Тезисы о культуре отмены

Готовится к выходу в свет новая книга эксперта в области брендинга и визуальных коммуникаций, кандидата искусствоведения Павла Родькина «Диалектика темной чувственности: Кодзи Вакамацу, Ким Ки Дук, Ян Гэ». С разрешения автора публикуем фрагмент приложения к книге.

1. Культура отмены является критикой массовой культуры эпохи общества потребления второй половины ХХ века и системных составляющих этого общества: маскулинности, консерватизма, сексизма, расизма, неполиткорректности и т.п. Предметом отмены становятся ценности, паттерны поведения и потребления, формы общения, образы и символы успешности, которые до сих пор производились и транслировались в медиа (кино, рекламе, телевидении и т.д.) общества потребления. Исключению из культурного пространства и полному ребрендингу подвергается именно этот «осевой» для массового общества и массового человека период истории.

2. Отмене подвергается не архаика и не классика, но прежде всего современность (модерность). Культура отмены устанавливает собственный качественно обновленный режим постмодерности.

3. Культура отмены устанавливает новый принцип отношения реальности и действительности. Культура отмены принципиально не различает медиареальность массовую культуры и реальную жизнь (действительность), актера и его персонажа. Проступок в реальности/действительности грозит исключением из массовой культуры (без срока давности) и наоборот: нарушение правил в виртуальной реальности означает исключение из социальной коммуникации, социальную смерть.

4. Культура отмены является пост- и трансгуманистической критикой парадигмы классического гуманизма и эксклюзивного положения человека (как такового) в социальной и физической реальности, не делая исключений для рас, гендеров и многообразия культуры и способов организации жизни. Критике подвергается расовое, этническое и гендерное однообразие общества, затем пределы человеческого однообразия как такового через его технологическое преодоление. Культура отмены разрушает устойчивость социальных институтов и онтологических статусов, «присвоенных» себе человеком как биологическим видом в ходе его социальной эволюции.

5. Отмена реанимирует утраченную в позднем массовом обществом страсть к самокритике, устойчивое производство которой может быть развернуто только в негативной форме. Критики подвергаются человеческие эмоции, чувства, сексуальность (парадоксальным образом последним прибежищем порнографии сегодня становится традиционное общество) и т.п., но также и биологические и физиологические ограничения человека. Культура отмены вводит принцип конкуренции человека с киборгом, андроидом, роботов и другими (принципиально множественными) сущностями/социальными субъектами. Отмене подвергаются социальные, трудовые и биологические привилегии и права человека, которые престают восприниматься как «естественные» и «законные».

6. Культура отмены является критикой конвенционального принципа историчности и исторического контекста, понимаемого в качестве объективного «алиби». Исторический и темпоральный (как таковой) контекст, на который можно было бы сослаться для оправданий событий прошлого (буквально: «время было такое») исключается. Отмене подлежит без исключения: время/история, пространство (объективные условия существования), национальная культура, люди, продукты человеческого труда. Эта принципиальная установка культуры отмены и ее новой пространственно-временной парадигмы, устраняющей ограничения исторического времени и позволяющей исправлять не только настоящее/современность, но и историю целиком. Исторический памятник не воспринимается снисходительно как культурный объект прошлого воспринимается как объект актуальной политики настоящего.

7. Культура отмены открывает и устанавливает новый тип исторического мышления. Историческая обусловленность сменяется исторической безусловностью. История не только критически переосмысливается, но и исправляется в рамках ее ретроспективного ребрендинга. Устанавливается единая и непрерывная версия ценностно-правильной истории, вернее: истории ↔ настоящего ↔ будущего. Данная практика в рамках культуры отмены больше не может описываться в понятиях и терминах «фальсификации», «постправды» или «извращения».

8. Культура отмены является критикой социальной и коммуникативной герметичности, которая сохранялась и поддерживалась как в традиционном, так и в модерном обществе. Режим полной прозрачности является обязательным условием социальной коммуникации и ее тотального контроля в надзорном капитализме и обществе-паноптиконе. Отмене подвергаются герметичные, автономные и непрозрачные для сетевого мониторинга корпоративные, профессиональные и любительские сообщества и субкультуры, что, в частности, означает конец академической свободы в политическом и социальном смысле.

9. Культура отмены устанавливает новые отношения социальной власти через формы ответственной сетевой самокритики и легитимированного насилия, целью которого является коллективное перевоспитание потребительского общества и выросшего на его устаревших стандартах массового человека. Культура отмены поддерживает общественную самодисциплину и самоконтроль: каждый прозрачен для других и каждый следит за другим. При этом любая сетевая и медийная публичность (коммуникативное действие) делает человека потенциально уязвимым для отмены.

10. Культура отмены является критикой делиберативной демократии, устраняя возможность и необходимость обсуждения спорных социальных явлений. Культура отмены исключает дискуссию как форму социальных отношений и коммуникативное пространство дискуссий. Культура отмены обнуляет презумпцию невиновности и «срок давности» (см. также тезис о новом типе исторического мышления, устанавливаемым культурой отмены), отмена не требует доказательств, возможности привести контраргумент и данные в свою защиту.

11. Диалектическая новация культуры отменены заключается в изъятии антитезиса, главенстве тезиса над синтезом. Причинно-следственные связи, возникающие в рамках классового сознания и критического мышления, исключаются как предмет возможного антитезиса.

12. Потенциально каждый подлежит отмене даже за незначительную провинность.