Новая молодежная политика России 2003‒ 2005

Глава 7. Почему в России невозможно создание массового политического молодежного движения

Вначале сформулируем несколько тезисов:

1. Ни одна партия не может создать никакого молодежного политического движения.
2. Любое созданное самой молодежью движение не может стать массовым, существуя «при партии».
3. В России сейчас существует одно единственное массовое молодежное движение, это — НБП.
4. Искусственно созданное массовое молодежное политическое движение намного опаснее для самих создателей, чем для тех, против кого оно направлено.
5. В молодежном движении не может быть «назначенного» лидера*.

Почему проваливаются все партийные проекты молодежных движений? Этому есть много объяснений. Главное из них — бюрократический аппарат партии не заинтересован в реальной работе молодежного движения, потому, что видит в нем конкурента. Соответственно, вся деятельность молодняка контролируется, инициативы заворачиваются, энтузиазм молодежи пропадает, и она уходит искать себе новое поле применения своих сил. Партийный аппарат боится резких встрясок, люди держатся за места, а потому появление любого живого и активного «отростка» собственной партии им — как ножом по сердцу. Помимо этого есть еще и финансовый вопрос. Деньги в партиях часто выделяются на работу с избирателями не только в период избирательной кампании, но и в «мирное время». Проще всего работать в поле именно активному «молодняку». Но еще проще ничего не делать, сидеть в аппарате и получать деньги на псевдоработу. Так чаще всего и происходит. А молодежь, готовая участвовать в политике, лишается финансового стимула.

Самое главное, иного стимула предложить никто не может. Выдвигать молодежь по спискам — значит лишать кормушек «старших», проверенных, давно состоящих в партии, надоевших избирателям хуже горькой редьки. Или тех, кто за это место «честно заплатил». То есть, электоральных перспектив у молодежи в партии нет. Один-два руководителя такой припартийной молодежки, может, и попадут в региональное Законодательное собрание или Облдуму, кто-то по своей инициативе проползет в орган МСУ, прикрываясь партийной шкуркой, но этого же явно недостаточно для массового движения. Рост по партийной лестнице им также не грозит — какой может быть рост в партии-консерваторе типа «Яблоко», где состоят «истинные демократы» еще доперестроечного разлива, или в партии чиновников типа «Единой России», где для того, чтобы «вырасти» надо получить очередной чин в табели о рангах.

Вот из-за всех этих причин молодежь не идет в партии, за редким исключением. Давайте отбросим в сторону идеологические аспекты, потому что они вторичны. Как сказал один из лучших аналитиков современных политических процессов в молодежной сфере, Павел Святенков, «работают только те программы, в которых человек получает нечто для себя. Не обязательно, чтобы сожрать, но чтобы непременно в результате краюшка хлеба своя была». Идеология — это не краюшка хлеба — она всего лишь дополняет, или является стимулом к действиям. Соответственно, шкурный интерес молодежи обязательно должен учитываться. Это не обязательно деньги. Более того, это даже, скорее всего не деньги. Это может быть положение, корочки, значки, награды, турниры, возможность избираться от партии, персональные благодарности от лидера, в общем, это все, что угодно, дающее мотивацию.

В нашей стране благодаря якобы существующей многопартийности, а также грандиозной оторванности этих псевдопартий от населения, создание любой молодежной организации рано или поздно упирается в вопрос о перспективах. Какой может быть рост в партии-однодневке, созданной для участия в текущих выборах? Там бы самому начальству успеть что-нибудь «поиметь»! Да и не однодневка в этом плане ничуть не лучше. Какими бы ресурсами партия не обладала, не будучи единственной существующей в стране (вспомним комсомол времен СССР), никто не может гарантировать того, что в следующем парламентском цикле она останется достаточно сильна. Финансы у партии есть только «здесь и сейчас». И «разбазаривать» их на воспитание молодежи она не станет, поскольку у аппаратчиков нет уверенности в том, что они не повторят судьбу ДВР или НДР, или других почивших в бозе организаций.

Это страшная проблема нашей власти. Всем известна фраза — «кадры решают все». Но мало кто задумывается, насколько она актуальна для России именно сейчас, особенно в вопросах подготовки кадров. К сожалению, проблема была порождена принятием в 1993 году ельцинской конституции, в которой по американским лекалам было прописано ограничение на занятие поста президента, состоящее из двух четырехлетних сроков. Также эта проблема возникла от того, что большая часть представителей так называемой «элиты» чувствуют себя временщиками, для которых главное — как бы побольше успеть нахапать, а там — трава не расти. «Мы всегда успеем уехать из этой страны» — вот их логика.

Путин столкнулся с кадровой проблемой в первый же день своего премьерства. Кадры взять было неоткуда. Человек был либо кооптирован одной из бизнес-структур, либо принадлежал к политическому клану, либо ничего из себя не представлял. И вот перед лицом жестокого «кадрового вызова» президент не решился заниматься ни кооптацией, ни воспитанием новых кадров. Но ошибка эта простительна. Основной упрек здесь обращен даже не к президенту, а к системе власти: к тому, что она ориентирована на преемничество, а не на наследственную стабильность. Действительно, какой прок растить новую элиту, если через восемь лет эта элита может оказаться невостребованной.

Воспитание элит в истории России — а именно в этом смысле надо рассматривать проблему создания массового молодежного движения — всегда было поставлено на хороший конвейер. Кадетские корпуса в романовской империи или комсомол в СССР обеспечивали поистине наследственную передачу власти от элиты одного поколения элите следующего. Не стоит думать, что при подобной «наследственной» системе не было вертикальной мобильности — и там и там были свои Ломоносовы, Потемкины, да те же Горбачевы… Когда же у правителя есть всего лишь восемь лет, он не станет заниматься воспитанием кадров для того, кто придет после него. Не станет не только потому, что это дорого, что это не принесет пользы лично правителю. Увы, это еще и бесполезно. Следующий правитель никогда не воспользуется подготовленными предыдущей властью кадрами, ибо убоится.

В партиях ситуация такая же, как и в политическом пространстве в России в целом. В ближайшее время у нас ничего не получится кроме кормушки для нескольких избранных руководителей молодежного движения. Не получится до тех пор, пока не установится нормальная двух-трех-партийная система. И только когда эта система докажет, что она, и только она, действует в политической сфере, только тогда эта система станет привлекательной для молодежи. Потому, что именно эта система сможет презентовать тот спектр идеологических и шкурных предложений, которые устроят молодежь.

Но давайте представим себе, что вдруг сейчас молодежное движение создается снизу, а не сверху? Что будет дальше? Если это реальная сила, она постарается превратиться в партию, как этого добиваются нацболы. Такая сила не пойдет под крыло ни к кому из существующих партий. Более того, для нее самой это крайне вредно, так как при подобной сделке организация лишится значительной части сторонников, и предугадать, насколько эти потери будут значительны — невозможно

Сейчас помимо НБП есть одно из молодежных движений, которое, в принципе, имеет шанс стать массовым. Как ни странно, речь идет о пресловутых «Наших»*. Несмотря на то, что пока нет никакой разницы между «Идущими вместе» и «Нашими», те люди, которые стоят за Якеменко, отнюдь не дураки, вполне могут учесть ошибки предыдущей попытки. В частности, «Наши» нашли мотивационную «фишку» для своих активистов. Так, они предложили своим «комиссарам» образование. Статус этого образования не вполне понятен — то ли это курсы повышения квалификации, то ли это — второе высшее, но, учитывая административный ресурс — скорее, второе. И если «Наши» смогут реализовать заявленную цель в области образования, то к ним с удовольствием потянутся провинциальные активные ребята, да и москвичи, особенно с рабочих окраин.

Но на одном образовании далеко не уедешь. «От „Наших“ — один шаг до партии. Другое дело, что их сознательно держат в состоянии „гусеницы“, не давая стать „бабочкой“. Банальная политическая логика требует, чтобы массовая молодежная организация зарегистрировалась в качестве партии, попробовала свои силы хотя бы на региональных выборах. Но тишина…» И эта тишина пугает больше всего. Потому, что если «Наши» превратятся в бессмысленный симулякр типа ИВ — это еще полбеды. Гораздо хуже, если они станут врагом нынешней власти. А ведь это вполне возможно.

Если кто-то читал образовательные курсы, на базе которых проходят обучение «Наши», а также смотрел список лекторов, он будет просто в восторге, если относится, условно говоря, к «патриотическому» лагерю, и, напротив, взбешен, если принадлежит к лагерю условных «либералов». Конечно, есть персоны, которые не всем нравятся, с одной стороны, и, напротив, вызывают радость со слезами умиления с другой: А.Паршев, Г. Павловский, А.Караулов, М.Леонтьев, Л.Парфенов, Л.Косалс, А.Уткин, А.Иваницкий, С.Кара-Мурза, В.Нечаев, А.Зиновьев. Так вот, как бы не относиться к этим людям, есть одно, объединяющее их. Эти люди учат думать. Это — главное достоинство всех лекций, прочитанных «комиссарам». Более того, активистов «Наших» не просто учат думать, их учат задумываться. Семантическая разница двух слов вроде бы и не заметна, но весьма велика.

Разницу эту легко объяснить на простом примере. Человек трогает горячую воду и обжигается. После этого, если он способен думать, при виде воды, от которой идет пар, он не будет хватать кружку и глотать горячую воду. А если человек может задумываться, он начнет соображать, почему эта вода горячая и как она стала именно такой, какой она стала, почему поднимается пар, как можно эту воду охладить.

Тех, кто слушает лекции на Селигере, в Московском институте управления и на других мастер-классах, учат именно задумываться. Это очень хорошо, потому что основной конкурент «Наших» — лимоновская НБП — учит только думать. Обучение имени Эдуарда Савенко довольно простое: если нацболов сажают в тюрьму, в этом виноват Путин. Если нацболам не дают собираться на площади и кричать «Да, смерть!» — виноват Путин. Если вдруг в Катаре посадили наших спецслужбистов — виноват Путин. Наконец, апофеоз — если спецслужбистов из Катара переправили в Россию и никто (даже ФСИН) не знает, где они находятся — виноват Путин. Действительно, такая логика присутствует. Более того, она распространяется со скоростью вируса «Love me», только со значением ровно наоборот. А «Наших» заставляют и учат не просто думать, «кто виноват в том, что так получилось», но и тому «почему так получилось».

В наше время, если человек начинает задумываться, причем, задумываться не поверхностно, а глубоко, он неизбежно приходит к выводу, что во всех его бедах виновата «эта власть» (способ был проверен как на журналистах, на политтехнологах, пиарщиках, рядовых гражданах, деполитизированных людях). «Опасность кроется не в нетерпимости к власти. Нетерпимость маргинальна, нетерпимость лечится. Опасность — в ощущении, что все действия власти алогичны и бессмысленны. Дело в том, что обвинения власти в „гебизме“ не затрагивают конкретного человека. Ну, „гебисты“, и что? А вот осознание, что „они“ просто „злобные дураки“, которые делают „монетизацию льгот“ для собственного „садистского удовольствия“, включает механизмы защиты гораздо более высокого порядка».

Так вот, разъясняя некоторые механизмы происходящего вокруг, люди, обучающие «Наших», просто не могут кардинально повернуть руль государства. Равно как не могут самостоятельно объяснить все ее действия. Не могут не потому, что они не имеют информации — они ее имеют. Не могут потому, что власть сама не объясняет свои действия. Простой вопрос — «зачем проводилась монетизация» — может получить столь же простой и аргументированный ответ. Но вот следующий вопрос — «а почему тогда народ вышел на ушицы в январе» — уже требует глобального осмысления процессов. Есть серьезные сомнения в том, что в когорте названных специалистов найдется тот, кто сможет рационально объяснить действия власти в том, что касается учета интересов простых людей в период борьбы за монетизацию льгот. Поэтому первый вопрос — вопрос того, кто думает. Второй — того, кто задумывается. И, самое интересное, что такие вопросы, чаще всего не задаются. То есть, на этих семинарах люди слушают и впитывают в себя видение процесса. А потом…

Потом они остаются со своими мыслями наедине. Кто-то дошел до того, что задал себе вопрос «зачем», а кто-то дошел до вопроса «почему». Как ни странно, оба этих ответа приводят к одному и тому же результату. Тому самому, о котором говорят сейчас многие — действия власти иррациональны, поскольку она сама не может их доступно объяснить. Тот же пример с монетизацией очень показателен. Власть была обязан достучаться до каждого льготника, узнать то, чем он живет и как он живет. Вместо этого возобладали эмпирические размышления — городских жителей в России столько-то, деревенских — столько-то. Такое-то количество пользуется общественным транспортом, такое-то ездит на своих машинах, и так далее. После этих подсчетов власть начала пропагандистскую компанию, чтобы убедить людей, что в деревнях им будет лучше с монетизацией. Да в деревнях никто и не спорил, что живые деньги лучше. То есть, в нашей логике, власть ответила на вопрос «зачем» и слушатель курсов «Наших» увидел всю правильность проведенной реформы.

Но в то же время о Подмосковье, о Ленинградской области, об уровне МСУ никто во власти не подумал. И в итоге это стало губительно. А теперь ответ на вопрос «почему». Потому, что был прерван канал «обратной связи». И власть просто не имела информации о том, чем живет человек в маленьком городке. К примеру, в Подмосковной Купавне. Догадается ли прослушавший лекции «Наших» человек об этом? Скорее всего, да. Если же нет — он просто свалит все на глупость власти, которая даже не смогла такую, казалось бы, прекрасную реформу (не забываем, что он уже ответил на вопрос «зачем»), провести по-человечески.

И вот когда критическая масса вопросов «зачем» начнет преобладать — а ведь, во власти не делается ничего для того, чтобы эти вопросы снять, тогда начнется время вопросов «почему». Тогда придет время людей, задумывающихся. И главным вопросом будет следующий: «Если нами руководят такие дураки, то почему же мы сидим в этих аудиториях и слушаем умные слова, почему же мы ждем, пора выходить на улицы брать власть». И они будут правы. Они будут брать власть. Ту, которую им обещали. Конечно, власть им обещали не «прямо сейчас, а потом, когда-нибудь», но кого это будет интересовать, особенно если появится тот, кто скажет, что ее — эту власть — можно взять сейчас.

Поэтому, «Наши», если они все-таки сформируются в реальное молодежное движение,- первые кандидаты на участие в «березовой революции». Именно поэтому власти боятся «Наших». И правильно делают. Именно поэтому на пароходе, на котором плывут представители разных демократических и прокремлевских молодежных движений, член молодежного «Единства» бьет морду не ребятам из «Обороны», а именно комиссару «Наших».

Скажем два слова и о лидере «Наших», Василии Якеменко. Прекрасный менеджер, лучший создатель массовок и красивых молодежных шествий. Но если говорить о нем как о политике… Якеменко очень похож на тех российских «деятелей», фамилии которых всем известны, но что они из себя представляют — никто не знает. Может быть, это оправданно для Администрации президента, для ФСБ, для теневых олигархов. Однако лидер молодежного движения так поступать не может. Лидер не должен быть закрыт для своих активистов. Еще одна проблема заключается в том, что Якеменко нельзя «подвинуть». Он — как скала, неколебим, невозмутим. И, пока в его организации происходят живые процессы, он улыбается. А когда живые процессы замирают — что он делает? Он улыбается. Той же самой улыбкой. И это гибель молодежного движения.

С другой стороны, посмотрите на других молодежных лидеров! Они еще хуже. Потому что Якеменко не пытается скрыть того, что он работает. А остальные, даже если они и были когда-то юношами или девушками с пламенем в глазах — бронзовеют и становятся совсем не такими, кем они были в начале. То же ММЯ — что сейчас представляет собой Яшин? Ничего. Человек, продавшийся, хотя и косвенно, через четвертые руки забугорным олигархам, которым он так бойко и гордо отвечал еще весной 2005 года. О «Родине» и говорить не приходится. Кажется, что столько компромата никто на себя еще не выливал добровольно. Что Олег Бондаренко, что Сергей Шаргунов — оба искупались не в самой приятной бочке. И, если сравнивать их с Якеменко, то, пожалуй, по искренности они ему даже уступят.

Какой из всего этого может быть сделан вывод? Молодежный лидер должен быть харизматичным, и должен выдвинуться самостоятельно. Либо его не должно быть вовсе*. В таком случае надо, чтобы за лидерство шла постоянная борьба, грызня, деятельность, позволяющая выдвинуться наиболее успешным и амбициозным. При этом надо сразу дать понять — те, кто выносит сор из избы, вылетают с сором вместе. Так, чтобы не получилось как в СМ «За Родину». Борьба нескольких авторитетных молодых лидеров, либо абсолютные харизматические данные одного единственного, за которым готовы идти хоть в тюрьму, хоть на майдан — вот главный критерий успеха*. Иного быть не может. Назначенец — это бюрократ. Каждый бюрократ подберет под себя команду таких же бюрократов, как и он. А нет ничего хуже молодого бюрократа. Поэтому назначенный сверху лидер молодежного движения обречен, равно как и само его движение.

Конечно, контроль над мододежкой** не просто должен быть, а должен быть постоянным. При этом, контроль обязан осуществляться ненавязчиво, ни в коем случае не ущемляя инициативы молодых ребят. Пределы инициативы должны быть четко обусловлены, но максимально широки. Если главный лозунг движения, грубо говоря, «нет фашистам», то любое проявление фашизма или сочувствия к нему могут встречать какой угодно отпор безо всяких согласований. То есть, все, что происходит в рамках — может делаться самостоятельно, учитывая финансовые и иные затраты. А вот если действия выходят за рамки, в дело вступает контроль. При этом, если к контролеру пришли с предложением, которое он — по своим понятиям или по своей должности решить не может — «смотрителю» необходимо обратиться к «старшим», а ответ получить как можно быстрее. Речь идет не о днях, а о часах. Потому, что иначе инициатива молодежи начинает очень быстро умирать.

Контролер не может быть главным лицом движения. Когда эти функции совмещаются — происходит коллапс. А вот обратный вариант, когда за спиной молодого бюрократа стоит революционер с шашкой наголо, вполне возможен. То есть, молодому бюрократу нужен идеологический спец. Как говорит Михаил Кордонский, «нужен патологически идейный комиссар, без подписи которого ни один боевой приказ (финансовый документ) недействителен». Но, по сути, этот обратный вариант ничем не отличается от первого, разве что расположением ролей — идейный комиссар может не уметь общаться с публикой, а бюрократ — наоборот. Пока же молодежные организации строятся «по знакомству», или потому, что «у этой любовницы такие длинные ноги», или потому, что «я знаю — он специалист по акциям», ничего хорошего не будет.