Что произошло в Касселе? Документа 15 и вопросы антисемитизма

Документа, которая каждые пять лет проходит в Касселе, является одной из самых влиятельных выставок современного искусства в мире. 19 июня, через день после открытия выставки, на Фридрихсплац, центральной площади Касселя, с подмосток был свешен восьмиметровый баннер,созданный индонезийским художественным коллективом «Таринг пади» и провозглашавший «Народное правосудие».

Это был массивный агитплакат, карикатурная версия фрески Диего Риверы, изображающая виновных и жертв режима Сухарто, начиная с геноцида 1965-66 годов против реальных и мнимых членов индонезийской коммунистической партии, как левых, так и этнических китайцев.

Баннер был задуман как призыв к ответу, народный трибунал. «Таринг пади» были среди протестующих студентов в 1998 году, когда народное восстание, вызвавшее кровавые уличные бои, окончательно свергло Сухарто. Они потеряли многих друзей в результате столкновений. Баннер «Народное правосудие», созданный в 2002 году, стал их коллективным ответом. Произведение неоднократно выставлялось на международных площадках, но до ее появления в Касселе никто, похоже, не заметил, что из сотен фигур на картине две были явно антисемитскими. Это вызвало возмущение, и через два дня баннер был снят. Многие в СМИ праздновали поражение постколониализма и объявили всю выставку национальным позором. Некоторые потребовали вообще прекратить проведение Документы. Президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер в ответ предупредил, что «существуют пределы» свободы искусства, когда речь идет о политических вопросах. Канцлер Шольц объявил, что впервые за тридцать лет он не поедет на выставку. Министр культуры Клаудия Рот пообещала усилить государственный контроль. Наконец, 16 июля директор Документы Сабина Шорманн подала в отставку по «взаимному согласию» с наблюдательным советом.

Когда я посетил выставку в первые выходные после открытия, она была настолько пуста, чего я не видел никогда. Тем не менее, на ней чувствовалась уверенная, суровая энергетика. Здесь были представлены незавершенные работы, разбросанные палатки и другие импровизированные конструкции, в которых демонстрировались видео, проходили живые выступления, было общежитие художников, коммунальная кухня, экспериментальный тепличный сад и несколько площадок для политических дебатов, в основном о наследии европейского колониализма. Куратором 15-й Документы является «Руангрупа», другой индонезийский коллектив, и они задумали ее как пирамиду: участникам, в основном с глобального юга, предлагалось приглашать другие коллективы, которые, в свою очередь, рассылали приглашения дальше. Никто точно не знает, сколько человек в итоге участвовало в шоу - возможно, до 1500. Вся организация была подчеркнуто неиерархичной, не демонстрирующей лишнего почтения к авторитетам– такая важная коррекция жесткого музеологического стиля предыдущих «изданий», как Документа называет свои выставки. Она высмеивала систему корпоративного спонсорства и коммерческих ярмарок в мире искусства.

Диктатура Сухарто не продержалась бы три десятилетия, если бы не имела поддержки - дипломатической, финансовой, тактической - со стороны стран Запада и их разведывательных служб. Недавно рассекреченные документы показывают, что ЦРУ предоставляло индонезийской армии списки целей, а Министерство иностранных дел Великобритании разжигало антикоммунистические настроения, распространяя поддельные информационные бюллетени «эмигрантов» и вбрасывая определенные сюжеты в радиопередачи. Как показывают стенограммы заседаний, Джеральд Форд и Генри Киссинджер лично санкционировали вторжение Сухарто в Восточный Тимор в 1975 году. Более ста тысяч человек были убиты с помощью американского оружия. Для многих художников-активистов в Индонезии, как и в других странах глобального Юга, жестокость, проявляемая авторитарными властями внутри страны, связана с их пособниками за рубежом. Но в отличие от местных виновников насилия, у которых есть имена и лица, эти неизвестные действуют в тени - что способствует представлению их как бесчеловечных чудовищей.

В качестве продукции агитпропа «Народная справедливость» не представляет собой ничего сложного. Справа - простые горожане, сельские жители и рабочие: жертвы режима. Слева - обвиняемые преступники и их международные пособники. Представители иностранных спецслужб - австралийской ASIO, MI5, ЦРУ - изображены в виде собак, свиней, скелетов и крыс. Есть даже фигура, подписанная 007. Вооруженная колонна марширует по груде черепов, братской могиле. Среди преступников - свиномордый солдат со звездой Давида и в каске с надписью «Моссад». На заднем плане стоит человек с пейсами, кривым носом, налитыми кровью глазами и клыками вместо зубов. Он одет в костюм, жует сигару и носит фуражку с надписью СС: ортодоксальный еврей в образе богатого банкира, которого судят за военные преступления - в Германии, в 2022 году.

При первой попытке извиниться, еще 24 июня. художники заявили, что свиное рыло агента Моссад имело другое значение в том контексте, в котором оно было изображено. Свинья - традиционный яванский символ коррупции, а Моссад изображен потому, что израильская разведка сыграла роль – правда незначительную - в поддержке режима Сухарто. Они настаивали на том, что их целью была не какая-то отдельная этническая или религиозная группа, а целый ряд западных стран, которые оказывали поддержку режиму. Они указывали, что на картине есть и другие свиньи. Но в Германии, где барельефы с изображением юдензау по-прежнему украшают соборы, несмотря на кампании и судебные иски с требованием убрать их, трудно утверждать, что на изображении не евреи. И по крайней мере художники даже не пытались объяснить, что означает образ ортодоксального еврея в каске СС. Он расположился за вполне расистским изображением чернокожего солдата американской армии с эякулирующим пенисом в руке. Не слишком тонкое произведение искусства.

6 июля представитель группы кураторов из «Руангрупы» явился в Бундестаг, чтобы принести очередные извинения. Аде Дармаван утверждал, что антисемитизм был принесен в Индонезию, население которой сегодня составляет 275 миллионов человек с крошечным еврейским меньшинством, голландскими колонизаторами и немецкими мигрантами. Колониализм, сказал он, зачастую использовал тактику стравливания небелых людей друг с другом. В случае Индонезии голландские колониальные чиновники поддерживали демонизацию китайского меньшинств, применяя «исконно европейские антисемитские идеи и образы для изображения китайцев так, как европейцы изображали евреев». Искусствоведы объясняют, что, попав в Индонезию, эти стереотипы оказались в широком культурном контексте, повлияв на местные жанры искусства, в частности, на яванский кукольный театр теней, ваянг, в котором уже имелся собственный арсенал клювоносых злодеев и танцующих гротесков. Антисемитский троп быстро прижился в театре. Яванский кукольный театр теней, в свою очередь, повлиял на политическое искусство эпохи после Сухарто, когда мультяшные монстры из детского театра стали идеальным инструментом для описания трех десятилетий диктатуры.

Ханна Арендт и Эме Сезер использовали метафору бумеранга для объяснения связи между антисемитизмом и колониализмом. Европейский фашизм, нацистский тоталитаризм и холокост были, по их мнению, возвращением обратно расизма и геноцида, который европейские империи развязали вдоль колониального фронтира. Однако бумеранг, ударивший по Документе, имел иную, вторичную траекторию: пройдя через континенты и поколения, европейский антисемитизм вернулся домой в измененном обличье антиколониального произведения искусства. И он приземлился прямо посреди Фридрихсплац, у которой есть своя антисемитская история, с которой нужно разобраться. Это было «вытеснение вытеснения», если воспользоваться психоаналитической гиперболой. Невозможно обвинять евреев за то, что они были шокированы, оказавшись в точке пересечения этих двух траекторий.

Но когда они проявляются (а это происходит слишком часто) в антиимпериалистических и антикапиталистических кругах, антисемитские представления указывают не только на глубоко укоренившиеся предрассудки, исключающие целую группу из круга глобальной солидарности. Такие представления могут означать нищету политического воображения, неспособность или нежелание понимать абстракции. Они возникают, когда экономические, социальные или политические процессы кажутся непостижимыми. Фигура жующего сигару еврея олицетворяет неосязаемые, чуждые силы, которые угрожают сохранности традиционного общества.

Однако антисемитизм на Документе проявился не только на одном баннере. Эта проблема всплыла еще в январе, за пять месяцев до открытия выставки. Спор шел не об истории самой институции – один из ее соучредителей, Вернер Хафтманн, был нацистским военным преступником - и не о текущих проблемах еврейской общины в Германии. Ничего подобного не обсуждалось, а все началось с записи в блоге ранее неизвестной явно исламофобной организации, называющей себя Альянс против антисемитизма в Касселе, которая возражала насчет приглашения ряда художников. Жалобы вскоре были подхвачены как местной, так и федеральной прессой, что позволило сформировать впечатление, что Документа этого года была намеренно антисемитской.

В первых рядах оказались два участника из Палестины, связанные с расположенным в Рамалле Культурным центром Халиля Сакакини. Их обвинили в антисемитизме, очевидно, на том основании, что однофамилец основателя центра, палестинский поэт и политик, скончавшийся в 1953 году, симпатизировал нацистам. Применять эту мерку к следующим поколениям кажется любопытной линией аргументации именно для современных немцев. Но в любом случае, как показал историк Йенс Ханссен, представления о том, что Сакакини был сторонником нацизма, основаны на значительном упрощении. В период антиколониальной борьбы против британского мандата и подъема еврейского и арабского национализма Сакакини действительно видел в Германии союзника, хотя он также поддерживал дружеские отношения с сионистской и еврейской интеллигенцией. Во время Накбы израильские войска конфисковали его книги, и они оказались в качестве «ничейного имущества» в Восточном читальном зале Национальной библиотеки Израиля, которая отказывается вернуть их и по сей день. Я читал лекции и выставлялся в Центре Сакакини, и поэтому мне известно, что данное пространство активно используется для просветительства и критических дискуссий, особенно среди нового поколения палестинских ученых, художников и активистов. Причем настолько, что Палестинская администрация, которая сама не избежала критики со стороны центра, угрожает закрыть его.

Обвинения в антисемитизме прозвучали и в адрес участников, подписавших открытое письмо с критикой решения Бундестага от 2019 года в отношении инициативы BDS. Решение отказать в финансировании организациям, поддерживающим инициативу «Бойкот, отчуждение и санкции» (Boycott, Divestment, Sanctions), привело к тому, что палестинцам и их сторонникам не разрешают выступать на публичных мероприятиях во всей Германии. Палестинские журналисты были уволены из вещательных компаний, включая Deutsche Welle и WDR. Еврейские критики сейчас испытывают на себе то, что пришлось пережить палестинским активистам. Директор одной из ведущих арт-институций Германии отметил мою публичную поддержку BDS, когда отложил приглашение на показ работы, в которой я принимал участие (не о Палестине, а о немецком колониальном геноциде в Намибии). В параноидальных выражениях, напоминающих старые конспирологические бредни, он предположил, что «могущественные силы хотят нас достать... [они] направлены против нашего благополучия и лично против нас, и в конечном итоге могут стоить мне работы... Мы должны с подобным бороться». В начале июня, когда развернулась полемика вокруг Документы, он тихонько отменил выставку.

Среди коллективов, приглашенных к участию, была группа под названием «Вопросы финансирования», которая сотрудничает с членами палестинского художественного сообщества и культурных НПО. 28 мая, и это была кульминация истории, в помещениях, где группа должна была выставляться, прошел обыск, а стены были исписаны загадочными угрозами смерти, включая число 187, которое в США иногда используется для обозначения убийства. Через месяц после открытия группа отменила свою публичную программу и покинула Кассель.

Расизм в отношении палестинцев не ограничивался только Документой. Двумя неделями ранее полиция Берлина запретила мероприятия, посвященные 74-й годовщине Накбы, включая всенощную, запланированную еврейской группой, мотивируя это высоким риском проявлений антисемитизма. 17 июня Гете-институт отозвал уже высланное приглашение Мохаммеду Эль-Курду, палестинскому писателю и активисту, чей дом был захвачен израильским поселенцем, сославшись на его свежие высказывания об Израиле.

Художники и кураторы Документы извинились и пообещали учиться на своих ошибках. Но их недоброжелатели в немецких СМИ и среди политического истеблишмента не стали ничего слушать, не говоря уже о том, чтобы избавиться от собственных расистских предрассудков. Вместо этого они использовали скандал в качестве шанса заявтить палестинцам и критически настроенным евреям из Израиля, а также художникам с глобального Юга, что они не имеют права высказывать свое мнение. Как и антисемитизм, действительно порой проявляющийся в антиимпериалистических кругах, спонсируемая государством открытая исламофобия, которая выражается в преследовании художников и интеллектуалов в Германии, ложным образом расщепляет тесно переплетенное наследие расизма и антисемитизма, ставя их в оппозицию друг к другу.

Далеко не все в Германии озабочены существованием данной дискурсивной конструкции. Осенью 2019 года, в Йом Кипур, неонацист с камерой GoPro попытался проникнуть в последнюю оставшуюся синагогу в Халле, чтобы транслировать онлайн как он будет убивать евреев. Он обвинил еврейскую общину в сговоре с целью организации иммиграции мусульман, которую он воспринимал как экзистенциальную угрозу для немецкого общества. Прихожане, увидевшие его приближение на камерах наблюдения, успели вовремя запереть дверь. Не сумев проникнуть внутрь, мужчина напал на прохожего и убил его, а затем забежал в близлежащую кебабную, известную тем, что ее часто посещают мигранты, и убил одного из покупателей. На суде он заявил, что «не хотел убивать белых».

LRB