Радикальный философ Фабио Виги с неутешительным прогнозом на непростой 2025 год.
Если вы вдруг ощутите свою бесполезность, то просто вспомните, что потребовалось двадцать лет, триллионы долларов и четыре президента США, чтобы заменить Талибан на Талибан.
Норман Финкельштейн
Конечно, приведенную выше цитату следует поправить: для США и их западных марионеток подобные меры были далеко не бесполезны. Два десятилетия, посвященные уничтожению таких стран, как Афганистан и Ирак, и уничтожению их населения, были не только прибыльными для крупных финансовых корпораций и военно-промышленного комплекса; что еще важнее, они предоставили важнейший геополитико-идеологический рычаг для отсрочки надвигающегося краха системы, которая перенесла первый крупный спазм во время финансового кризиса 2007-08 годов. В конечном счете, решающий импульс, который стоит за этими военными наступлениями, а теперь и за прокси-конфликтами на Украине, в секторе Газы и Сирии, коренится в страхе и отрицании — нежелании, другими словами, встать лицом к лицу с последствиям угасающей гегемонии; старения стимулированного долгами бренда симулированного, гиперфинансированного капитализма. Хотя коллективный Запад не исчерпал потенциал своей развращенности, он, тем не менее, пал так низко, что не осмелишься даже представить, на что он способен дальше.
Так что же нам готовит 2025 год? Конечно, будущее стремительно исчезает из виду, и это делает весьма трудным даже представить себе выход из текущего печального положения, которое опирается на масштабную манипуляцию по всем направлениям — от экономических данных до операций под фальшивым флагом. Каждое «событие» сегодня оформлено эксплуататорским обоснованием «кризисного капитализма», который по-прежнему упорно полагается на кредиты для раздувания финансовых пузырей. Как следствие, горизонт нашего мира сворачивается сам в себя. Функционирование машинерии, обеспечивающей обратную связь долга, финансов, крайнего империалистического безумия, экономического спада и идеологической накачки будет продолжаться еще долгие годы, затуманивая возможность для критической рефлексии и подрывая способность к воображению. Неспособный противостоять своей смертельной болезни, Запад не перестанет обрушивать свою ярость на всех своих удобных врагов, которых он использует в качестве геополитического рычага. Больше не предпринимается даже никаких серьезных усилий, чтобы замаскировать эту преступную стратегию под видом моральных императивов, таких как «экспорт демократии» или «защита прав человека». Насилие теперь оказывается тем, чем оно всегда было: безудержной жестокостью агрессивной цивилизации, которая отказывается признавать свой упадок и близкий конец. Очевидным образом это подтверждается истреблением палестинских детей, которое безостановочно продолжалось даже в праздничные дни и при полной поддержке и соучастии нашего политического класса.
Поэтому вопрос не в том, ждать ли нам новую глобальную чрезвычайную ситуацию, а в том, когда именно. С геополитической точки зрения Иран — страна, уже борющаяся с высокой инфляцией, нехваткой энергии и растущей безработицей — является очевидным кандидатом. Развал Исламской Республики Иран, как и текущее разрушение Сирии, по-видимому, является такой же неотложной целью, какой когда-то было расчленение Ирака. Опять же, требование войны — это изначально психотический защитный механизм против системного самоанализа. Он защищает Запад от столкновения с крахом сверхфинансированного и сверхдолгового режима социально-экономического воспроизводства, который стал бесплодным, дисфункциональным и социально разрушительным. Раздувание пламени хаоса на окраине Империи требует, среди прочего, сохранения сионистского территориального образования. В этом отношении Дональд Трамп вместе с Израилем готовы сыграть решающую роль в усилении давления на Тегеран. Масштабная атака на Иран, члена альянса БРИКС, будет направлена на задержку процесса дедолларизации (тем самым защищая кажущуюся устойчивость стремительно растущего государственного долга США), а также на ускорение международного экономического кризиса, который оправдает дальнейшее расширение денежной массы и снижение процентных ставок ради поддержки финансового сектора.
Теплые отношения, которые финансовая элита поддерживает с военной, иллюстрирует картерная траектория Йенса Столтенберга (он же «норвежский Тони Блэр»), который был премьер-министром Норвегии, возглавлял Альянс ГАВИ, финансируемый Биллом Гейтсом для содействия глобальному распространению вакцин, занимал должность генерального секретаря НАТО, а теперь был назначен сопредседателем Бильдербергской группы, самой секретной организации в мире, в которую входят влиятельные фигуры из сфер политики США и ЕС, промышленности, финансов, СМИ, академических кругов и армии (собрания Бильдербергской группы настолько секретны, что не ведутся их протоколы, не организуются пресс-конференции, а отчеты не публикуются). Как увековечено в блестящей бюрократической карьере Столтенберга, западная структура власти характеризуется теневой системой вращающихся дверей: непрерывным обменом одними и теми же неэффективными и часто дискредитированными технократами на различных институциональных ролях. Кукольные фигуры, такие как Столтенберг, Марио Драги или Кая Каллас (которая перешла с поста премьер-министра Эстонии на пост вице-президента Европейской комиссии при Урсуле фон дер Ляйен) маневрируют как шахматные пешки в электросети в свете их «экспертизы». Столтенберг считается экспертом по трансатлантической стратегии (особенно в связи с украино-российским конфликтом), что может указывать на то, что элиты, стоящие за Бильдербергской группой, намерены отдать приоритет военному взаимодействию, потенциально посредством тайных операций в связи с НАТО. Это предположение, по-видимому, подтверждается тем фактом, что Алекс Карп, генеральный директор «Палантир технолоджиз» — технологического гиганта, занятого разработкой ИИ и связанного с американской разведкой, — входит в совет Бильдербергской группы (вместе с соучредителем и ключевым акционером «Палантир» Питером Тилем). Карп, который, как и его коллега-миллиардер Тиль, воображает себя философом-провидцем, заявил, что «Палантир» сыграл значительную роль в организации «систем наведения на цель на Украине».
Интересно, что под Рождество издание «Гардиан» опубликовала статью, в которой назначение Столтенберга сопредседателем Бильдербергского клуба было представлено в рамках «теории заговора» (Бильдербергский клуб «давно был объектом теорий заговора относительно степени его влияния на формирование мировых событий»), одновременно подтверждая эту точку зрения в отчетливо конспирологических терминах. После глубокого анализа исторических связей между Бильдербергским клубом и военно-промышленным комплексом — изначально сосредоточенным на противодействии «коммунистическому империализму», а в настоящее время нацеленным на противостояние «оси автократов», а именно Китаю, России и Северной Корее — статья заключает: «Таким образом, все крупные финансовые воротилы, приглашенные в Бильдербергский клуб Столтенберга, могут рассчитывать на жесткую поддержку оборонных инвестиций. Сейчас самое время Йенсу наладить связи и пожать друг другу руки в трансатлантическом союзе, поддерживая войну, альянс и миллиардные потоки в сфере военных технологий».
Но помимо теневого лоббирования, которое происходит на заседаниях Бильдербергского клуба, геополитические конфликты следует рассматривать как обратную сторону гиперинфляционных финансовых рынков, которые функционируют в интересах биржевых мошенников, таких как Tesla, которые сегодня составляют один из крупнейших спекулятивных пузырей в мировой истории (что также объясняет, почему Илон Маск получает выгодную должность в новой администрации Трампа). Сам факт того, что рекордные максимумы Уолл-стрит — не менее 57 раз в 2024 году — подпитываются пузырем, вызванным появлением искусственного интеллекта, иллюстрирует извращенную природу нынешней системы: чрезвычайно переоцененные технологические компании получают безумную прибыль, одновременно продвигая автоматизацию и оптику «экономического роста без рабочих мест» (роста без массового производительного наемного труда). А когда страны несут расходы, превышающие их финансовые возможности, развязывание войны становится наиболее целесообразным способом напечатать еще валюты, которая не имеет никакой собственной ценности, но служит лишь продлению агонии и сокрытию неизбежного результата.
Мы должны подчеркнуть, что необычайная сила, которой сегодня обладает финансовый капитал, берет свое начало не только в субъективной жадности и коррупции — хотя эти факторы вносят свой вклад — но и в особенности в крахе общества, основанного на труде, феномене, который особенно очевиден во всем «развитом» западном мире. Маркс определил финансовый капитал как «фиктивный», поскольку он заключается в преобразовании будущего дохода в текущее право собственности, такое как акции, облигации и производные инструменты. Далеко за пределами того, что мог себе представить Маркс, имитационная природа финансового капитала, которая несет в себе свою собственную удручающую временность, теперь заразила или колонизировала все сферы нашей жизни — не только физические средства производства и социальные отношения (промышленность, труд, политика, культура, информация и все системы воспроизводства государственной власти), но также, все больше, «голую жизнь» через токенизацию идентичностей, тел и природы.
По правде говоря, мы уже живем на цифровом Диком Западе, где криптовалюта вроде Фарткоин достигает «взрывной» рыночной капитализации в 1,5 миллиарда долларов всего за пару месяцев после запуска. Фарткоин — это буквально токенизированный пердеж — мем-монета с базовой стоимостью пердежа — якобы возникшая из-за любви Илона Маска к звуковым эффектам метеоризма. Это само по себе должно сказать вам, что эра казино-капитализма только что перешла на более высокую передачу, поскольку в настоящее время она оседлала огромную волну криптоэкстаза, возникшую в связи с избранием президентом Дональда Трампа. На первый взгляд, Фаркоин иллюстрирует нигилистический экономический авантюризм новых поколений молодежи, которые давно уже не верят ни в какую американскую мечту, но верят в сказку о децентрализованных финансах. Таким образом, они делают ставку на прокси-пердеж, надеясь, что его поцелуй мгновенно превратит их в миллионеров. Однако в «новости» не попадает тот факт, что нынешние усилия по превращению криптовалют в мейнстрим в сочетании с дальнейшей дерегуляцией банковской деятельности способствуют превращению всей системы в глобальный паноптикум полной токенизации.
Фиктивный спекулятивный капитал несет в себе коварную темпоральность, которая постепенно обретает историческую легитимность. Как и ожидалось, он основан на конверсии будущей стоимости — не только нереализованной, но и в значительной степени недостижимой и все более симулируемой — в настоящие бумажные претензии на богатство. Вся капиталистическая констелляция теперь основана на этой уловке. Таким образом, жизнеспособность социального нарратива зависит от истинного (бессознательного!) акта веры: не современной веры в линейную прогрессию времени (прошлое-настоящее-будущее), а скорее в «презентификации будущего», посредством которой последнее постоянно перепрофилируется в фиктивный капитал. По сути, потенциал для валоризации, для инвестиций в производство стоимости в будущем имеет значение только постольку, поскольку он может быть мгновенно переведен в богатство, которое затем используется для дальнейших инвестиций и поддержания статус-кво. В этой сжатой темпоральности отдельные моменты — в терминах Аристотеля archèin (начинать) и prattein (доводить до конца) — сваливаются в одну кучу, которая порождает невроз и выводит субъекта из строя. Короче говоря, финансовый капитал постоянно заимствует у будущего, фактически истощая его, «высасывая его досуха». Поступая так, он заставляет субъекта отказаться от изначальной артикуляции времени, в результате чего само действие (практика) лишается фундаментальной иллюзии значимой социальной артикуляции, которая определяет все долгосрочные человеческие начинания и планирование.
Здесь подразумевается, что, пока капиталистическая система слепо следует своему самовоспроизводству, восприятие риска, который ждет впереди, все больше уменьшается. Осознаем ли мы текущий экономический ландшафт и сценарии, которые ждут нас завтра? Соединенные Штаты, родина Уолл-стрит (на долю которой приходится около 60% «стоимости» мирового фондового рынка и более 200% национального ВВП), борются с ошеломляющими 36 триллионами долларов федерального долга, что намного больше, чем ее экономика, и растет с экспоненциальной скоростью. После недавнего решения Федеральной резервной системы снизить процентные ставки доходность эталонных 10-летних казначейских облигаций США подскочила до 4,6% — противоположность тому, что она должна делать согласно основам экономики. Поскольку мы приближаемся к критическому моменту для потенциально катастрофической долговой ловушки, кажется удобным подпитывать общественность альтернативными реалиями, от «станьте своим собственным криптокоролем или королевой» до предсказуемого возрождения «исламского терроризма» (о чем свидетельствуют новогодние инциденты в Новом Орлеане и Лас-Вегасе). Правда в том, что системе нужно еще одно «чрезвычайное количественное смягчение» — и оно нужно ей как можно скорее. Следующий «неожиданный» кризис заставит ФРС и друзей прибегнуть к дальнейшей денежной экспансии в силу форс-мажора. И хотя всегда есть место для системной энтропии и непредсказуемости, кажется справедливым предположить, что те, кто наверху и сидят ближе к принтеру денег, избегут самых неприятных последствий; скорее, именно такие, как я и вы, дорогой читатель, заплатят за все.
Траектория фондового рынка по-прежнему формируется в основном доступностью легких денег. Это приводит к девальвации валюты, что означает более высокие цены и снижение уровня жизни. Вся структура подавленных процентных ставок предназначена для направления денежных средств в рисковые активы, такие как акции и деривативы. Ожидается, что в 2025 году центральные банки продолжат оказывать давление на свои валюты, что в теории должно поддерживать завышенные оценки фондового рынка. Снижение покупательной способности валют действует как разрушительная сила в экономике, одновременно стимулируя накопление богатства 1 проценту, находящемуся на вершине социальной пирамиды. Тем не менее, эта ситуация по-прежнему преследуется призраком катастрофической распродажи на рынках долга/облигаций; событие, которое, вероятно, произойдет в то время и на условиях, которые продиктуют сами центральные банки, которые являются основными эмитентами и покупателями долга.
Трудовое общество, предлагавшее доступ к социально-экономическим ценностям посредством интенсивного использования производительного труда, теперь испаряется, превращаясь в атомизированное «общество джунглей», где традиционные классовые различия больше не имеют никакого значения; где левая критика политической экономии растворилась в коварном культурализме; где социальный конфликт был поглощен и переупакован корпоративными СМИ для управления массовым сознанием; где власть больше не отождествляется просто с «капиталистическим классом, владеющим средствами производства», а скорее с элитой, которая контролирует потоки финансового капитала, чрезвычайные ситуации, связанные с войной, психологические операции в стиле Covid и, более или менее непосредственно всю жизнь все более избыточного населения. Мы достигли нового рубежа капиталистического человеконенавистничества, где труд был признан недействительным как социальный посредник, при этом подвергаясь беспрецедентному уровню эксплуатации и манипуляции. Поэтому выбор, который предстоит сделать, довольно прост: либо мы просыпаемся и ищем способ сойти с этого пути, либо они нас раздавят.