Хочет, но не может

Небольшой сюрприз: канцлер Германии Ангела Меркель хочет отменить санкции против России. Но не может.

Об этом она заявила на прошлой неделе в Вене, на праздничном мероприятии, посвящённом 60-летию Германо-австрийской торговой палаты. «Мы хотим добиться политических рамочных условий, которые бы позволили отменить санкции», — сказала фрау канцлерин.

«Нам нужно решить так много международных проблем, что хотелось бы снова вернуться к конструктивному сотрудничеству. На примере соглашения с Ираном мы увидели, что можно достигнуть единства с Россией», — подчеркнула она же. И в условиях, когда за два дня до того министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер заявил, что в интересах сохранения добрых отношений с Россией нельзя делать ставку на экономические санкции, а с вызовами можно эффективно бороться только если главные акторы международной политики не выпустят из поля зрения решающий фактор — будущую роль России, — в этих условиях эти высказывания напоминают согласованный залп главным политическим калибром Германии.

Подвижка? Трещина в давно, впрочем, уже не монолитной стене Запада?

И да, и нет.

В целом сюрприз именно небольшой: на тему того, что санкции вредят собственному бизнесу, что без Москвы стало невозможно разрешить ни одного вопроса большой геополитики, что мировой кризис оставляет мало места для бесполезных демонстраций, говорили многие западные политики. В разных форматах и при разных случаях. Весомость — но не новизну — данному высказыванию добавляет лишь то, что сделала его Меркель. То есть — Германия.

Отблеск же сенсационности — но не сенсации — придаёт то обстоятельство, что сама Меркель и её Германия общепризнанно находятся на каком-то очень коротком поводке у США. Причиной ли тому некоторые грешки юности, типа сотрудничества с восточногерманской службой безопасности «Штази», как утверждают некоторые, компромат ли из более поздних времён, добытый американцами при тотальной тайной прослушке верного союзника, экономическая ли зависимость германских фирм от штатовских регуляционных актов, — точно сказать невозможно. Но твёрдо отмеченный наблюдателями факт — что Ангела Меркель не раз производила впечатление одёргиваемой из-за океана едва ли не за поводок, когда подчас меняла свои решения или отменяла ранее сказанные слова. И когда такая Меркель говорит о желательности отмены санкций — это, как минимум, стоит взять на заметку.

А почему сказанное не выбилось на уровень сенсации? Да просто потому, что фрау канцлерин всё же не пошла до конца за интересами своей страны и её бизнеса. Ибо фактически дезавуировала высказанную разумную позицию пассажем о том, что момент для отмены санкций, «к сожалению, пока не настал». Это «учитывая серьёзные нарушения международного права и неустойчивой ситуации» на востоке Украины.

Это всё портит, фрау канцлерин! На уровне руководителя такого весомого на международной арене и вне сомнения очень хорошо информированного государства госпожа Меркель наверняка знает и подробности, и подоплёку, и предысторию событий, происходивших и происходящих на Украине. Не менее хорошо она понимает, что бывают в политике ситуации, когда невозможно не идти на некоторые нарушения международного права. Есть она, есть некоторая «серая область» на стыке личных, гуманитарных, национальных и государственных прав, которая имеющимся международным законодательством регулируется недостаточно, противоречиво или не регулируется вовсе.

И далеко за примерами ходить не надо — канцлеру Германии достаточно взять их из истории собственной страны.

В конце 1980 — начале 1990-х годов именно ФРГ приложила очень даже весомую руку к началу гражданской войны в Югославии и распаду этой страны. Даже США вошли в дело позже, когда Германия уже дала негласные гарантии поддержки сепаратистам Словении и Хорватии (например, во время тайного тогда визита будущего хорватского лидера Туджмана в Бонн в 1988 году и других негласных «смотрин» и обменов мнениями с перспективными политиками этих югославских республик). Собственно, после этого и последовали объявления суверенитета и боевые действия, в ходе которых вдруг оставшееся без половины своей страны руководство в Белграде оказалось агрессором на ещё вчера собственной территории!

А ведь торопливое, сверх всяких рамок приличия, признание Берлином этих сепаратистских республик, без предварительного решения вопросов о границах и меньшинствах, вызвало протест даже тогдашнего генсека ООН Переса-Де Куельяра, выразившего как-то сожаление, «что бывшие югославские республики признаны преждевременным, некоординированным и избирательным способом».

Можно вспомнить и то, как Берлин в хоре других западных столиц призывал Москву признать независимость края Косово от Сербии. Хотя здесь даже формально правовых причин для отделения не было. Ссылались тогда яро как раз на гуманитарные вопросы — сербская армия, мол, жестоко относится к албанскому населению. Западные, в том числе и немецкие эксперты даже могилы эксгумировали с целью доказать сербские зверства. Потом, правда, выяснялось, что то были братские могилы убитых в бою боевиков. И сама бывший прокурор трибунала по бывшей Югославии, пресловутая Карла дель Понте описывала случаи вырезания косовскими албанцами органов у живых сербских пленных с целью дальнейшей их продажи. Но это было позже, после окончания событий и уже неважно. Дело было сделано.

Аналогия вообще-то полная. Даже если признать донбассчан сепаратистами, то действия киевского руководства по восстановлению территориальной целостности доказанно сопровождаются такими зверствами, что так называемое «мировое сообщество» должно осудить его, как некогда дважды осуждало руководство белградское. И чем принципиально Пётр Порошенко лучше Слободана Милошевича, которого посадили в тюрьму, где тот и умер? Может быть, только тем, что преданно служит интересам Запада, а не своей страны?

Россия помогает сепаратистам? А это как посмотреть. Может быть. А может быть, спасает население от гуманитарной катастрофы и возможного геноцида в случае победы украинских нацистов. Что, не грозили нацисты вырезать подчистую «сепаров» и «ватников»? А что-то в их деяниях давало повод сомневаться в этом?

Да и вообще с сепаратизмом — запутанная история. Вот денонсируй Россия завтра Беловежские соглашения — и уже киевские правители превратятся в сепаратистов. Временно отторгнувших территории исторических Российской империи и Советского Союза, признанной правопреемницей которых нынешняя Российская Федерация и является. Что в таком случае скажет пресловутое «международное право»?

Словом, последние высказывания германского руководства являются, конечно, шагом в правильном направлении. Но недостаточно решительным. Скорее напоминающим шажочек, сделанный ля того, чтобы кончиком пальцев пощупать твёрдость почвы для дальнейшего продвижения. Да со взглядом исподтишка — а какова будет реакция?

А вот с реакцией, кажется, торопиться и не надо. Министр Штайнмайер вполне открытым текстом говорит, как сильно их «международное сообщество» нуждается в помощи Москвы: «Как мы, так и наши американские партнёры поняли: в многочисленных кризисах — прежде всего, в Сирии — без России мы не сможем найти никакого решения». И потому, дескать, при всех усилиях в урегулировании украинского кризиса необходимо постоянно задаваться вопросом, как можно в долгосрочной перспективе интегрировать Россию в международную архитектуру безопасности. А Ангела Меркель не упустила случая как бы разъяснить эти слова, вновь показывая тем самым, что при всех разногласиях со своим министром он и она выражают консолидированную позицию: «Мы не хотим действовать по принципу „или-или“, Украина или Россия, но мы хотим свободного развития Украины и хороших отношений с Россией».

Так вот, насчёт реакции. Есть в немецком языке слово «Na» — аналог русскому «Ну». А «Ну, наконец-то!» можно выразить словосочетанием «Na, also!». Сказать фрау Меркель заинтересованно-одобрительное «Na» — самое время. Можно даже подчеркнуть заинтересованность: «Na, na?». И — держать паузу. Это не нас, это их припекает разворошённая Западом же Сирия. И неостановимый поток беженцев из неё в Европу. А также из всех прочих разворошённых Западом стран. В том числе и из Косово.

А вот когда из Берлина прозвучит, наконец, признание, что Россия как минимум не меньше Германии имеет право толковать противоречия в международных законах, а также использовать их в своих интересах, — вот тогда и настанет время сказать: «Na, also!»…