Микенские ужасы: ахейский меч ковался в Дельфах

Говорят, что вся современная русская культура обязана гоголевской «Шинели». Возможно, это справедливо даже для тех, кто ее не читал. Но куда более справедливо утверждение, что вся современная западная цивилизация – то есть, в том числе и мы – выросла из «Илиады» Гомера.

И неудивительно, что, читая строки слепого старца, мы видим там образцы политических систем и взаимоотношений, как существовавших когда-то, так и бытующих в дне сегодняшнем. Точно так же неудивительно, если внимательно вчитываться в перипетии троянского цикла, то мы найдем в нем и то, чему тогда и названия не было. К примеру, увидим, как работала пропаганда в Древней Греции.

К сожалению, сам Гомер в «Илиаде» описывает только полтора месяца военных событий. Остальное про троянскую войну мы черпаем из иных литературных произведений античной эпохи, среди которых, кроме "Одиссеи", «Мифологическая библиотека» Аполлодора и некоторые другие источники. Тем не менее, вместе они создают картину, хоть и противоречивую, но вполне достаточную для реконструкции произошедших событий. Однако нам придется, погружаясь в эпоху, все же подойти к ней непредвзято, отказавшись от с детства впитанных историй про противостояние Гектора и Ахиллеса.

Дело в том, что имеющийся комплекс источников позволяет сделать довольно интересный вывод – вся или почти вся литература о троянской войне рассказывает нам отнюдь не о падении Трои, а о последовательной утрате влияния Микенами и царем Агамемноном. Агагмемнон является главным объектом черного пиара, он шельмуется и дискредитируется всегда, даже тогда, когда ему можно было бы посочувствовать. Наверняка, Агамемнон был не самой чистой и доброй персоной своего времени, впрочем, и окружающие его герои были под стать. Так что, на их фоне микенский правитель отнюдь не блистал зверствами и кровожадностью. Впрочем, некоторые детали биографии царя будут небезынтересны для нашего рассказа.

Дед Агамемнона – Пелопс – отличался повышенной любвеобильностью. Это не очень-то нравилось его первой жене – Гипподамии. Один из детишек Пелопса – дядя Агамемнона по отцу – Хрисипп, был сыном нимфы. Красивого юношу похитил и изнасиловал папа Эдипа – Лай, а в довесок его убили по наущению Гипподамии его же братья Атрей и Фиест, за что парочка была изгнана Пелопсом и проклята вместе со всем своим потомством. Впрочем, и сам Пелопс со своими отпрысками тоже был проклят Миртилом, возничим царя Эномая, который жульнически помог в свое время Пелопсу получить трон Писы и руку Гипподамии, а потом – так же жульнически убит Пелопсом, который таким вот образом «расплатился» с помощником. Так двойное проклятье коснулось братьев. Неудивительно, что случившиеся впоследствии события вокруг этих двух персон и всех их детей по своей жути превосходят все и без того немалые ужасы греческих мифов.

Атрей и Фиест находились в изгнании, когда к ним прибыли вестники из Микен звать их на царство. События далее развивались стремительно. Для того, чтобы стать владыкой Микен, надо было обладать – по завету богов – золотым руном. Золотое руно можно было получить с ягненка в стадах Атрея. Аполлодор пишет так: «Атрей некогда дал обет принести в жертву Артемиде лучшую овцу, которая родится в его стадах. Но, как говорят, произошло так, что в его стадах родился золотой ягненок, и Атрей стал уклоняться от выполнения обета. Атрей задушил этого ягненка, спрятал в ларец и там его хранил». Фиест воспользовался помощью жены Атрея – Аэропы, которую совратил и получив руно, Фиест стал главой Микен.

Такая вот фабула. Однако за этой фабулой кроется нечто большее. Начнем с того, что Атрей и Фиест стали кандидатами в цари не просто так, а в результате активности главных пропагандистов той эпохи – оракулов. Именно оракул объявил жителям Микен, что на троне нужны потомки Пелопса. Запомним это.

Из двух кандидатур выбор Фиеста был обоснован не только тем, что он принес золотое руно. Дело в том, что микенскому народу Фиест был известен как эффективный менеджер, поскольку успешно управлял по поручению Сфенела - прошлого правителя Микен и Тиринфа – поселением Мидея. То есть, Фиест имел опыт властвования и был довольно известен в Микенах. Плюс ко всему, вероятно, папа все же не так уж негативно стал со временем относиться к нашкодившим деткам, поэтому и пророчество по поводу потомков Пелопса рассматривалось как вполне себе плюсик к карме.

В конце концов, потомство главного владыки большинства городов полуострова, названного впоследствии его именем – Пелопс – явно было предпочтительнее тех же Гераклидов или еще кого бы то ни было. Особенно это актуально для тех, кто долгое время над Гераклидами властвовал. А ведь, царь Микен и сын Сфенела – Эврисфей – как раз и известен как верховный царь, на службе у которого находился Геракл. То есть, ко времени смерти Эврисфея, перед микенцами стоял выбор, что делать: либо получить в виде правителя потомка Геракла, ненавидевшего все, связанное с микенским царем, или звать на трон «нейтральную» фигуру, плотно завязанную на полуостров.

Итак, владеющий Мидеей Фиест и владеющий стадом овец Атрей – вот два кандидата на пост главы муниципального образования Микены. В результате некоторых махинаций и хитростей властная верхушка (Фиест) успешно победила олигархическую группировку (Атрей), и регалии правителя крупного территориального объединения Пелопоннеса достались Фиесту. Нам же стоит запомнить сам факт позитивного пророчества в отношении Пелопидов – пророчества, причем, направленного на усиление объединительных начал в Греции.

Был ли оракул независим, думал ли о межполисных раскладах, являлся ли изначально подкупленным Атреем, или же выполнял волю Фиеста, сегодня уже не скажет никто. Имеются, конечно, косвенные указания на то, что оракул действовал в интересах главы Мидеи. Но, как бы то ни было, после воцарения последнего, начался новый этап драмы. И тут без пропагандистского обоснования своих действий древними героями тоже никуда не деться.

Античные источники упоминают, что Атрей был неплохим астрономом и математиком, или водил дружбу с таковыми, поскольку смог заранее предсказать наступление солнечного затмения. Вскоре «Гелиос превратил Восток в Запад». Сенека поэтически описывает этот природный катаклизм: «Пусть окружит злодейство тьмой невиданной/ С востока ночь, не в свой черед восставшая,/ Извечный исчез в небесах черед:/ Ни заката нет, ни восхода нет». Все источники – и Сенека, и Овидий, и Гигин сходятся в том, что Атрей использовал редкое природное явление, чтобы продемонстрировать населению Микен: боги гневаются на «неправедное» получение власти Фиестом. Несколько иной трактовки событий придерживается Фукидид, который, впрочем, тоже уверяет, что именно после солнечного затмения, предсказанного Атреем, Фиест покинул город.

Что имеем в итоге? Атрей, обладая информацией о солнечном затмении, проводит короткую пропагандистско-агитационную работу среди микенского народа, который после «явления чуда» принимает решение об изгнании Фиеста.

К сожалению, этим драма Фиеста не закончилась. То ли решив поглумиться над братом, то ли мучимый приступами ревности из-за того, что Фиест совратил его жену Аэропу, то ли еще из каких-то соображений, Атрей убил сыновей Фиеста, приготовил жаркое из них и пригласил Фиеста «отметить». Гулянка удалась на славу – впоследствии Кассандра будет в ужасе смотреть на ворота микенского дворца, где свершилось это чудовищное преступление, не в силах преступить порог этого «дома кошмаров». Фиест поедал мясо, пока не увидел палец одного из своих детей. Его тошнило, он призывал проклятья на род Атрея и бежал из города. Отмечу, что один из авторов считает, что именно увидев такой беспредел, Гелиос и поменял свой путь.

Позже в «Киприях» по поводу потомков Пелопса будет сказано: «Кто убивает отца, но щадит сыновей, - неразумен». Не менее верным было бы сказать и то, что неразумен тот, кто убивает детей, но щадит отца. Фиест несколько съехал с катушек от произошедшего. Всю свою дальнейшую жизнь и карьеру он посветил одному – мести. Инструментом этой мести стал его внук (по одной версии – и внук и сын) Эгисф.

История Эгисфа тем более интересна нам, что, если рассмотреть ее объективно, получится очень занятная картинка реализации Фиестом долгосрочного и коварного плана мести. Что об этом плане мы знаем точно? Что дочь Фиеста Пелопия, по преданию оракула, должна была родить сына, который убьет Атрея. Есть версия, что этот сын должен был быть зачат, собственно, от отца Пелопии. То есть, в результате такой, понимаешь, кровосмесительной связи. Но это – всего лишь версия. И более вероятно, что оракул просто предсказал, что внук Фиеста восстановит справедливость и покарает убийцу своих дядьев. Получается, что за короткий срок оракул сделал уже два пророчества о Фиесте, благоприятных для него.

Также мы знаем еще один факт: после изгнания Фиеста, Атрей стал править Микенами, но там случился голод. Получается, что Атрей оказался не самым рачительным персонажем. У Куна можно прочитать, что «прогневались боги на Атрея за совершенные им злодеяния. Чтобы наказать его, наслали они неурожай на Арголиду. Ничего не произрастало на тучных полях. Голод воцарился во владениях Атрея. Тысячами гибли жители. Обратился к оракулу Атрей, чтобы узнать о причине несчастья. Оракул дал ответ, что бедствие прекратится только тогда, когда будет возвращен в Микены Фиест». Заметим, что это – уже третий раз за очень незначительный промежуток времени, когда оракул высказывается в поддержку Пелопидов, и третий раз его пророчество касается Фиеста. Таким образом, по косвенным признакам можно сделать вывод, что и первое пророчество оракула также имело целью усилить позиции именно Фиеста.

В своих поисках Атрей не смог найти Фиеста, но зато обнаружил его дочь Пелопию. Тут опять начинаются разночтения. Есть несколько вариантов развития этого сюжета. Наименее вероятный - тот, где Фиест в маске насилует свою дочь, а потом куда-то убегает и растворяется до поры до времени в пене истории. Пелопия рожает ублюдка Эгисфа, выбрасывает младенца, тот растет как Маугли, только не среди волков, а среди коз, затем попадает в руки Атрея, который его зачем-то воспитывает как своего сына. Через какое-то время Атрей приказывает Эгисфу убить Фиеста, но тот узнает в нем своего сына и внука, и сообщает ему в стилистике Дарта Вейдера, мол, «Люк, я твой отец». Этот сюжет, быть может, хорош для индийского кино, но даже античные авторы отмечали его бредовость.

Наиболее логичной со всех точек зрения представляется другая версия, та самая, по которой у Фиеста был план, и он его придерживался. Известно, что Фиест скрывался в городе Сикион в 20 километрах от Микен. Там же находилась и Пелопия. Местный царь Феспрост во время визита Атрея представил Пелопию как свою дочь и выдал ее за Атрея замуж. Роившегося ребенка (то ли от Фиеста, то ли от неизвестного насильника, то ли от самого Атрея) Пелопия, не бросала, а жила с ним вместе при дворе Атрея, поскольку намеревалась отомстить тому, и все свои действия направила именно на это. Замечу, что все версии мифа сходятся в том, что Эгисф рос при дворе Атрея и пользовался всеми правами как его собственный сын.

События, случившиеся далее, оставляют много пространства для домыслов. Дети Атрея – Менелай и Агамемнон - нашли Фиеста около Дельфийского оракула и привезли его в Микены. Интересно, что вновь нам встречается упоминание оракула, рядом с которым был обнаружен несчастный беглец. Или все же он не был столь несчастным, а являлся стороной крупномасштабного заговора против Атрея, в котором участвовали и дети царя Микен? Ведь, все, что мы знаем, говорит о том, что против Атрея был организован натуральный комплот.

Так как оно было в изложении древних греков? Поймав Фиеста и привезя в Микены (что являлось озвученным оракулом условием улучшения ситуации с продовольственной безопасностью), Атрей бросил того в темницу. После чего микенский правитель послал туда семилетнего Эгисфа с приказом казнить узника. Но тут внезапно Фиест, смог убедить Эгисфа в том, что он – его родной дед и отец одновременно. Причем, в качестве аргумента, якобы, была использована присутствовавшая там же Пелопия, покончившая с собой тут же, как только узнала Фиеста. После чего Эгисф с окровавленным мечом, долженствующим свидетельствовать о свершенной казни, вернулся к Атрею и собственноручно зарезал двоюродного деда. Еще одна версия, полная восторженного отсутствия какой бы то ни было рациональности.

Позволю себе вновь усомниться в такой трактовке событий: она не просто маловероятна, она попросту невероятна! Семилетний мальчик, убивающий здорового и не очень старого правителя Микен – это из области сказок. Тем более что после свершенного убийства власть как-то подозрительно быстро оказалась в руках Фиеста, освобожденного своим семилетним то ли сыном, то ли внуком без какого бы то ни было сопротивления родни и близких покойного правителя. Так не бывает.

Зато, если предположить, что против Атрея был организован заговор, все становится на свои места. Пелопия как жена Атрея приходит в темницу, там освобождает отца, и уже вместе они убивают ненавистного царя Микен. Окружение Атрея скромно отворачивается в сторону. Так же поступает и его родня. Агамемнон и Менелай делают вид, что их как бы и нет, свободно эмигрируя в Спарту. Занавес.

Помните строчку из Киприй: «кто убивает отца, но щадит сыновей, - неразумен»? Так вот, она как раз о том самом случае. Но Фиест не просто отпускает детей Атрея, но и никак не преследует их. Что выглядит очень странно, если только у них не было договоренностей о совместном участии в заговоре.

Впрочем, события на этом не остановились. В Спарте тогда правил царь Тиндарей. У него было четверо знаменитых детей: два отморозка – Кастор и Полидевк, а также две несчастных красавицы – Елена и Клитемнестра. Последняя – замужем за сыном Фиеста Танталом. И вот, пока Кастор с братом плавают за руном, воюют в Аттике и воруют быков в Арголиде, Тиндарей принимает судьбоносное для всей Греции решение помочь Менелаю и Агамемнону вернуть власть в Микенах. Сказано – сделано.

Вот что по этому поводу пишет Аполлодор: «Вскоре после этого Тиндарей вернул их обратно на родину. Они заставили Фиеста, прибегнувшего к защите алтаря Геры, принести клятву и изгнали его в Киферию, где он и поселился. Оба они стали зятьями Тиндарея, женившись на его дочерях: Агамемнон — на Клитемнестре, убив ее первого мужа Тантала, сына Фиеста, вместе с ребенком; Менелай же получил в жены Елену».

Опять мы видим необъяснимые странности: Агамемнон и Менелай без проблем отпускают убийцу их собственного отца, тот уезжает на Киферу и спокойно там живет до самой смерти. Эгисф – точно так же ни о чем не беспокоясь живет в Микенах, пользуясь высоким статусом и уважением местных жителей. Как говорится, при съемках этого фильма ни один кролик не пострадал. Пожалуй, это – самое безмятежное и спокойное время для Пелопидов. Которое, впрочем, скоро закончится. Ведь, начинается новый этап драмы: Агамемнон стал царем Микен, а Менелай – приживалкой в доме Тиндарея в Спарте, женившись на Елене Прекрасной.

Продолжение следует.