Наученные опытом санкций

Судя по продолжающемуся обмену политическими уколами России и Запада, на отмену взаимных санкций в ближайшее время вряд ли стоит рассчитывать. И подобные кризисы в мировой практике не уникальны. В разные времена многие государства подвергались международным ограничениям, в том числе, и существенно более жестким, чем Россия. Центр политического анализа предлагает обратить внимание на несколько примеров, которые хоть и не предлагают универсального рецепта, но доказывают, что под санкциями вполне можно жить и даже преуспеть.

Пожалуй, наиболее успешный опыт имеет Китай. После жесткого разгона протестного лагеря на площади Тяньаньмэнь в Пекине в 1989 году, против него под эгидой США и в лице «Большой семерки» были введены экономические санкции, предусматривающие ограничения на кредитование, запрет на поставки оружия и технологий, полную политическую изоляцию вплоть до разрыва дипломатических отношений на высоком уровне.

Китай в ответ предпринял ряд контрмер. Прежде всего, начал диверсификацию своих экономических связей в пользу Азиатско-Тихоокеанского региона, впервые со времен Мао Цзэдуна начал укреплять политические связи с СССР, а также продолжил курс на экономические реформы, которые начались еще в 1978 году.

В результате антикитайская коалиция начала разваливаться фактически уже том же 1989 году. Дело в том, что санкции начали наносить существенный урон самим ее инициаторам, тогда как урона Китаю практически не было. Об этом рассказывает директор Центра стратегических исследований Китая Алексей Маслов.

«Китай изначально пытался привязать к своей экономике и Японию, и Южную Корею, и США, и Европу. Поэтому ни одна страна не отважилась реально вводить санкции, понимая, что потери в сфере торговли будут гигантскими, — говорит эксперт. — Более того, Китай громко заявил, что те компании, которые санкции не поддержат, получат определенные преференции. И такие нашлись, например, Motorola, Nokia, Siemens, Sony. В последующем они получили большие преференции на рынке Китая». Эксперт: Маслов Алексей Александрович

Окончательно отношения Запада с Китаем нормализовались в 1993 году, когда США отказались от попыток отчуждения КНР. Впрочем, некоторые санкции против Китая действуют до сих пор.

Еще один пример относительно успешного преодоления санкционного давления — это Иран, который практически непрерывно находится под жесткими ограничениями уже 35 лет и при этом умудряется поддерживать уровень жизни в стране и развивать собственные технологии.

Началось все с Исламской революции в 1979 году после захвата американского посольства в Тегеране в ответ на попытку укрыть в США свергнутого иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. Ситуация обострилась настолько, что США заморозили все подконтрольные им активы Ирана, к тому же принудили и большинство партнеров, а также ввели полный запрет на любую торговлю с Ираном. Причем различные санкции применялись и к компаниям других стран, которые продолжали бизнес с Ираном.

Наиболее жесткая фаза санкций закончилась в 1990-е, хотя они так и не были отменены полностью. В 2010 году санкции вновь усилились после возобновления иранской ядерной программы, международная дискуссия по поводу которой ведется и по сей день.

По словам президента Центра стратегических исследований «Россия — Исламский мир» Шамиля Султанова, стойкость Ирана кроется в способности вырабатывать долгосрочную стратегию развития с опорой на идеологию.

«Большое преимущество Ирана в том, что там есть идеология», — полагает Султанов. Эксперт: Султанов Шамиль Загитович

«Например, в иранском обществе ключевое понятие — это справедливость. Поэтому при всей ограниченности ресурсов большое внимание они уделяют поддержке беднейших слоев населения. Кроме того, иранцы создали элиту, которая способна вырабатывать стратегию, и это ключевой момент. Это, во-первых, создание внутреннего рынка. Они считают, что опора на свои силы — это жесткая необходимость. Во-вторых, им важно поддерживать уверенность людей в самих себе. Они поставили задачу, стать технологически развитой страной вопреки санкциям, и они стали: создали ракетную отрасль, авиационную, создали свою генетическую школу и т. д., — рассказывает политолог. — Или, например, в результате санкций в Иране под ударом оказалось сельское хозяйство, но, несмотря на проблемы с бюджетом, государство увеличило субсидии в эту отрасль».

Сейчас в стране, говорит Султанов, нет нищих, а средний класс пользуется всеми благами западной цивилизации, которые получает через соседние страны.

Как ни странно, но относительно успешный опыт противостояния санкциям — это Югославия (фактически санкциям подверглась только Сербия — крупнейшая и основная часть Югославии) в середине 1990-х. Эта небольшая балканская страна в декабре 1991 года подверглась практически тотальному эмбарго, культурной и политической изоляции со стороны окружающих стран. Поводом для этого стали подозрения в том, что Белград поддерживает сербских ополченцев. Участвующих в войне в Боснии и Герцеговине. Санкции были сняты только в 1996 году.

«Безусловно, безболезненным этот период для страны назвать трудно: в Югославии началась гиперинфляция, подскочила безработица, условия жизни резко ухудшились, но социальной катастрофы все же удалось избежать», — рассказывает руководитель Центра политических исследований Института экономики РАН, завкафедрой международных отношений Дипакадемии МИД РФ Борис Шмелев. Эксперт: Шмелев Борис Александрович

«Страна тогда выживала за счет того, чтобы в Сербии (на тот момент составная часть Югославии — ред.) было развито сельское хозяйство. Это позволяло обеспечить население продовольствием, не было голода или иных тяжелых последствий. Также в стране было развито производство товаров потребления, легкой промышленности, которое обеспечивало население товарами первой необходимости. Иными словами, были условия для того, чтобы определенный уровень жизни в стране поддерживался, — говорит эксперт. — Так что санкции против Югославии были чувствительными, но не имели последствий национальной катастрофы, потому что не был направлены на то, чтобы удушить режим или подорвать основы экономики».

Еще один пример «живучести» в условиях санкций — это Белоруссия. США и Евросоюз осуществили первые попытки наказать руководство страны за «несоответствие стандартам демократии» еще на заре 2000-х. Помимо «черных списков», в которые вошли высокопоставленные чиновники и предприниматели, которые, как считается, близки к президенту Александру Лукашенко, были введены и экономические ограничения. В частности, правительственным и аффилированным с ними организациям США было запрещено кредитовать Белоруссию. Аналогичные предписания получили и представители США во Всемирном банке и Международном Валютном фонде. Евросоюз в свою очередь, в 2006 году начал замораживать банковские счета людей из «черных списков». Подверглись ограничениям и отдельные деловые контакты европейских и американских бизнесменов с белорусскими коллегами. Кроме того, Помимо санкций Евросоюз и США начали против Белоруссии и ее руководства политику политического изоляционизма.

«Несмотря на то, что антибелорусские санкции действуют уже более 10 лет, существенного урона стране они так и не нанесли», — рассказывает белорусский эксперт-политолог, директор Центра по проблемам европейской интеграции Юрий Шевцов. Эксперт: Шевцов Юрий Вячеславович

«Если говорить о персональных санкциях, то они привели к тому, что чиновники стремятся попасть в этот список. Это своего рода свидетельство лояльности и показатель карьерного роста, быть в нем, значит быть на особом счету у президента. Так что этот список привел только к консолидации аппарата вокруг Лукашенко. Что касается экономических санкций, то они существенного урона не нанесли, потому что их обошли через иные формы и каналы, и в конечном счете они свелись к символическим. Например, „Белнефтехим“, занимающийся реэкспортом продукции из нефтепродуктов, попал под санкции США, но он там и не работал. „Белкалий“ также попал под санкции США, но там та же история, основные потоки продукции идут в Китай и Индию», — рассказывает он.

Ничем не увенчались, по мнению эксперта, и попытки изолировать Белоруссию, хотя на этой почве и произошел ряд дипломатических конфликтов.

«Хотя у Белоруссии есть сложности в коммуникации со странами Запада, как ни странно, с бывшим президентом Украины Виктором Ющенко были отличные отношения. Он выступал своего рода адвокатом Белоруссии в Европе. Также как и с нынешним руководством Украины у Белоруссии хорошие отношения. Кроме того, санкции не помешали таким грандиозным проектам, как Таможенный союз, Союзное государство с Россией. Белоруссия выстроила особо тесные отношения с Китаем, со многими странами третьего мира», — говорит Шевцов.

Один из наиболее эффективных опытов преодоления санкций имеет Южноафриканская республика, подвергавшаяся экономическим и политическим ограничениям со стороны США и других западных держав в 1960−80-е гг.

Официально санкции на ЮАР были наложены за установления в стране режима расовой сегрегации: власть и капитал в стране была практически полностью в руках западных белых мигрантов, тогда как коренному населению отводилась роль обслуги или чернорабочих. Однако ЮАР уже давно стала частью западного экономического мира, имела активные торговые отношения с Европой и США, в частности, была одним из ключевых поставщиком драгоценных металлов. Поэтому на практике санкции стали инструментом нерыночного давления на ЮАР: торговля запрещенной продукцией с этой страной все равно велась, но через посредников и с многочисленными вынужденными скидками.

Именно из-за этого, считает кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра исследований Юга Африки Института Африки РАН Александра Архангельская, 

«санкции так и не стали тем инструментом, на который рассчитывали их авторы». Эксперт: Архангельская Александра Александровна

«В политическом плане санкции использовались на международных форумах, команду ЮАР даже не пускали на Олимпийские игры. Но с точки зрения экономики, западные страны даже использовали эти санкции ради своей выгоды. Они продолжали торговать с ЮАР, но через соседние государства и по более выгодным ценам. Так что можно говорить о политике двойных стандартов, — поясняет ученый. — В ЮАР был силен британский капитал, как и многих других западных игроков. И хотя Запад высказывался против системы сегрегации, для их капитала это было выгодно».

Александр Дюпин