Фазан красив, ума ни унции, Фиуме спьяну взял Д’Аннунцио

Наступила славная юбилейная дата провозглашения поэтом-анархистом Габриэлем Д’Аннунцио гордой Республики Фиуме, или Итальянского регентства Карнаро, в ныне хорватском городе Риека.

Город не смогли поделить между собой в 1919 году Италия и Королевство сербов, хорватов и словенцев (Югославия), а пока шел спор, в Фиуме (Риеку) вторглись анархисты, итальянские националисты и просто любители всякого рода потасовок из числа патриотически настроенных итальянских военных во главе с поэтом Габриэле Д'Аннунцио. Эта фигура во главе не случайна - в глазах итальянцев утрата Фиуме стала не только поражением итальянского правительства, но и знаком ослабления позиций итальянской культуры, наследующей культуре античности. Поэт Д’Аннунцио, дослужившийся в итальянской армии до подполковника и получивший ряд военных наград, обнаружил в себе талант вождя анархистов и итальянских националистов, 12 сентября 1919 года без труда выгнал с территории Фиуме англо-американо-французские оккупационные войска и провозгласил там итальянскую власть. Однако, робкое правительство Италии не поддержало эту авантюру. Тогда, к годовщине захвата Фиуме, 8 сентября 1920 года, Д’Аннунцио объявил о создании на территории города «Итальянского регентства Карнаро», вошедшего в историю под названием «Республика Фиуме». Новое государство существовало с 8 сентября до 30 декабря 1920 года, когда город был временно занят итальянской армией, республика упразднена, и Фиуме, в соответствии с Рапалльскими соглашениями, ненадолго стал «вольным городом» (решение великих держав в споре югославов и итальянцев было «ни нашим, ни вашим»). В этом качестве он существовал до января 1924 года, когда, договорившись со славянскими соседями, его все-таки прибрал к рукам Муссолини.

Образование Республики Фиуме приветствовали европейские левые, художники-абсурдисты и футуристы круга Маринетти, и лично Бенито Муссолини, вбросивший лозунг «Фиуме или смерть!». В России острее всех охарактеризовал событие Владимир Маяковский: «Фазан красив, ума ни унции. / Фиуме спьяну взял Д’Аннунцио». Есть свидетельство одного из итальянских интернационалистов, будто бы Ленин назвал д’Аннунцио единственным революционером в Италии. Но Д’Аннунцио был человеком классической культуры, его вкусы с точки зрения передовых художников того времени были архаическими, политические же воззрения, скорее, консервативными и эклектичными. Однако с первых дней переворота он оказался в окружении радикалов, причем представлявших противоположные политические позиции. Л. Кохницкий и М. Карли хотели сделать из города-государства форпост будущей мировой революции, Альсесте де Амбрис развивал идеи тред-юнионизма, Маринетти представлял круги ультраправой аристократии. Никому из них не удалось добиться своего. Несовместимые политические деятели, искусственно объединенные волей поэта, нейтрализовали друг друга, и в Фиуме возникла атмосфера свободы вне любой идеологий. Государство-парадокс, где свобода политической дискуссии сочеталась с диктатурой вождя, дионисийские праздники - с военными маневрами, и все это в гротескных и карнавальных формах. «Новый человек» в Фиуме раскрепощался в «естественном состоянии» в духе Руссо, свобода достигла, казалось, уже пределов возможного. Эстетика абсурда и гротеска сделалась ориентиром поведения для всех. Так, герой войны летчик Гвидо Келлер, который был ближайшим доверенным лицом Д’Аннунцио в деле руководства войсками, задавал тон. Он ввел моду на хождение без одежды солдат и офицеров, что, по его словам, не мешало армейской дисциплине. Местные женщины симпатизировали освободителям: каждый третий день в весьма раскрепощенной форме проходили «парады цветов».

Но «гадкий внешний мир» начал создавать новой республике проблемы с поставкой продуктов, что вынудило революционеров ввести карточную систему распределения продовольствия. Детей пришлось отправить к родственникам в сопредельные округа Италии, чтобы не подвергать их возможным тяготам. При этом налоги с населения решено было не взимать, а гениальное решение проблемы снабжения было найдено. Д’Аннунцио реквизировал местный морской флот, которым командовал дружественно настроенный адмирал Казанова, принял к себе на службу несколько десятков военных летчиков, которые слетелись в Фиуме со всех концов Италии, и организовал мобильные пиратские отряды, которые должны были захватывать проплывавшие мимо корабли и проводить реквизиции у крупных землевладельцев тех мест Италии, до которых легко можно было долететь. Продразверстка по-итальянски. Каперская добыча была обильна и позволяла революционному обществу безбедно существовать.

Д’Аннунцио фактически стал диктатором (comandante) самопровозглашенного государства и вместе с соратниками написал конституцию (Carta del Carnaro). Конституция Фиуме в соответствии с древнеримскими идеалами провозглашала создание общества, где каждый гражданин обязывался быть членом одной из десяти профессиональных корпораций. Д’Аннунцио хотел выработать новую систему власти, сведенную воедино общим принципом, наподобие музыкальной симфонии. Девять корпораций, как исполнители, полностью освобождаются от принятия политических решений. За них решают дирижеры - «аристократы духа», объединенные в десятую корпорацию (творческую). Главная идея Д’Аннунцио состояла в том, что сферу политическую надо полностью заместить сферой поэтической. Творческая импровизация берется в чистом виде как эссенция преобразующей мир гениальности. Политические свободы не распыляются между отдельными индивидами, а сосредоточиваются в руках избранных людей, художников, поэтов и героев, артисты властвуют над миром. Проект конституции Фиуме был написан Д’Аннунцио в стихах.

Согласно конституции гражданам гарантировались: личная свобода, бесплатное начальное образование, оплата труда, обеспечивающая достойную жизнь, гражданские права в полном объеме вне зависимости от пола, расы и религиозной принадлежности, прожиточный минимум для безработных. Д’Аннунцио выдвинул идеал fatica senza fatica («труда без утомления»): труд не должен вытеснять радостей жизни, а утомление можно победить внедрением артистизма в ткань повседневной работы. Был введен абсолютный запрет на насилие. И действительно, никаких репрессий не было. Фундаментальным принципом организации государства была объявлена музыка, было принято решение о введении обязательного музыкального образования в будущем, а министром культуры стал дирижер Тосканини, провозглашался «культ муз». Новые порядки принимались «на ура». Карнавальные шествия не прекращались ни днем, ни ночью, в городе сохранялась богемная атмосфера, только в последние пару месяцев 1920 года всеобщая радость была омрачена уже полной блокадой Фиуме правительственными войсками Италии. Все кончилось к новому 1921 году, богемная республика пала. Последним актом свободы творчества стал ночной горшок, гордо сброшенный с самолета на крышу итальянского парламента прославленным летчиком, а по совместительству государственным секретарем республики Келлером в знак презрения к тусклой и слабовольной буржуазно-либеральной демократии Италии. Был ли Гвидо Келлер одет при этом, или обнажен, история умалчивает, думаю, что одет, раз дело было зимой.

Вскоре многие деятели Республики Фиуме нашли себя в окружении диктатора Муссолини, ведь в Италии свобода, диктатура, анархия, артистизм, национализм и социализм ухитряются сосуществовать, правда, недолго «в одном флаконе». Это все вело Италию к фашистскому перевороту Муссолини.

В это же время, на территории бывшей Российской Империи в далекой России заканчивалась гражданская война, еще потоками лилась кровь, был взят Перекоп, Красная Армия терпела поражение под Варшавой, шла война на Дальнем Востоке, Кавказе, в Средней Азии. Но это не помешало РСФСР осенью 1920 года официально признать Республику Фиуме, она стала третьей в череде признаний со стороны новой России после Эстонии и Латвии. Да, именно так, третьим в ряду дипломатических признаний РСФСР стоит Итальянской регентство Карнаро, оно же Республика Фиуме, оно же Республика красоты и оно же Республика воздушных пиратов. Однако буржуазные Латвия и Эстония с перерывами как-то дожили до наших дней, а артистическая Республика Фиуме пала, как говорили анархисты и поэты, из-за интриг «трусливой и жадной буржуазии».