Враг и либидинальная экономика апокалипсиса

Фигура Врага, вероятно, является самым ценным активом клонящегося к закату Запада.

Достаточно вспомнить свежее празднование 80-летия «Дня Д», высадки союзников в Нормандии, которое благодаря вездесущему Владимиру Зеленскому (который через несколько дней появился на встрече G7 в Италии, а затем на фиктивном «саммите мира» в Швейцарии[1]), превратились в очередную агитку против России – которая в борьбе с нацизмом при поддержке Украины пожертвовала около 27 миллионов человек (в качестве СССР). Вырядившись в Нормандию, Украина вновь была освящена в качестве онтологического рубежа борьбы Добра со Злом. Здесь стоит задуматься о причинно-следственной связи между паникующей империей, балансирующей на грани банкротства, и появлением Врага, с которым нужно бороться, в данном конкретном случае, до последнего украинца (и в ущерб европейским вассалам).

Итак, давайте посмотрим правде в глаза, вместо того, чтобы зацикливаться на «политических акторах». Нам говорят, что кругом процветает российская дезинформация. А как насчет дезинформации со стороны Запада? Ни одно из ведущих средств массовой информации не сообщает нам, что после новых санкций и решения «Большой семерки» использовать замороженные российские активы для финансирования нового пакета помощи Украине в 50 миллиардов долларов рубль фактически укрепился по отношению к доллару. Почему российская валюта укрепляется? Разве нам не говорили месяцами подряд, что санкции превратят рубль в туалетную бумагу, которая затем свергнет Путина в стиле Чаушеску? В самом деле, как получается, что российская экономика растет более чем на 3%? И почему Financial Times считает себя обязанной сообщить, что в мае этого года в Европу было экспортировано больше российского газа, чем американского сжиженного газа (СПГ)? Совпадение ли, что после такого «разоблачения» 14-й пакет санкций ЕС против России впервые включил в себя газ – тем самым нанеся последний удар по европейскому промышленному производству? Кроме того, почему нас не информируют о том, что долговые ценные бумаги США на сумму около 10 триллионов долларов подлежат погашению в 2024 году? Разве еще не ясно, что за манихейскими нарративами, которыми нас кормят СМИ, Запад ведет внутреннюю борьбу за выживание, которое, как таковое, нуждается в жертвенных агнцах?

В наши дни в новостях может оказаться что угодно, кроме того, что покажет, как матрица теряет равновесие. Подобное, конечно, не означает, что завтра Земля налетит на небесную ось. Скорее, говоря более трезво, это означает, что западные экономики будут продолжать движение ко дну, в то время как инфляция будет расти. Инфляция теперь не только носит структурный характер, но и служит для смягчения затрат на рефинансирование постоянно растущего цунами долга, которое подрывает «устойчивость» финансового карточного домика. Короче говоря, экономическая модель, которая процветает за счет искусственной денежной экспансии и бесконечной секьюритизации долга – модель капитализма на поздней стадии упадка – может лишь пытаться извлечь выгоду из девальвации валюты, которую она спонтанно порождает. Независимо от того, кто и что думает о России, Китае и других капиталистических автократиях, можем ли мы винить в этом растущее число стран Глобального Юга, которые спешат присоединиться к альянсу БРИКС? В конце концов, эти страны стремятся вырваться из экономической мертвой хватки, наложенной их зависимостью от доллара США, которая сохраняется на протяжении десятилетий.

Господство западного финансового сектора навязало модель «разрушительного созидания», а не «созидательного разрушения» (как это известно в теории Йозефа Шумпетера). «Созидание» здесь относится к расширению спекулятивного капитала при поддержке производных финансовых инструментов, что требует отказа от традиционных рамок либерально-демократических ценностей, призванных защитить промышленный капитализм. Это означает, что западные элиты (0,1 процента) управляют финальным кризисом капитала, накладывая его тяготы на все более беднеющие массы, которые также «отвлекаются» неослабевающей эсхатологической шумихой: катастрофические сценарии, берущие начало в «неправомерном поведении» внешнего Врага (вирус, Россия, Иран, Китай, изменение климата и др.). Итак, что же на самом деле означает «устойчивое развитие»? Ясно одно: это не имеет никакого отношения к 17 целям ООН в области «устойчивого развития» (победа над бедностью и голодом, улучшение здравоохранения и рост благосостояния, борьба с изменением климата, гендерное равенство и т. д.) – они, к сожалению, являются всего лишь приманками. «Устойчивое развитие» касается элитарной экономической модели, которая подталкивает Уолл-стрит к рекордным максимумам, в то время как обычные люди платят за такие достижения реальным экономическим спадом и эрозией покупательной способности. Тогда возникает вопрос: готовы ли мы принять удар, чтобы защитить богатство сверхбогатых и их зловещую идею «лучшего из возможных миров»?

Такая зловещая идея, как «устойчивый неофеодальный капитализм», требует зловещих (и зачастую напоминающих фарс) церемоний. После десятилетий устойчивой стагнации западные «развитые» экономики ускоренно движутся к коллапсу, одновременно пытаясь вести борьбу с комплексом заблуждения о собственном всемогуществе, который эксплуатирует угрозу невыразимых экзогенных Врагов. В течение примерно трех десятилетий после Второй мировой войны капиталистическая матрица функционировала, подманивая производителей прибавочной стоимости морковкой социальной мобильности и потребительства, а также применяя насилие, когда это было необходимо. Притворяться хорошим, демократичным и либеральным было почти несложно. Хореография, скрывавшая коллективную тюрьму, была по-прежнему правдоподобной, почти реалистичной, даже привлекательной. Пятна крови на стенах затирались мазками краски под названием «прогресс», «демократия», «рост». Короче говоря, капиталу и его бюрократам удалось выразить чаяния западных масс, которые они же эксплуатировали или, что еще хуже, упорно грабили в различных регионах «третьего мира».

Но теперь вечеринка закончилась. Самая мощная социальная иллюзия в современной истории обманывает только тех, кто готов обманываться, и всех тех, кто верит, что еще может нажиться на устаревшей системе. По мере того, как американская мечта медленно превращается в кошмар для среднего класса, единственным реалистичным вариантом остается закручивание гаек для целых групп населения: пропаганда, цензура, эскалация войн, повседневное управление катастрофическими сценариями, этнические чистки, даже возвращение политического насилия против несогласных. Это, конечно, автопилот социально-экономического дискурса, который пытается скрыть от самого себя свое катастрофическое безумие, превращая всякий образ будущего - а значит, и возможного - в шоу террора. Действующая логика столь же хитра, сколь и отчаянна. Эсхатологическое ядро финансовой симуляции роста, управляемой алгоритмами квантового машинного обучения, которая ввергает целые страны в стагнацию, сначала дезавуируется, а затем выходит на геополитическую сцену. Сочетание ускоряющегося финансового метастазирования и депрессивной социальной инерции теперь неуклонно компенсируется угрозой экзогенных катастроф.

Амин Самман и Стефано Сгамбати отмечают, что «текущая финансовая система действует по принципу «ускользающего апокалипсиса», постоянно планируя и откладывая миллионы конечных точек, вокруг которых строится жизнь и добываются средства к существованию». Более точно: «Финансиализация капитализма, таким образом, устанавливает эсхатологию в средоточии повседневной жизни, привязывая современного субъекта к финансовому целеполаганию через бесконечное обращение и использование заемных средств. Мы все живем под сенью финансового эсхатона, независимо от того, как мы подключены к финансовой машине, и результатом этого является перенос на задолженность всех психологических триггеров, которые ранее были припасены для конца истории»[2].

Данный весьма точный аргумент можно развить следующим образом: поскольку она становится все более хрупкой и неуправляемой только с финансовой точки зрения, апокалиптическая угроза, которая преследует экономику долга Запада, теперь непосредственно используется в качестве био- или геополитического оружия. Таким образом выходит на свет вытесненное содержание тезиса Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории», поскольку его знаменитое утверждение о том, что западная либеральная демократия - последняя форма человеческого правления, воплощается в жизнь в текущем распаде будущего на клаустрофобное настоящее, запертое в жестокой динамике долга и постоянной угрозе глобальных катастроф. Таким образом, финансовый эсхатон трансформируется в дискурс явного социального и геополитического конца света. При постоянном намеренном стимулировании таких ТВД как российско-украинский конфликт и геноцид палестинцев, эсхатологическое измерение, заложенное в либидинальной экономике, перетекает в то, что я назвал «чрезвычайным капитализмом» или «либидинальной экономикой апокалипсиса».

Важно еще раз подчеркнуть, что дезадаптация будущего, которая привязывает нас к депрессивному презентизму (одновременно стирая следы прошлого), берет свое начало в терминальном кризисе капитала, который лучше всего представлен необеспеченным ничем характером денег в нашей гиперфинансированной вселенной. По мере того, как реальная стоимость капитала уменьшается, уменьшается и его способность воспроизводить общественные отношения. Денежный капитал становится ничем в саморефлексивной перформативности, бесконечной циркуляции свернутого долга, который тщетно пытается скрыть свою собственную пустоту, фактически не достигая ничего, кроме своего собственного расширения. В эпоху финансового капитализма деньги создаются ex nihilo как электронные байты на экранах банковских компьютеров, и чем быстрее они циркулируют в качестве долга, тем больше раскрывают свою гибельную судьбу. Хотя предполагается, что долги не погашаются, а упаковываются и инвестируются как активы в потенциально бесконечный цикл[3], на самом деле рост долга приводит к росту системной хрупкости - вот почему, как я утверждаю, финансовый эсхатон должен способствовать страху перед Армагеддоном, порождая конфликты и чрезвычайные ситуации, которые должны восприниматься как часть апокалиптической судьбы, лишенной искупления. Главная особенность современной власти – она представляет собой разновидность тоталитарного правления, основанного на вепонизации надвигающейся катастрофы.

В основе этого процесса лежит опора на токсичный фетиш спекулятивного пузыря: триллионы (квадриллионы, если считать деривативы) необеспеченных денег, вращающихся над нашими головами со скоростью света. Виртуализация экономики - денежный капитал, который умножается, не оценивая себя, то есть не проходя через труд живых рабочих, производящих товары, - теперь порождает ужасающее «возвращение в реальность». Поэтому неудивительно, что западный капитализм, который благодаря своей развитой финансовой структуре первым переживает имплозию, все больше напоминает пьяного в поисках драки. Это в какой-то степени неизбежно, поскольку империю, мирно расстающуюся с идолами, которыми была отмечена ее история, трудно себе представить.

Как правило, внутренние противоречия нашего гиперфинансированного положения переносятся на фигуру внешнего врага, который преследует невинных жертв, а потому обязан быть (или, в случае с Россией, хорошо бы был) перевоспитан с помощью бомб. В прошлом было достаточно раздуть пламя уже тлеющего конфликта. Так было, например, в бывшей Югославии, когда саудовцы тайно финансировали операцию по поставке оружия боснийскому правительству на сумму 300 миллионов долларов (начиная с 1993 года) при молчаливом сотрудничестве США и прямо нарушая эмбарго ООН, которое Вашингтон сам обязался соблюдать. Подобное открыло путь для преступных бомбардировок Сербии силами НАТО. Как резюмировал Джеффри Сакс в свежем интервью: «В 1999 году мы бомбили Белград [без разрешения ООН] в течение 78 дней, и смысл этого заключался в том, чтобы сломить Сербию путем создания нового государства, Косово, где сейчас находится крупнейшая военная база НАТО в Юго-Восточной Европе (Бондстил)».

Но теперь, когда американоцентричный глобализационный проект выходит из-под контроля, мы наблюдаем, казалось бы, неудержимое ускорение слепой враждебности. Хозяин НАТО приказывает европейским псам громче лаять на врага. А последние, зажатые в тиски застарелой ревности, не находят ничего лучшего, чем соревноваться друг с другом за уорхоловские пятнадцать минут геополитической славы. Ведь именно такая роль отведена подданным - охотно жертвовать собой ради императора. Однако такая безрассудная стратегия окажется столь же контрпродуктивной, как и карательные санкции, которые бумерангом ударили по голове Европы. Недавно принятое решение Европейского центрального банка о снижении процентных ставок (при одновременном повышении оценок инфляции!), похоже, стало еще одной жертвой, направленной на то, чтобы отсрочить схлопывание пузыря на американском фондовом рынке. Этот шаг - девальвация евро на 0,25% - не преследует никакой другой цели, кроме отвлечения капиталов на американский рынок. Кстати, даже Bloomberg отметил, что широта финансового рынка США, измеряемая соотношением растущих и падающих акций в данном индексе, достигла минимума с 2009 года и поддерживается исключительно технологическим сектором (в основном, Nvidia).

Тем не менее, Запад продолжает избегать самоанализа, причисляя Другого к чистому злу. Хотя кризис капиталистической цивилизации действительно глобален, и на геополитической шахматной доске не видно ни одной освободительной модели, очевидно, что нынешние антироссийские настроения проистекают из консолидированной идеологической базы. С точки зрения Запада, русские всегда были неполноценной расой, варварами, родственными монголам по крови, а потому вероломными носителями «азиатских черт». Неудивительно, что подобные настроения всегда были главным оружием в геополитическом арсенале Запада. Независимо от того, были ли русские царистами, социалистами или капиталистами нового поколения, их неизменно изображали недоразвитыми тиранами, одержимыми жаждой власти, которая почему-то приводит в ужас нас, западных либералов. Фрейд правильно сказал бы, что мы проецируем на развращенного врага жестокие влечения, культивируемые на нашем заднем дворе. Ключевой момент заключается в том, что эта застарелая враждебность к России, выступающая в качестве свалки подавленных западных тревог, теперь служит для того, чтобы скрыть тот факт, что самая передовая форма капитализма достигла возраста импотенции. Говоря знаменитыми словами Гегеля, Запад - это когда «некая форма жизни стала старой», но которая отчаянно хочет верить, что она все еще молода и полна энергии.

В геополитическом плане достаточно перечитать книгу Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска», опубликованную в 1997 году, чтобы понять, что «операция Украина» уже давно была включена в план расширения НАТО на восток. Бжезинский - советник по национальной безопасности Джимми Картера, соучредитель вместе с Дэвидом Рокфеллером Трехсторонней комиссии (1973), авторитетный эксперт в области внешней политики США от администрации Линдона Джонсона до Барака Обамы - четко излагает критическое значение Украины как геополитического стержня для сохранения господства США на Евразийском континенте. Ключевую роль в этом сыграла поддержка независимости Украины путем предложения членства в НАТО и ЕС (Бжезинский рассуждает о десятилетии 2005-2015 гг. как о «приемлемом сроке»[4]). Краткосрочной целью Соединенных Штатов было «поощрение возможных действий и манипуляций, с тем чтобы предотвратить появление враждебной коалиции, которая попыталась бы бросить вызов ведущей роли Америки [...] Ближайшая задача заключается в том, чтобы удостовериться, что ни одно государство или группа государств не обладают потенциалом, необходимым для того, чтобы изгнать Соединенные Штаты из Евразии или даже в значительной степени снизить их решающую роль в качестве мирового арбитра». Условия для России были столь же ясны: либо она подчиняется глобальному господству США (продвигая «децентрализованную политическую систему, основанную на свободном рынке», чему в 1990-е годы способствовал Борис Ельцин), либо «становится евразийским изгоем», фактически «азиатизируя себя до ничтожности». Хотя Бжезинский предвидел, что глобальное господство США не будет длиться вечно[5], в отношении России он рассчитывал на то, что ельцинская экономическая шоковая терапия в виде широкомасштабной приватизации еще долгое время будет отвечать геополитическим интересам США.

Но вскоре оптимизм 1990-х годов угас, и перед нами предстала другая картина. Восстановление России, устойчивый экономический рост Китая и провал внешней политики неоконов после 11 сентября фактически заставили доктрину Бжезинского о геополитическом превосходстве выглядеть устаревшей. По-прежнему пытаясь помешать ЕС развивать прочные экономические отношения с евразийскими партнерами, Вашингтон был вынужден сложить все свои капиталистические яйца в финансовую корзину. Именно в этом контексте следует рассматривать эскалацию той стратегии «возможных действий и манипуляций», о которой писал Бжезинский. К настоящему времени мы должны были осознать то, что было очевидно в 2022 году: план по развалу России с помощью санкций и оружия, вброшенного на Украину, был блефом. Он не должен был сработать, потому что не мог сработать. Скорее, он был направлен на дестабилизацию региона (в типичном стиле ЦРУ) в надежде продлить гегемонию США. В этом же ключе свежее разрешение на нанесение ударов вглубь российской территории с помощью западного оружия, похоже, направлено на усиление восприятия геополитического риска в надежде защитить два последних хрупких имперских бастиона Запада: доллар США как (все более неуверенную) мировую резервную валюту и (все более устаревающий) военно-промышленный комплекс. Оба они играют важную роль в поддержке технологического и долгового пузыря акций, от раздувания которого зависит судьба империи.

Тем временем на палестинском фронте Запад намеренно создает еще более жуткий «театр военных действий»: людей, с которыми более 70 лет обращались хуже, чем со скотом, перемещают среди развалин, а затем безжалостно истребляют, сжигают заживо в их жалких лагерях, бомбят школы и больницы. Масштабы этого акта варварства, разрушающего любые еще оставшиеся иллюзии о моральном превосходстве Запада, лицемерно преуменьшаются или искажаются в тошнотворных «свободных СМИ» и «демократических» дебатах среди моралистов, внезапно очнувшихся от своей летаргии, и банальных истуканов режима. Ни у кого не хватает смелости соединить точки и поставить под сомнение социально-экономическую модель, которая является структурно убогой и откровенно опасной.

Действительно, кажется, что системе нужен качественный скачок в этой игре в резню, беспрецедентное человеческое жертвоприношение, которое позволит капиталу делать то, что он всегда делал: воспроизводить себя. В своем анемичном и солипсическом танце финансовый капитализм загнал себя в угол. По меньшей мере полвека он был занят собственным распадом, которым теперь вознамерился управлять, сея дальнейшее разрушение, вплоть до эсхатологической надежды на Апокалипсис. Политические и хозяйственые элиты больше не прикрываются псевдоидеалистическими либеральными нарративами вроде «экспорта демократии». Скорее, они зачитывают один и тот же антиутопический сценарий. Глава НАТО Йенс Столтенберг призывает к непосредственной конфронтации с Россией. Ларри Финк, глава BlackRock, одобряет депопуляцию в качестве стимула конкурентоспособности: «Настоящими победителями станут страны с сокращающимся населением [...] социальные проблемы, связанные с заменой людей машинами, будет гораздо легче решать в странах с сокращающимся населением». (И нам стоит ему поверить - он точно не блефует).

Союз капитала с технологиями третьей и четвертой промышленной революции неизбежно асоциален и по своей сути евгеничен. На этом фронте нам больше нечего делать: либо мы вместе ищем выход для всех, либо можем только ускоренными темпами приближаться к пропасти. Или мы все еще думаем, что есть другие решения, возможно, реформистские? Есть ли еще кто-нибудь, кто добросовестно использует термин «реформа», не испытывая при этом глубокого чувства лишения экзистенциальных перспектив? Время реформ уже давно истекло. Мы вступили в фазу, когда капитал пожирает все, включая самого себя, чтобы поддержать иллюзию собственного бессмертия (иллюзию, которую особенно трудно умертвить).

Возможно, то, что мы наблюдаем в разрушающейся вселенной смысла нашей жизни, есть не что иное, как формальная логика антисемитизма, где образ воспринимаемой внешней опасности (например, еврея в нацистской Германии) культивируется для создания видимости внутренней сплоченности. Негативность социальной констелляции проецируется на злобного Другого, чтобы система могла защититься от собственных острых противоречий. Сегодня, например, сионизм при поддержке США сам стал использовать антисемитское обоснование в своих попытках уничтожить палестинского Другого. Но является ли уловка с созданием врага все еще эффективной для поддержания веры людей в разлагающуюся систему? И, кроме того, в какой степени можно предотвратить превращение угрозы неслыханной катастрофы в реальность?

Здесь, похоже, работает двойная логика, свидетельствующая о раздвоенной природе самой власти. С одной стороны, чрезвычайный капитализм и его зависимость от фигуры Врага функционируют как способ отсрочить день расплаты, привязывая нас к десоциализирующей петле финансового эсхатона: как нам показали в 2020 году, психопандемия может служить для выпуска триллионов долларов, которые затем вливаются в больной спекулятивный сектор, чтобы отсрочить финансовый крах с помощью глобального нагнетания страха. Однако такие коварные попытки «управления кризисом» лишь только вдвойне его усугубляют, поскольку порождают взрывные противоречия, которые с трудом удается взять под контроль. Нынешнее манипулирование эсхатологическими нарративами через напоминание о том, что ядерная эскалация не за горами, может очень легко превратиться в безудержное варварство. Предполагать, что власть имущие способны блефом проложить себе путь в капиталистическую вечность - значит впадать в самый опасный вид заблуждения.

PS