Война с США: ближе или дальше?

Каковы будут аспекты в отношениях между Россией и США после прихода Трампа к власти? Анализирует политический обозреватель Александр Цыганов.

То, что между Россией и Америкой идёт холодная война, мало кто сомневается из серьёзных аналитиков. Спорят, в основном, вокруг того, что именно считать её элементами. Например, оголтелая антирусская пропаганда на Западе — это уже война или ещё идеологическая подготовка к ней? Или антироссийские санкции — элемент войны экономической или войны как таковой?

Золотое сечение этим дискуссиям подвели одним замечательным термином: «гибридная война», чем и удовлетворились. Ибо в нём сконцентрировалось главное: понимание, что война в наше время — не только боевые действия между солдатами и армиями. Нет — сами солдаты и армии приобрели новые боевые функции. А именно: стрелять не только из пушек и автоматов, но и из социальных сетей. И запускать не только ракеты, но и вирусы, в том числе ментальные. И сидеть не только в окопах, но и в офисах перед компьютером. Наконец, надевать не только камуфляж, идя в тыл врага, но и личину, скажем, «крымчанки, дочери офицера».

Но так-то война идёт. И цели в ней — чисто военные: победить противника, отнять у него ресурсы и поставить их на пользу себе.

А теперь вопрос:

Окончится ли эта война после реального
прихода Трампа к власти в США?
На этот счёт существуют две основные точки зрения. Одна, прямо скажем, скептическая. Например, известный военный обозреватель Виктор Литовкин акценты расставил так:

«Ничего принципиально не изменится в отношениях между Россией и Соединёнными Штатами. Потому что мы являемся объективно конкурентами. Можно даже сказать — соперниками на планете. И от этого факта никуда не уйти».

Другую, более оптимистичную позицию занимает один из виднейших мировых экспертов Александр Рар: «Есть большой шанс, что президент России Владимир Путин и новая американская администрация смогут заключить историческую сделку для того, чтобы остановить конфронтацию между Россией и Западом. Если Россия и США начнут договариваться по важнейшим мировым проблемам, антироссийская истерия прибалтийских государств и Польши пройдет. До сих пор эти восточноевропейские государства чувствовали защиту Америки. Но теперь США заинтересованы в решении совсем других вопросов и в этих условиях полякам и прибалтам придется поджать хвосты и подстраиваться к новой ситуации. Новая администрация США не станет терпеть того, что восточноевропейские страны провоцируют конфликты с Россией, а потом прячутся за спиной США. Также поддержку со стороны американских политиков получат те силы во Франции и Германии, которые выступают за нормализацию отношений Запада с Россией».

Совсем оптимисты предлагают:

«Для того чтобы отойти от логики холодной войны, останется сделать еще только один шаг — это начать совместные крупные инфраструктурные российско-американские проекты, аналогичные российско-китайскому экономическому сотрудничеству. Например, сотрудничество между Дальним Востоком и Аляской, а также в Арктике с лихвой и многократно окупит любые потери США и России на других направлениях торгово-экономической и военно-политической экспансии. И чем больше лет продлится это сотрудничество, чем более устойчивый и стабильный мир мы получим к концу первого срока Трампа».

Что важно: все эти оценки логичны. И все эти прогнозы — исполнимы. Ибо исходят из логики межгосударственных отношений, где между Россией и США нет ничего, что должно выводить извечную и неискоренимую конкуренцию между странами на траекторию конфронтации и войны. Нет территориальных споров — даже в Арктике, где идёт делёж потенциально богатых ресурсами шельфовых территорий, именно между Москвой и Вашингтоном взаимных претензий нет. Нет неразрешимых экономических противоречий — просто потому, что уровень торговых отношений пренебрежимо низок. Нет непереносимых идеологических разногласий.

Вопрос в другом:

А являются ли отношения России
и США межгосударственными?
В большинстве обычных вопросов — безусловно. Но вот как раз в условиях текущей гибридной войны две страны сталкиваются в весьма нетривиальной конфигурации. А именно: если действия РФ вполне очевидны и увязаны с её государственными интересами, то США в различных регионах мира преследуют явно не интересы своей страны. Ну что, например, привело их на Украину и заставляет там поддерживать откровенно антинародный и националистический режим? Какой такой интерес призвал к разрушению вполне адекватных для местных условий и истории светских режимов на арабском Востоке и внедрению на громадных территориях хаоса и диктата террористов, причём самого первобытного пошиба? Для чего им прибалтийские нацистские козявки, которых и на карте не видно и от которых никакой ни экономической, ни политической, ни стратегической пользы Америке?

Правда, вот тут как раз и появляется единственное логически непротиворечивое объяснение: все эти действия объединяются интересами конфронтации с Россией. Чем хуже есть, чем больше, образно говоря, угольков у неё под задницей, — тем лучше для США. Виктор Литовкин именно так и комментирует сложившуюся ситуацию:

«Американцы давно стремились, стремятся сегодня и, можно быть уверенными, что будут стремиться и завтра оставаться гегемонами в мире, управлять планетой. Да, какие-то движения могут произойти, но от главной своей идеи — быть гегемоном — американцы никогда не откажутся. Потому что для них это не просто идеология. За этим стоит всё — власть доллара, контроль над денежными потоками, барыши, которые они по всему миру зарабатывают. А Россия с этим никогда не согласится и не смирится. И потому Америка борется с Россией».

Эта логика, однако, не отражает всех явлений современной геополитики. Государство США, как уже говорилось, не имеет непреодолимых, стоящих собственного существования противоречий с государством РФ. Более того: последнее стремилось и стремится к тесным сотрудническим, а то и союзническим, отношениям с первым. Вспомним начало «нулевых», когда уже Россия нынешнего ненавидимого Западом «диктатора» Владимира Путина пошла на реальные шаги и даже геостратегические жертвы ради установления таких отношений. И лишь когда Москва убедилась, что каждая её уступка используется ей же во вред, — тогда возникла «мюнхенская речь» Путина 2007 года, тогда Россия и решила полагаться полностью на себя в защите своих национальных интересов.

Но в словах Виктора Литовкина как раз и кроется объяснение этому противоречию. «Власть доллара», «контроль над денежными потоками» — это ведь всё не в руках государства под названием Соединённые Штаты Америки. Это всё — в руках некоей группы или групп частных лиц. Владельцев мировых финансовых империй. Хозяев громадных денег, которые производят только более громадные деньги. И даже не деньги, а — их производные. Различные деривативы, которых настрогали уже столько, что в деньги их перевести невозможно — во всём мире нет столько денег…

А дальше всё опять логично: деньги производят инструменты для собственного воспроизводства и защиты: политическое прикрытие в виде политических инструментов, силовое прикрытие в виде военных инструментов, моральное прикрытие в виде идеологических инструментов.

И вот если все эти инструменты соединить, то и получится главный, мультифункциональный, комплексный.

Под названием Соединённые Штаты Америки.

Надо ли теперь задавать вопрос:

Почему выбор американским народом Трампа
признают революцией в самой Америке?
Собственно, особой необходимости в этом вопросе действительно нет — ответ очевиден. За Хиллари Клинтон стояли как раз те самые финансовые империи, как раз те самые мировые хозяева мировых денег, о которых шла речь выше. Сама сумма пожертвований в её предвыборную кампанию — более одного миллиарда долларов, только официально поступивших на её счета, — говорит о том, что её спонсорам и донаторам деньги достаются довольно легко, их не жалко. Как говорят, «ещё напечатаем».

Достаточно сказать, что громадную поддержку Хиллари Клинтон оказал пресловутый финансовый спекулянт с мрачной репутацией Джордж Сорос. Другие её союзники и спонсоры ему под стать. По великолепному определению глубокого политического аналитика Андрея Фурсова, это — «банкстеры с большой финансовой дороги».

В качестве политического прикрытия банкстеры эти используют прежде всего политический инструментарий так называемых неоконсерваторов — весьма мощной и разветвлённой корпорации, сплочённой как идеологией, так и своей этнической, вернее, надэтнической самоидентификацией.

Ещё одним важным инструментом является либерализм самого разнообразного пошиба — от интеллигентского идеализма в отношении прав человека до крайних сексуальных патологий. Этот либерализм частично исходит из неоконсерватизма, частично устремляется к нему — в общем, тонкости всех взаимоотношений не до конца прослеживают даже академического уровня научные работы. Главное, что практически всё то, что принято идентифицировать с современным либерализмом, в конечном итоге восходит к банкстерам и подпитывается ими.

И вот теперь совершенно национально настроенный американец и представитель американского этноса, девелопер, то есть предприниматель, зарабатывающий на чём-то реальном, консерватор в хорошем смысле слова и без всяких приставок, требующих хоть какого-то извращения, нормальный любитель и любимец женщин, реалист, не раз падавший, но всегда снова поднимавшийся, — вот этот человек побеждает ставленницу банкстеров…

И вопрос не в том, что с ним теперь мечтают — и явно попытаются — сделать эти «банкстеры с большой дороги».

Вопрос в том, что сделает он, если ему всё же удастся перехватить у них инструмент с клеймом «USA»…