Ученые из ВШЭ доказали, что дети — продукт социальной заразы

Как утверждают исследователи — индивидуальные решения о деторождении могут существенно зависеть от социального контекста — поддержки или давления со стороны родных, друзей, коллег, сверстников. Иван Павлюткин, доцент кафедры экономической социологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ, и Мария Голева, магистрант программы по социологии Московской высшей школы социальных и экономических наук, провели исследование и выяснили, как и что влияет на рождаемость.

Намерение родить ребенка не стоит вырывать из социального контекста, считая деторождение сферой принятия индивидуальных решений. Многое зависит от намерений самого человека, но есть целый арсенал внешних стимулов рождаемости, отметили Иван Павлюткин и Мария Голева в статье «Социальные сети и рождаемость», которая вышла в свежем номере журнала НИУ ВШЭ «Экономическая социология», т.17, №1, январь 2016.

Ученые провели обзор исследований, в которых используются методы и понятия сетевого анализа для изучения рождаемости и динамики семейных отношений. «Такие исследования проводятся сегодня в разных странах (например, в США, Италии, Германии, Польше) на данных опросов разных групп населения», — пояснил Павлюткин. Инструментарий исследований позволяет использовать показатели, связанные с эго-сетями респондентов (друзей, сверстников) или прямые показатели социального капитала, для оценки их влияния на фактические рождения, фертильные намерения, вступление в брак, рождение вторых и более детей.

Как считают ученые, социальные воздействия на репродуктивную биографию человека имеют четыре механизма: обучение, поддержка, заражение, давление. Эти факторы могут влиять на возраст вступления в брак, желаемое количество детей, календарь рождений (возраст материнского «дебюта», интервал между первенцем и вторым ребенком), степень родительского энтузиазма.

Массовый высокий уровень образования женщин служит предиктором низкого уровня рождаемости. У девушек срабатывает интерес к карьере и самореализации, что отодвигает материнство и влияет на число детей в семье (рационализируется само репродуктивное поведение, происходит планирование семьи).

Однако эта теорема справедлива прежде всего для тех стран, где уровень доверия в обществе невысокий, напоминают авторы статьи. В странах с высокой степенью общественной солидарности падение рождаемости, связанное с эмансипацией женщин, может замедляться. Дело в том, что уровень социального доверия влияет на использование возможностей по уходу за детьми (тут диапазон широк: от института нянь до оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком для отца). По сути, речь идет о степени дружелюбия государства и социума к материнству и детству.

Однако, помимо этих «макрофакторов», важным влиянием обладают непосредственные социальные контакты человека: с родителями, супругами, братьями и сестрами, друзьями (все это сильные связи, в терминах классика американской социологии Марка Грановеттера), а также со знакомыми, коллегами, соседями (слабые связи).

Сильные связи более интенсивны и постоянны, в них идет быстрый обмен информацией. Слабые связи более переменчивы, но и здесь идет приток новой информации. Существуют также связи с референтными группами — ровесниками, одноклассниками. Человек сравнивает себя с людьми, у которых похожие характеристики (возраст, образование, семейный опыт), и это заставляет его делать определенные выводы. Анализ всех этих связей позволит, например, понять, откуда берется «зазор» между репродуктивными планами и их реализацией.

Среди базовых механизмов влияния окружения — социальная поддержка и социальное обучение. Социальная поддержка синонимична социальному капиталу в понимании французского социолога Пьера Бурдьё (это весь потенциал общения с родными, друзьями, знакомыми), она связана с мобилизацией социальных связей для приобретения нужных ресурсов. В контексте рождаемости наиболее значимы помощь по уходу за детьми и эмоциональная поддержка. Социальные связи поддержки положительно влияют на репродуктивные намерения и способствуют рождаемости.

С поддержкой «аукается» социальное обучение. Оно происходит через усвоение в детстве представлений о семье и рождаемости, а также с помощью наблюдений за бытом семей из своего социального окружения. Человек видит позитивные образцы семейной жизни с детьми в других семьях, получает информацию и перенимает опыт, комментирует Иван Павлюткин. Это дает «понимание того, как с детьми в принципе управляться». «Ребенок, выросший без братьев и сестер в семье, может не распознавать детские сигналы и даже просто не обладать элементарным опытом обращения с маленькими детьми — как пеленать, лечить, кормить, — пояснил исследователь. — Дружеские сети и сети знакомых начинают выполнять ряд важных функций по передаче опыта, которые до этого были связаны с родительской семьей».

При слабых социальных связях (приятели, коллеги) обучение происходит через получение новой информации, например, по уходу за ребенком.

При этом, несомненно, важно, насколько тесно общение и какова субъективная оценка человеком его социальной сети. Высокая плотность связей, интенсивность контактов между ровесниками способствует «синхронизации процессов фертильного поведения» — образования семьи, рождения детей, подчеркнули исследователи.

В целом влияние обучения на репродуктивные представления может быть и положительным (если опыт общения с маленькими детьми позитивен), и отрицательным (если этот опыт неудачный).

Механизмы социального заражения и социального давления — суть отражения процессов социальной диффузии, связанных с трансляцией установок о браке и родительстве. Речь может идти как о «правильном» возрасте вступления в брак и рождении первенца, так и о контроле за рождаемостью, пояснили Павлюткин и Голева. «Собирая интервью с многодетными родителями в Москве, Архангельской и Владимирской областях, мы увидели типичные истории, связанные с рождением более двух детей, которые сопровождались непониманием со стороны родственников», — рассказал Иван Павлюткин. Респонденты так описывали реакцию окружающих: «Нам крутили пальцем у виска», «Не понимали — зачем еще детей рожать». Кого-то из информантов пытались отговорить рожать врачи и просто случайные люди, которые, оказавшись рядом с мамой четырех-пяти детей, интересовались: «Это что все Ваши? Зачем столько?»

Такое давление означает принуждение к соответствию принятым в обществе нормам (ради получения одобрения или во избежание трений с окружением). По сути, речь идет о воспроизводстве социальных стереотипов — гендерных и семейных ролей и пр. Это особенно значимо в традиционных обществах.

Любопытно, что давление может сочетаться с поддержкой — например, в деле ухода за родившимся малышом.

Социальное заражение — это усвоение человеком новой модели поведения. Он заимствует у своего окружения не только идеи, но и способы их воплощения. Социальное заражение происходит среди близких, друзей, иногда — сослуживцев.

Известно, что установки относительно семейной жизни формируются во многом под влиянием родительской семьи. Это важный канал передачи репродуктивных стереотипов. Но, чем больше вариативность участников индивидуальной сети, тем меньше вероятность того, что люди будут воспринимать членов своих социальных сетей как идентичных себе и, соответственно, перенимать их модели поведения, уточняют исследователи.

При этом если связи устойчивы, то усвоение все равно произойдет. Так, в некоторых исследованиях показано, что «материнский дебют» происходит быстрее — в течение года после рождения ребенка у сестры или брата женщины. «Заразительным» оказывается и предпочитаемое число детей. Также выявлена зависимость намерений родить ребенка от наличия плотной сети, в которой есть дети не старше трех лет. Эффект влияния примера друзей на рождение первого ребенка обнаружили ученые в США. Правда, он действует не более трех лет после рождения ребенка в семье друзей.

Так или иначе, опыт деторождения, полученный друзьями, становится важным источником информации о нюансах родительства. В одном из исследований доказано, что «заразительным» может быть и опыт сослуживцев. Правда, «инфицирование» действует обычно в молодом возрасте и ограничено во времени.

Источник