Чего хочет Володин?

Политолог Алексей Чадаев рассуждает о предвыборных тезисах Вячеслава Володина.

Вводимое в оборот словосочетание «политическая коррупция» Володин расшифровал при помощи Аристотеля: «покупающие власть за деньги привыкают и потом извлекать из нее прибыль».

Я многие годы обсуждал в узком кругу вот какой вопрос: при обычной стоимости кампании в ГД от миллиона долларов, а в губернаторы или мэры миллионника — от двух, как в принципе возможно обойтись без кэшбэка? Расходы слишком серьезные, чтобы их можно было списать на булавки или исключительно отнести по ведомству политической крыши. Особенно с той поправкой, что кресло депутата ГД — это та еще «власть». Статус, влияние, разного рода защита — да, но непосредственных властных полномочий у депутата нет. Особенно в эпоху тотальной фракционной дисциплины.

Ранешняя, допутинская Дума была очень понятным торжищем: голоса продавались и покупались, и по отдельности, и целыми фракциями — собственно, на этом бизнесе и взошла в свое время звезда Суркова, который сначала был скупщиком от олигархических структур, а потом то же самое делал уже для Кремля. Наиболее острым столкновением с путинской моделью власти оказались события 2003 года, когда Кремль оказался бессилен мобилизовать «свое же» думское большинство против Ходорковского и компании — для тех, кто забыл, об этом немножко есть в книжке у Зыгаря. Собственно, именно по итогам той ситуации возникла доктрина «Дума — не место для дискуссий», выразившаяся в завинчивании гаек и на электоральном, и на партийном поле.

Думы последних трех созывов были существенно менее коррумпированы, чем избиравшиеся в ельцинские времена — просто потому, что Кремль мог легко заблокировать любое не устраивающее его голосование. Однако они избирались целиком по партийным спискам, и ключевую роль в них играли не депутаты, а фракции — через которые, собственно, и осуществлялось ручное управление парламентом. Понятно, что в следующем цикле архитектура будет какой-то другой — хотя бы потому, что половина депутатов будет одномандатниками, а значит, их легитимность будет территориальной, а не партийной.

Игра «власть против денег» — вот что здесь интересно. Как только у депутата убрать с горла сапог, он немедленно побежит торговать мандатом направо и налево, утверждал Сурков. И вовсе не столько потому, что депутаты в массе своей продажные твари, но как минимум ещё и потому, что ему надо отбивать понесенные затраты на избрание.

Решение, которое предлагает Володин, состоит в том, чтобы убрать денежную составляющую (кроме официальных фондов) из кампаний ещё на стадии выборов. Отсюда в нынешнем составе кандидатов от Едра такое количество врачей, учителей и прочих заведомо безденежных кандидатов — а те «зайцы», которые с ресурсом, напротив, методично изгоняются. Уравнение выглядит так: более сильная и самостоятельная Дума — но менее «коммерческие» депутаты.

На что, собственно, тратились бюджеты кампаний? А тратились они изначально в основном на организацию коммуникации с избирателем — поверх полуразрушенной и недееспособной «штатной» системы коммуникации. Медийка, АПМ, «поля», конвейер мероприятий. Постепенно, однако, все эти направления именно что коррумпировались: медийка выродилась в скупку каналов, изданий и отдельных журналистов под разного рода джинсу (в т. ч. и «чернуху» на оппонентов), АПМ — в мутные схемы с владельцами outdoor-поверхностей и типографий, «поля» — в прямую скупку голосов под видом строительства агитсетей, а мероприятия — в «концерты ко дню города» с эстрадными звёздами (тоже скупка голосов, но не за хлеб, а за зрелища). Бюджеты росли, а сами технологии парадоксальным образом удешевлялись, пока не свелись к коронному «сушим явку, делаем привод, переписываем протоколы на комиссиях» — эталон «политтехнологий» 2000-х.

Эту-то схему Володин сейчас и ломает.

Но штука в том, что выиграть чисто политическую кампанию у нас в отечестве — очень и очень сложное дело. Даже если вынести за скобки тот факт, что оппоненты будут как раз таки скупать голоса и «работать» с комиссиями — ну, представим гипотетически, что нет у тебя на округе сильных оппонентов. Даже в этом случае: округа в ГД — от пары сотен до полумиллиона избирателей, большинство из которых в принципе не очень понимает, зачем нужна Госдума, зачем им там нужен свой депутат, в чем разница между кандидатами Петровым и Сидоровым, и какого лешего им вообще в воскресенье отрывать задницу от дивана и идти голосовать за тех, кто «всё равно ничего не решает» (у нас в стране, по подтверждаемому социологией расхожему мнению, решает только Путин — ну и еще немножко свой местный губернатор). Такие выборы становятся похожими на мелкую расторговку: забор нам покрасьте, плитку переложите на тротуаре и т. п., а мы, так и быть, за вас проголосуем. То, что депутат Госдумы нужен не для заборов и тротуаров, а в первую очередь для того, чтобы писать и принимать законы, по которым вся страна живет — это в кампании объяснить практически невозможно.

Если по-простому, то деньги на выборах нужны были в последние годы главным образом затем, чтобы с людьми можно было не разговаривать. Сейчас основной задачей признаётся обратное: хотите побеждать на выборах — идите и разговаривайте. Объясняйте, просвещайте, убеждайте, доказывайте. Повышайте политическую грамотность своих избирателей — если хотите, чтобы они действительно осознанно делали выбор в вашу пользу. Превращайте бюджетников в граждан — даже вопреки их нежеланию: понятно, что бюджетником-то быть легче. Получайте власть напрямую от людей, а не от «ресурса» — неважно, «административного» или денежного. Так она прочнее будет.

Источник