Если посмотреть, что тогда происходило у Рогозина в Кремле, станет понятно, что ему нужен был точно такой же громоотвод, как и «Яблоку». Для этой цели Бондаренко был вполне пригодной кандидатурой. Хотя Рогозин был обязан учесть команду, которую привел с собой его новый специалист по молодежи — один Ярослав Греков чего стоит! Рогозину стоило поручить кому-то кураторство над молодежкой, а не пускать все на самотек.

* * *

Примерно в это же самое время Станислав Белковский (возможно, через него и Березовский) начал диалог с левым молодежными движения, чтобы познакомиться с их лидерами и осознать, насколько они могут быть встроены в проекты самого Института Национальной стратегии. Как раз в то время, когда в КПРФ творился вселенский хаос, обусловленный проведением двух параллельных съездов — семигинского и зюгановского, а в Администрации президента решали, кто им кажется более управляемым и за кем стоит сохранить бренд КПРФ, 6 июля 2004 года ИНС Белковского провел семинар, на который Белковский собрал под одной крышей почти всех представителей молодежных протестных движений, известных в то время. Тема заявленного обсуждения называлась «Новые левые». Ни одного представителя НБП на семинаре не было. Это особенно важно отметить, поскольку в то же самое время Александр Пронин по поручению Белковского создавал партию «Реванш».

От этой несостоявшейся партии надо рассказать подробнее. После победы Путина на выборах президента и после того как стало очевидно, что «Либеральная Россия» провалилась как проект, Березовский решил создать партию не с «правого», а с «левого» фланга. Делать партию в 2004 году было еще довольно просто — закон, увеличивающий минимальную численность членов партии до 50 тысяч человек, а численность членов региональной организации — до 500 человек еще не был принят. В 2004 году казалось, что собрать 15 тысяч (Березовский предложил делать партию с запасом в 5 тысяч членов, помимо обязательных 10 тысяч) и найти по 150 человек в регионах довольно просто. Так оно и было. Проблема была не в том, чтобы «найти» — проблема была в том, чтобы партию зарегистрировали. Для этого Борис Абрамович сам не стал объявлять о своих интересах, как это было в случае с печально известной ющенковской «Либеральной Россией», а предложил заняться этим вопросом Станиславу Белковскому. Партию намеревались назвать истинно патриотически — «Реванш».

Подозреваю, что Березовский дал слишком маленькую сумму на создание партии. Белковский не стал заниматься этим вопросом лично, а позвал старого знакомого — Александра Пронина, с которым они вместе делали в свое время так же успешно провалившуюся партию «Союз» на деньги того же лондонского сидельца. То есть, идея изначально была гиблой. Пронин набрал аппарат из знакомых коммунистов и через базы, купленные на рынке, и через знакомства начал создавать партию. Очень порадовали списки отделений Кавказских республик, где обычно присутствовала одна единственная фамилия на все отделение. Понятное дело — родственные отношения и все такое. Для большего авторитета желавшим поучаствовать доверительно сообщалось, что партия делается при участии Березовского и с согласия Администрации президента. Узнал я об этом случайно, нелепым образом попав в августе на учредительный съезд партии, и расспросив участников делегаций. Фамилию «Белковский» не произнес никто, хотя сам он находился в президиуме, все ждали скорого приезда Проханова, хотя автор этих строк так и не увидел его. То есть, все как обычно — как в партии «Союз». Тогда же я услышал, что Пронин еще до создания партии «Реванш» созвал к себе некий молодняк, который должен был заниматься уличными акциями. В программе партии, которой со мной любезно поделился один из делегатов съезда, было много патриотической патетики «a la НБП», наводит на мысль о том, что Березовский собирался создать собственное молодежное движение, параллельное существующей лимоновской организации, а, возможно, и конкурирующей с ней.

В результате проверки партийных списков было обнаружено слишком много несоответствий. «Реванш» как проект провалился, альтернативы Лимонову создано не было, и НБП осталась монополистом на рынке молодежного протеста.

С апреля по август 2004 года нацболы провели в общей сложности не менее 180 акций, и наибольший резонанс получили их действия во время инаугурации Владимира Путина и во время борьбы с монетизацией льгот. Стандартно отметив «День русской нации» 5 апреля 2004 года несанкционированным митингом и дракой с милицией у Храма Христа Спасителя, нацболы начали ждать мая, когда должна была состояться инаугурация президента России Владимира Путина. Ударно отметив 20 акциями 1 мая, они не останавливались вплоть до 10 мая. Главную акцию они совершили в Большом театре, когда группа нацболов, ожидая, что на спектакль придет сам президент, подготовила листовки, и во время спектакля провела акцию, зажигая дымовые шашки, выкрикивая лозунги «Долой царя!», «Россия без Путина» и другие подобные. Спектакль был сорван, а свыше 30 нацболов арестованы. В тот же день МЛФ под руководством Ильи Пономарева проводил акцию протеста. Активисты расхаживали у Никитских ворот в белых саванах под лозунгом «Путин наш президент». Однако не надо думать, что они собирались поддерживать действующего главу государства, отнюдь нет. У каждого участника (около 20 человек) на саване была надпись приблизительно следующего содержания: «Я голосовал за Путина и погиб в Чечне!», «Я голосовал за Путина и сгорел в метро!», «Я голосовал за Путина, и меня замочили в сортире!», «Я голосовал за Путина и умер от голода!» Таким образом, инаугурация Путина прошла под знаком молодежного протеста, проведенного с использованием слоганов и идей Березовского.

Следующим испытанием левой молодежи на прочность стала монетизация льгот. Реформа, на мой взгляд, критически важная для России, но проведенная настолько бездарно по-чиновничьи и без учета какой бы то ни было справедливой критики, была обречена на народный протест. Однако в то время, когда закон о монетизации продавливался через Думу, все партии, более или менее умеющие предугадывать события, постарались отыграться на единороссах и правительстве. Младородинцы сожгли чучело Грефа Зурабовича Кудрина, коммунисты традиционно вывели на улицу около шестисот бабушек, но лучше всего кампания против монетизации получилась у НБП.

Когда Госдума 2 августа принимала закон N122, когда приведенные Зюгановым бабушки кричали у памятника Карлу Марксу «Позор», лидер АКМ Сергей Удальцов рутинно пытался быть избитым ОМОНом, когда активисты СМ «За Родину» жгли свою куклу, группа из 20 нацболов ворвалась в Минздрав, захватила кабинет Зурабова и еще несколько кабинетов, а затем Максим Громов выбросил из окна портрет президента. Члены НБП кричали «Путин враг народа», «Зурабов — враг народа» «За наших стариков уши отрежем», и оскорбительные кричалки. Думается, что это — равно как и то, что процесс падения путинского портрета был заснят многочисленными фотокорреспондентами, в том числе и из Ассошиэйтед Пресс, и стало основной причиной довольно суровой расправы с нацболами. Семерых участников захвата осудили 20 декабря к пяти годам тюремного заключения за хулиганство в составе организованной группы и вандализм по статьям 167 часть 2 и 213 часть 2 УК РФ. Затем кассационная инстанция снизила сроки заключения для 4 человек — до 3 лет, а для 3 человек- до 2,5 лет. В журналистской среде это вызвало взрыв возмущения. Прокуратура действительно должна была не делать из нацболов героев и мучеников, фактически политзаключенных, а направить все силы на то, чтобы посадить Эдуарда Лимонова. Что же касается участников акции, то им достаточно было бы и 15 суток административного ареста.

К сожалению, у властей, похоже, были иные представления о лидере НБП и о его организации. Считалось, что показательное наказание сделает нацболов более адекватными, послушными и мирными. Этого не произошло, напротив, сплоченность в среде НБП только возросла. «Договороспособность» Лимонова закончилась в 2003 году. Теперь это полностью антисистемный политик, который, к тому же, использует сломанные судьбы молодых ребят в своих же целях. Так, неоднократно во время митингов нацболов среди требований «освободить политзаключенных» две фамилии — Платона Лебедева и Михаила Ходорковского. Учитывая, что незадолго до суда над Ходорковским и Лебедевым Березовский создал специальный сайт «Политзеки.ру», картинка получается весьма неприглядная.