Девственность в эпоху web 2.0

Девятнадцатилетняя украинка, проживающая в США, провела в интернете аукцион, на котором продала свою девственность. Победителем стал пятидесятивосьмилетний бизнесмен из Мюнхена, заявивший цену в 1,2 млн. евро.

Помимо него на право стать первым мужчиной в жизни девушки претендовали нью-йоркский адвокат - предложил 1 млн. евро - и певец из Токио, остановившийся на 800 тыс.

В самом факте продажи девственности - каким бы возмутительным это ни казалось обывателю - нет ничего необычного. Девственность тысячелетиями является товаром, и с развитием женской эмансипации поменялось лишь то, что теперь все чаще сама женщина назначает за него цену. Едва ли в ценообразовании приходится сомневаться, если находится свой покупатель. Вокруг этого уникального товара в единственном экземпляре, своего рода предмета роскоши, постоянно формируются все новые индустрии, венцом которых стала гименопластика - хирургическое восстановление утраченной девственной плевы.

Примечательнее то, что покупатель девственности юной уроженки Харькова был найден через интернет. Конечно, сделка состоялась бы и без него - вознамерившийся продать свое тело найдет способ сделать это в любой ситуации - но не так быстро и не на таких выгодных условиях. Всемирная сеть обеспечила небывалое прежде ускорение коммуникации, меновых практик.

Интернет, в первую очередь, это рынок. Буквальное выражение либидинальной экономики Ж-Ф. Лиотара - экономики циклов наслаждения и кастрации. Говоря откровенно, если в интернете что и происходит, так это продажа девственности в том или ином виде. Заходя в интернет в поисках наслаждения, пользователь торгует своим вниманием (хотя правильнее было бы сказать, что внимание торгует пользователем, разменивая его). Он отдает свою девственность - в отношении некого сорта контента - в обмен на новую связь, обещающую ему наслаждение. В великом изобилии все стремится завладеть его первым впечатлением, заставить кликнуть, перейти по ссылке, остаться там как можно дольше, а, лучше - сформировать зависимость и заставить возвращаться вновь и вновь (тренд на игры-сервисы в современной игровой индустрии). Площадка теперь все чаще требует практически брачной верности. Количество просмотров второстепенно по сравнению со способностью к удержанию аудитории: именно удержание является главным фактором монетизации контента. Площадка, сводящая голодную - желающую хоть кому-то отдать свою сетевую девственность, свое внимание - аудиторию и производителей контента, если следовать данной метафоре, выполняет функцию публичного дома. Youtube или Twitch - великие бордели современности.

Но продажа девственности - это не всегда метафора. Возможно, проституция - первая форма рынка, наиболее полное проявление меновой сути человеческих/объектных отношений: один за денежную плату - практически универсальное означающее - позволяет другому сводить себя до объекта, утилизировать в качестве материала наслаждения. Тело - главный, первейший товар. Как катализатор рыночных отношений Интернет всегда является катализатором проституции. Он был обречен на то, чтобы способствовать её расширению, как кинематограф был обречен на появление порнофильмов. Интернет стал глобальным рынком наслаждения, в том числе и извращенного. Первертность многообразна в меру насилия. Девственность, отданная добровольно за деньги, девственность, врученная «по любви» и девственность, которая взята силой, имеют разный вкус, и свои ценители найдутся на каждый.

Как и всякий рынок, интернет имеет тенденцию к саморегуляции. Но эту регуляцию не стоит путать с заявлениями тех или иных сообществ, пытающихся говорить от имени «интернет-общественности» (например, social justice активистов). Динамическое равновесие законов, определяющих функционирование рынка, крайне бесчеловечно по отношению к конкретному индивиду.

Единственной инстанцией, которая может регламентировать меру допустимого насилия в интернете и защитить индивида, является государство. У кого-то этот тезис вызовет возмущение: представление, что интернет - нечто вроде сказочной страны, куда «общество» убегает от «государства», продолжает быть довольно распространенным. По мнению тех, кто его разделяет, регулирование интернет-пространства должно осуществляться самими пользователями. Однако, во-первых, обычно так продолжают полагать ровно до тех пор, пока не столкнутся в сети с вопиющим насилием в свой адрес – и тогда бегут искать помощи у государства. Во-вторых, государство и является той самой структурой, которая возникает из потребности сообщества в упорядочивании публичного пространства, рынка: за эту модерацию, постоянные и более-менее прозрачные правила игры ему и платят делегированием политической воли (порой вплоть до полного отказа от нее). Большинство людей готово принять какие угодно лишения ради хотя бы призрачной определенности. Строго говоря, государство не может дистанцироваться от интернет-регулирования потому, что интернет ныне является продолжением публичного пространства, а упорядочивание этого пространства – в том числе оправдание существования государства. Вопрос в том, насколько эффективно это регулирование осуществляется, адекватна ли предлагаемая государством система цензуры состоянию общества. Гипотетический отказ государства от регулирования интернета (что потребовало бы сложно представимого юридического различения публичного пространства и интернет-пространства) привел бы к возникновению в нем квазигосударственных структур со своей иерархией и неизбежной системой цензуры. При этом реальных ресурсов для осуществления модерации у таких структур бы не было: государство может претендовать на регулирование интернета потому, что только у него есть суверенитет над «металлическим субстратом» сети - инфраструктурой, позволяющей интернету функционировать. Таким образом, и с развитием интернета государство продолжает быть главным распорядителем того, кто, как, кому и за что отдает свою "девственность".

Конец истории с продажей девственности за 1,2 млн. евро может показаться трогательным: немецкий бизнесмен заявил о том, что собирается жениться на девушке. Но это едва ли счастливый финал. Получив отметину на её теле, он желает купить все остальное, что к нему прилагается. За 10 тыс. евро в месяц - обещанная сумма месячного содержания - он хочет свести её к статусу объекта. Приколотая булавкой бабочка, красота застывших крылышек.