Зачем они сюда едут? Экспаты, которым хорошо в России

Серия публикаций на сайте colta.ru, объединенных под заголовком «Невозможность острова» стала очередным тактом в затяжной интеллигентской дискуссии об эмиграции как политическом жесте. В предыдущих выпусках: отъезд из страны известного экономиста Сергея Гуриева, обсуждение мнимой эмиграции популярного журналиста Олега Кашина, тематический номер журнала «Афиша». Однако ламентации политизированной публики входят в явное противоречие с ростом числа экспатов в России. В то время как участники протестных митингов «сидят на чемоданах», вытесненные с высококонкурентных рынков труда западные профессионалы изучают русский язык и борются за рабочие места в нашей стране.

В среде оппозиционно настроенной интеллигенции популярен «социологический» тезис о том, что привлекательность России в глазах иностранных профессионалов высокого класса стремится к нулю. Немудрящая картина конвергенции двух потоков, один из которых приносит в страну неквалифицированных гастарбайтеров, а другой вымывает последние остатки «мозгов» застит глаза и заставляет отрицать очевидное: высококвалифицированные специалисты из других стран едут в Россию все более охотно. Государственная статистика, данные социологов и экспертные комментарии показывают – интерес к России в мире постоянно растет.

По данным Росстата в 2011 году российские паспорта получили 4520 немцев, 1240 израильтян, 947 американцев. Это - самые высокие показатели за последние 16 лет. Что побуждает этих людей к смене гражданства: открывающиеся бизнес-возможности на фоне посткризисной стагнации в западных экономиках, отсутствие внятных перспектив профессиональной самореализации и быстрого карьерного роста, стремление к смене социокультурного климата? Разумеется, те цифры, которыми описывается приток профессионалов из высокоразвитых стран, не идут ни в какое сравнение с численностью мигрантов из республик бывшего СССР, но вопрос в том, всегда ли нужно опираться именно на количественные показатели?

Директор Института инструментов политического анализа Александр Шпунт уверен, что считать «по головам» уместно далеко не всегда.

«Если считать по вкладу в экономику, причем материальному вкладу, оцениваемому в долларах, то я бы еще очень серьезно подумал, чей вклад в российскую экономику, в ВВП страны больше, у высококвалифицированной, но немногочисленной группировки экспатов, которые занимают высокие должности или у многочисленной, но не очень квалифицированной армии гастарбайтеров». Эксперт: Шпунт Александр Владимирович

Политический консультант напоминает о том, что целые отрасли российской экономики держатся на труде экспатов – высококвалифицированных специалистов из развитых стран, постоянно проживающих в России и занятых в тех сферах, которые все еще испытывают дефицит в профессионалах международного уровня. Например, израильтяне составляют одну из наиболее заметных групп в интернет-маркетинге, в бизнесе, связанном с обеспечением электронных платежей и разработкой приложений для мобильных телефонов.

«По российской государственной статистике в России постоянно проживает порядка 80 тысяч израильтян и большая часть из них - это отнюдь не пенсионеры, которые уехали в Израиль, а затем почему-то вернулись в Россию» - отмечает Шпунт. Множество инженеров и технических экспертов из Израиля занято в строительном бизнесе и медицине.

Одним из симптомов развивающегося интереса к России может служить всплеск популярности курсов русского языка в Европе. Знание языка, позволяющее вести переговоры с партнерами и свободно работать внутри страны дает серьезное конкурентное преимущество.

В американской академической среде спрос на русский язык со стороны студентов представляет собой достаточно стабильную величину: «Россия продолжает привлекать в связи с бизнес-интересами. Всегда будет определенное число студентов, которые смотрят на мир, понимают, что хотят заниматься, скажем, энергетикой – и приступают к изучению языка», - отмечает Кевин М.Ф. Платт, заведующий Программой сравнительной литературы и литературной теории в Университете Пенсильвании.

Сам Платт освоил русский язык 1980-е гг под впечатлением от прозы Достоевского и путешествия по Советскому Союзу, в котором он участвовал в качестве активиста движения за ядерное разоружение. Будучи специалистом по русской литературе, Платт регулярно участвует в российских научных конференциях. В 2011 году он прочитал здесь курс лекций и в целом активно вовлечен в жизнь российского академического сообщества.

Ключевым препятствием для контактов с российскими коллегами ему представляется излишняя бюрократизированность визового режима. Так, российскому специалисту не стоит большого труда получить долгосрочную многократную американскую визу, в то время как американцы порой вынуждены проходить «по пять кругов ада» для того, чтобы просто поучаствовать в российском научном мероприятии.

Платт, впрочем, не отрицает возможность изменения ситуации в ходе обкатки нового визового режима с США, введенного в прошлом году: «Я очень на это надеюсь. Потому что я уже думал, не подать ли мне на российское гражданство», - иронизирует ученый.

Кристофер Струп, молодой американский историк из Стэнфордского университета, пока что не стал российским гражданином, однако, постоянно проживает в Москве, занимая должность старшего преподавателя в РАНХиГС. После получения степени PhD в США Струп был озабочен поиском работы. Известно, что на давление на рынке труда в западных странах столь велико, что зачастую даже самые блестящие молодые профессионалы не могут найти работу, удовлетворяющую их амбициям и материальным запросам. Такая ситуация располагает к нетривиальным изгибам профессиональной траектории.

«Сначала я не думал о возможности работать в России, но наш преподаватель русского для продвинутых студентов Евгения Хасина подсказала мне идею поискать работу здесь. И лучшей возможностью, которая мне предоставлялась, было приглашение на работу в РАНХиГС. Я очень рад, что принял его и переехал в Москву». Эксперт: Струп Кристофер

Струп начал изучать русский уже после окончания школы, вернувшись из поездки в летний студенческий лагерь, где преподавал английский русским студентам. После окончания университета Струп провел учебный год во Владимире в качестве преподавателя английского языка в американском культурном центре. Сегодня он свободно преподает и публикуется на русском языке, активно участвуя в российской научной жизни.

По словам Струпа, кризис в сфере гуманитарных наук побуждает ученых по-новому оценить те возможности, которые открывает российский рынок труда: «Мне, как американскому ученому из Стэнфорда со степенью Ph.D., владеющему русским языком, текущие процессы открывают хорошие перспективы в России» - отмечает ученый.

Между тем, в России с удовольствием работают не только молодые специалисты, но и опытные ученые, имевшие все возможности для полноценной профессиональной самореализации на западе.

Так, старший научный сотрудник Института микробиологии имени Виноградского РАН Евгений Куликов связан с Германией не только происхождением и свободным владением языком, но и многочисленными профессиональными контактами, тем не менее, нисколько не сожалеет, что сделал выбор в пользу России: «Можно сказать, что Германия - это половина моей жизни, но я всё-таки живу и работаю в Москве - хотя потребовался бы минимум усилий, чтобы приехать туда, где всё соответствует нужным параграфам и стандартам DIN» - отмечает ученый.

По мнению Куликова, Россия привлекает тех, в ком силен исследовательский дух, тех, кто не боится менять свою жизнь, сходя с накатанных институциональных рельсов, сложившихся столетия назад.

«Если ты можешь что-то поменять в жизни, совершить поворот в сторону со стандартного пути - этот поворот может привести тебя в Россию, и это не обязательно окажется дауншифтингом» Эксперт: Куликов Евгений Евгеньевич

Можно было бы привести еще массу примеров успешной самореализации иностранцев в России, но наиболее красноречиво ситуацию описывает государственная статистика, в соответствии с которой поток российской трудовой эмиграции даже в такую благополучную и гостеприимную страну как Канада за прошедшее десятилетие сократился на треть. На 80% сократилась эмиграция в США, в два раза уменьшился поток эмигрантов в такой традиционный пункт притяжения российских граждан как Германия. Разумеется, пока что Россия не может похвастаться большим числом натурализованных французов, немцев или американцев. Но показатели растут.

Кроме того, вопрос гражданства в современном глобализированном мире стоит далеко не так остро. Экспатов, годами живущих и работающих в России, никогда даже не пытались посчитать. Между тем, эти люди демонстрируют известную лояльность российскому образу жизни, о чем говорит хотя бы тот факт, что в Москве не существует обособленного сообщества экспатов. Иностранные специалисты вполне интегрированы в российское общество и совсем не похожи на «белых европейцев, приехавших на заработки в дикую африканскую страну».

Аутизм российского политизированного класса выражается в навязчивом представлении о том, что всему миру не о чем больше думать, кроме как о «законе Димы Яковлева», «пропаганде гомосексуализма» и «гонениях на НКО». Умонастроения московской журналистской тусовки проецируются на весь окружающий мир, который и не слышал никогда о том, что вопрос о месте работы и проживания как-то связан с парламентской повесткой дня.