Возвращение колбасного человека

Августовская (контр)революция 1991 года, очередную годовщину которой мы отмечаем, сильно отдавала запахом колбасы.

Августовская (контр)революция 1991 года, очередную годовщину которой мы отмечаем, сильно отдавала запахом колбасы. Вернее, фантомной болью по этому запаху — колбасы-то не было. Вообще — сейчас это звучит не вполне понятно — есть толком было нечего. А также одеть, послушать (кроме митингов и «голосов») — далее по списку человеческих потребностей.

Автор ощущает себя почти мастодонтом, поскольку к 1991-му был уже не только половозрел, но и отметился парой лет работы в журналистике, был знаком как с вышибалами на автосервисе, так и с сотрудниками ЦК КПСС и лидерами демдвижения. Именно — так сложилась жизнь — сравнительная широта связей позволяет автору утверждать, что разговоры про liberal values и прочие свободы были уделом очень узкой, хотя и чертовски активной прослойки людей. Политических активистов, новых марксистов, и так далее.

Подавляющее же большинство участников стотысячных митингов были искренне уверены, что коммунисты (в основном номенклатурные) съели всю колбасу, выпили всю водку и переспали со всеми красивыми женщинами.

Подсчеты прожорливости среднего номенклатурщика не проводились, поэтому в эту картину мира легко укладывались дремучие представления о том, что первым делом надо отменить привилегии — и всем всего хватит (о том, что денег при этом на всех не хватит, естественно, не предупреждали). Сюда же отлично ложился обернувшийся большой кровью миф о том, что надо «сбросить» другие республики — и Россия заживет, как надо. «Любительская» — по два двадцать, «Докторская» — по два девяносто. И прочие удовольствия.

Соусом к этому была, конечно, свобода. Но без колбасы она бы такой популярностью не пользовалась — хотя никто себе не представлял, сколько ценной мебели придется сжечь, чтобы вскипятить этот чайник.

Пишу эти строки без малейшего злорадства. Шедшие на митинги, чтобы быть обманутыми и использованными, оправданы одним просты фактом — есть было действительно нечего. И бесконечные унижения ради того, чтобы накормить себя и семью, заставляли их верить во все, что угодно. Отсутствие товаров группы Б (народное потребление) при активном задействовании группы, А (производство средств производства) превращал экономику в фарс.

Дело было давно, и обжегшись на молоке (не всем доступном и после августовского переворота — в 90-е), люди начали в нулевые дуть на водную гладь политической стабильности, не желая допускать на ней сколько-нибудь серьезной ряби. Их опять же можно понять.

Тем забавнее, что тему незаконно отнятой колбасы подхватили нынешние «креаклы» — в своем яростном западничестве ставшие очевидными преемниками существенной части тех самых лихих ораторов пред[контр]революционных митингов. Повод, понятно, российские ответные санкции Западу в агропромышленном секторе.

Объяснить им что-либо невозможно — они этого не хотят, несмотря на то, что все телеканалы и газеты забиты списками того, чего теперь нельзя ввозить. И, кстати, списками того, чем запрещенное заменяется. По мне, так даже и с излишком — когда чересчур много успокаивают, начинает видеться какой-то подвох. Так уж устроена человеческая психология. Публичные же утешения отдельных светских персонажей насчет того, что маленький парижский горошек в виде консервов останется на прилавках и тому подобное представляется мне уже и не перестраховкой, а отсутствием журналистского вкуса.

Забавно, однако, другое. В отличие от митинговавших конца 80-х, нынешние диванно-сетевые персонажи, «униженные и оскорбленные» контрсанкциями, вполне обеспечены. И не упускают случая рассказать всем и каждому, что они — креативный класс, не очень гладко увязывая это с поездками за рубеж и сумками от (здесь могла быть ваша реклама). А также — с меню, им неотъемлемо присущим.

Наверное, нет нужды говорить, что смысл жизни этих людей — потроллить, кто и что под руку попадется (лучше власть — от рядового человека можно ведь и иск в суд или удар по чайнику схлопотать).

Поэтому их не жалко. Поэтому им не веришь.

История, говорят, повторяется дважды — в том числе сюжет вокруг колбасы. В первый раз — в виде трагедии огромной страны. Второй раз — в виде фарсовой тарантеллы бессмысленных хомячков. Они показали, что ничему не учатся и ни о чем не думают. Зато уверены, что знают все лучше всех. Главное их знание — что в стране все плохо, и будет плохо, если им не дать «порулить».

«Партия, дай порулить» — один из самых частых лозунгов на митингах конца СССР. В этом случае повторения неуместны. Даже в виде фарса.