Путин в стиле

Говорят, что сегодня вся ненависть американских СМИ сосредоточена на фигуре Путина и причина этого – Украина.

29 июня 2014 года администрация президента США Барака Обамы обвинила Россию в нарушении договора о ликвидации ракет средней и малой дальности. Договор был подписан между Горбачевым и Рейганом в 1987 году — на последнем пике истерии «холодной войны». Мало, что может имиджево отмаркировать Россию как СССР лучше, чем упоминание ракет. В глазах всего мира Россию и Путина хотя представить новыми СССР и Сталиным.

Заметно единодушие американской верхушки. В последнем июльском номере американского журнала «Newsweek» опубликована статья, посвященная быту Владимира Путина. В ней Путин — это нечто среднее между Иосифом Сталиным и Махмудом Ахмадинежадом. Он плавает в бассейне, заставляет ждать своих министров в приемной, одновременно с этим подчиняясь жесткому регламенту, читает сложные книги по истории и ест продукты с огорода московского патриарха. На обложке номера — фотография Президента в темных очках, в них отражается пламя взрывов. Фотографию сопровождает заголовок: «Изгой. Враг Запада номер один».

Говорят, что сегодня вся ненависть американских СМИ сосредоточена на фигуре Путина и причина этого — Украина. С учетом того, что с момента публикации знаменитой обложки журнала «Time» (заголовок — «Царь новой России») Путин уже побывал на обложке третьего культового американского журнала -"TheNewYorker" (зимняя олимпиада: Путин на коньках и судья — тоже Путин), можно предположить, что раздражение к первому лицу России копится уже давно и какой-то огрызок СССР тут совсем ни при чем. Круто, что в любом стиле Путин смотрится модно.

Что это значит? На втором сроке к Путину часто применяли политологический термин «тефлоновый».

Тефлоновых политиков в двухтысячных было много. Тони Блэр, Николя Саркози, Сильвио Берлускони — все они использовали по максимуму свой политический имидж. Отделить их от него и, главное, от текущей международной повестки было невозможно. Рефракционное поле их имиджа оберегало их от любой критики. Но политический контекст изменился и «где теперь эти римляне?» Целостный, неотделимый имидж утопил их как тяжелые доспехи императора Барбароссу.

А Путин — вот он, все ещё на месте, все ещё на обложках. Уникальное свойство путинской имиджевой конструкции в её гибкости с одной стороны и вневременности и последовательности — с другой. В начале двухтысячных — Путин консервативный и европейский политик, который строит отношения с Западом, устанавливает «стабильность», выраженную в гарантиях поставок энергоносителей. В середине — все такой же европейский консерватор, «суверенный демократ» с Мюнхенской речью и модернизацией, самый физически привлекательный политик Европы. После возвращения в президентское кресло Путин добавил к своему имиджу новые черты. Консервативный поворот, олимпийская победа, присоединение Крыма. При этом основное содержание бренда сохраняется.

Но Путин по-прежнему европейский консервативный политик. Другое дело, что теперь это не Путин России, которая «встает с колен», а другой России, готовой попробовать себя в новом качестве силового игрока в Восточной Европе.

Президент прежний — страна другая.

Путин больше не привязан к политической повестке, но и сам не является политической повесткой. Имидж Путина не определяет имидж России, но вот имидж России теперь определяет имидж Путина. Они срослись. Президент (по меньшей мере для Запада) стал, теперь уже, наверное, до конца, таким же символом России как Гагарин, ушанка, медведи…

Вполне очевидно, что украинский вариант развития событий в России маловероятен уже потому, что в отличие от Украины, Россия нашла свой новый символ в лице Путина. Тут собраны и достоинства и недостатки, многие годы спустя историки будут спорить о значении личности Путина и т. д. Но майдан дал всему бывшему СССР ясно понять, что есть два способа избежать хаоса и гибели: либо занять место сырьевого придатка и Запада и территориального буфера, как поступили страны Балтии, либо создать своего «путина», свой новый персонифицированный символ страны. Других путей нет.

Дмитрия Медведева почему-то сравнивали (хотя бы на уровне внешнего сходства) с НиколаемII, которого, если все-таки хоть отчасти доверять материалу"Newsweek", Владимир Путин на дух не переносит. Но если и сравнивать медийность Путина с его предшественниками, то надо вспоминать Александра I, успевшего одновременно со своей страной побывать и великим либералом, и жандармом Европы (передав этот статус Николаю I), и Благословенным.

Также как Александр, Путин смело меняет команды и при этом выдерживает свой стиль.

Также как Александр бросает вызов консолидированному Западу (имея, впрочем, серьезного союзника в тылу противника: при Александре — Англию, сегодня — Германию). Также обладает уникальной степенью народной поддержки.

Причем как и в случае Александра — поддержки во многом эмоциональной. Но ни одна аналогия не может быть бесконечной. Объективные причины, такие как устоявшиеся за сотню лет Империи нормы, специфика происхождения и т. д. мешали Александру как во внутренней, так и во внешней политике. У существующей в новой политической форме России и её руководителей таких ограничений нет.