Сталин forever

Историк и эксперт Центра политического анализа Михаил Захаров объясняет, почему в споре Мединского и Мироненко правы, как ни странно, оба.

На днях в нашем отечестве случилась небезынтересная дискуссия. Тема — масштаб сталинских репрессий. И главное — участники. Экс-глава Государственного архива России, доктор исторических наук Сергей Мироненко и доктор исторических наук, министр культуры Владимир Мединский. На высшем, так сказать уровне. С обычным для темы Сталина и репрессий переходом на личности.

Мироненко вскоре после отставки дал интервью, которое опубликовал сайт «Сноб.ру». В нем он, в частности, рассказал и о своем видении «моды на Сталина», каковую моду, по мысли журналиста, пропагандирует министр культуры.

Тут требуется цитата:

«Вот семь томов, это документы по истории сталинского ГУЛАГа. Берите эти документы, читайте. Могу подарить вам расстрельные списки, которые издал „Мемориал“, где Сталин тысячи смертных приговоров утверждал.

— Сам лично?
— Да, конечно.
— Там стоит его подпись?
— Да. „За“ и „Сталин“. Это десятки тысяч.
— Расстрелянных по личному приказу Сталина?
— Конечно. Около 700 тысяч расстреляно было в годы Большого террора».

Министра попросили отреагировать на реплику Мироненко. Мединский отреагировал. И еще раз простите за цитату:

«В интервью на „Снобе“. Что у вас конфликт на почве того, что вы ортодоксальный охранитель советской мифологии. Ещё говорит о 10 миллионах сосланных кулаков, 700 тысячах расстрелянных в 37-м, и что именно Сталин приказал считать, что Наполеон сжёг Москву.

— Не знаю, не читал. Но то, что вы говорите, — может быть, неточный пересказ? Историк не мог такого сказать. Науке ничего не известно про „10 миллионов сосланных кулаков“, известно про 1,8 млн. До 700 тысяч смертных приговоров (а не расстрелянных) — в период 1921 — 1953 гг., а не в 37-м. А что там Сталин приказал Наполеону… Скорее всего, это журналист как-то не расслышал».

Если не считать того, что спорили министр с архивистом заочно и посредством медиа — с очевидным эффектом «испорченного телефона», то дискуссия выглядит весьма показательной. И она куда занимательнее, чем может показаться на первый взгляд.

Коснемся одного момента, который обычно в такого типа дискуссиях становится центральным. А именно — не масштабов репрессий вообще, а лишь количества расстрелянных. Чем отличается точка зрения Мединского от заявления Мироненко? Тем, что было вынесено всего до 700 тысяч смертных приговоров за весь период с 1921 года по 1953. Но ведь и Мироненко говорит о 700 тысячах расстрелянных. Но только уже только в годы Большого террора 1937–1938 годов.

Кто прав? Правы, как ни странно, по-своему оба. История в том, что оценка в «менее 700 тысяч за 1921–1953 годы» опирается на записку от 1 февраля 1954 года на имя Хрущева, подписанную генпрокурором Руденко, главой МВД Кругловым и главой Минюста Горшениным. Документ широко известен. Согласно ему, за период 1921–1953 годов «было осуждено Коллегией ОГПУ, „тройками“ НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания — 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220, в ссылку и высылку — 765 180 человек»».

Фокус в том, что данные цифры никак не бьются с двумя другими современными этой оценками. Первая: «Справка Спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осужденных органами ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ СССР, составленная полковником Павловым 11 декабря 1953 г., дает следующие цифры: за период 1937–1938 гг. указанными органами было арестовано 1 575 тыс. человек, из них за контрреволюционные преступления 1 372 тыс., причем осуждено было 1 345 тыс., в том числе приговорено к высшей мере наказания 682 тыс. Аналогичные показатели за 1930–1936 гг. составили 2 256 тыс., 1 379 тыс., 1 391 тыс. и 40 тыс. человек. Всего же за период с 1921 по 1938 гг. было арестовано 4 836 тыс. человек, из них за контрреволюционные преступления 3 342 тыс., и было осуждено 2 945 тыс., в том числе приговорено к расстрелу 745 тыс. человек. С 1939 по середину 1953 г. за контрреволюционные преступления было осуждено 1 115 тыс. человек, из них приговорено к расстрелу 54 тыс. Итого всего в 1921–1953 гг. было осуждено по политическим статьям 4 060 тыс., в том числе приговорено к расстрелу 799 тыс».

Вторая: доклад так называемой комиссии Поспелова от 9 февраля 1956 года. Именно на базе этого доклада было подготовлено выступление Хрущева с осуждением культа личности Сталина. Там приводится следующая оценка: «Нами изучены имеющиеся в Комитете госбезопасности архивные документы, из которых видно, что 1935–1940 годы в нашей стране являются годами массовых арестов советских граждан. Всего за эти годы было арестовано по обвинению в антисоветской деятельности 1 980 635 человек, из них расстреляно 688 503. Особый размах репрессий имел место в 1937–38 гг., что видно из следующей таблицы:

Таким образом, за два года — 1937–1938 было арестовано 1 548 366 человек и из них расстреляно 681 692».

Иными словами: согласно первой оценке докладной Руденко-Круглова-Горшенина, прав Мединский, согласно второй и третьей — Мироненко. Исследователи обычно отмечают, что на «справке Павлова» имеются пометки о необходимости правки данных, внесенные чьей-то рукой и к вопросу, кто из нынешних дискутантов более прав, этот момент имеет непосредственное отношение. То есть, «справку Павлова» исправили и на ее базе (вероятно) уже составили докладную Хрущеву немногим позже.

Обычная бюрократическая практика, когда «неудобные» данные подчиненные стремятся начальству не докладывать, а чтобы не врать откровенно — пытаются сгладить статистику в удобную для себя сторону. Таковые практики и ныне распространены в нашем отечестве.

Мотивацию правки можно представить себе (хотя это реконструкция, а не основанное на документах утверждение). Докладная на имя Хрущева была составлена в начале 1954 года МВД, и Круглов, которого считали человеком Лаврентия Берии, не очень был в настроении проводить серьезную оценку и давать реальные цифры. В этот момент Берия уже был расстрелян, а Абакумов, например, сидит (его расстреляют в декабре, хотя этот железный человек так признательных показаний и не дал). Присоединяться к ним Круглову, само собой, не хотелось. Справку эту публицисты иногда называют «справкой Руденко», но в тексте содержится прямая ссылка — «По данным МВД». То есть справка эта — Круглова и его подчиненных. Дальнейшая карьера Круглова сложилась незавидно, но куда благополучнее, чем карьера его многочисленных предшественников, начиная с Генриха Ягоды. То есть — данные, которые цитирует Мединский, и правда «известны науке», но представляются несколько сомнительными в свете иных оценок.

И все же Мединский не то чтобы сильно заблуждается (хотя ошибка его куда серьезнее, чем может показаться) — пик массовых сталинских репрессий действительно пришелся на годы Большого террора, но в остальное время правления Сталина массовых убийств собственных граждан по обвинению в антисоветской деятельности не было. Масштабы все равно были огромными, но в целом число расстрелянных за весь период правления Сталина не слишком значительно превышало количество расстрелянных всего за два года Большого террора.

Однако в своей попытке опровергнуть Мироненко он — так получается — отрицает факт массовых репрессий времен Большого террора 1937–1938 годов. И идет дальше, утверждая, что масштаб был куда меньше. А это не «факты, известные науке», это идеологизированная оценка с весьма сомнительной «социальной нагрузкой». Ибо рассуждение такого типа представляет собой начало рассуждений отечественных ревизионистов, которые отрицают масштаб, обстоятельства или вину Иосифа Сталина в разворачивании маховика репрессий.

Нет расстрелянных 700 тысяч в 37-м-38-м — стало быть, масштабы преувеличены — всего расстреляно 700 тысяч за 33 года стало быть — по 20 с хвостиком тысяч в год (правда, после войны расстрел был отменен, но это мелочи). И ревизионисты говорят — это цифра включает уголовников, в тяжелейшие годы разрухи, Гражданской войны и послевоенного голода. Вывод — массовые репрессии являются мифом. А стало быть, было не преступление, а борьба за власть, реальное наказание шпионов и врагов народа, вредителей. Фактически в такой примерно логике мыслит Мединский.

Тут следует заметить, что исключительно приговоренными к расстрелу число летальных исходов во время репрессий не ограничивается. Есть еще статически значимая смертность в лагерях (в том числе аномально высокая даже по меркам ГУЛАГа смертность в 1942–1943 годах) и на поселениях, расстрелянные в начале войны без суда в лагерях и тюрьмах перед подходом немецких войск, покончившие с собой. Были и отдельные случаи освобождения людей, замены смертного приговора лагерями — и так далее. То есть — собственно статистика ГПУ-ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД по расстрелам всего масштаба репрессий не передает. Но масштаб и без того впечатляет, так что нивелировать значение процесса сложно, а часто и просто аморально.

Впрочем, вторая сторона в дискуссии о масштабах репрессий (в нашем случае — Мироненко) тоже изрядно лукавит. Сама постановка вопроса «только в 1937–38 годах было расстреляно порядка 700 тысяч» опять отсылает в арифметике, только вместо деления и вычитания, которое приветствуют ревизионисты, антисталинисты имманентно прибегают к умножению и сложению. Умножение понятно — если 700 тысяч за два года (а то и просто «в 37-м»), то умножим годы правления Сталина (пусть с середины 20-х) на 350 тысяч в год. И получим порядка 10 миллионов расстрелянных. Наивно, но в рассуждениях пусть не историков, но публицистов можно встретить и такого типа оценки.

Далее — сложение. При определении масштаба репрессий говорят — «под миллион расстрелянных, миллионы депортированных кулаков, погибшие в результате организованной Сталиным коллективизации и, как результата этой политики, голода 1932–33 годов (наши украинские соседи совершенно ответственно говорят о геноциде украинского народа или Голодоморе), целые депортированные народы и миллионы осужденных на различные сроки». Плюс: «искалеченные судьбы членов семей изменников Родины» и отправленные в ссылку. Получается сумасшедшая цифры в 25–40 миллионов репрессированных.

Но 40 миллионов — это сложение мягкого с круглым и соленым. Среди осужденных «вообще» были уголовники, откровенные противники власти (в том числе, вероятно, и реальные террористы), жертвы голода были, вероятно, жертвами политики, но не собственно репрессий (да и не все, очевидно, были жертвами именно политики), депортации в условиях войны были нормой в 30-е-40-е годы (другое дело, что многие депортированные народы вернулись на историческую родину полвека спустя). И так далее. Да и вообще, как только говорится «десятки миллионов репрессированных» в голове возникает образ чуть ли не сотни миллионов расстрелянных и сгинувших в пыточных камерах тюрьмы на Лубянке. Такого, разумеется, не было.

Публицисты изрядно спекулируют на теме сталинских репрессий, но строго говоря, значительной части из них собственно масштаб неинтересен. Он им и так известен: у одних — «преступно много», у других — «мало расстреляли». И дальше можно подобрать цифры по вкусу, оттолкнувшись от какого-нибудь рассуждения идеологических оппонентов, по возможности абсурдного и явно ненадежного с точки зрения соответствия фактам.

Тема сталинских репрессий важна для определения в современной системе политических координат. Раньше были «западники» и «славянофилы», потом «демократы» и «коммунисты», теперь — «либералы» и «патриоты». Первые говорят — со времен «Философических писем» — мол, в России все темно, государство — казарма и, пока заграница не поможет, ничего светлого ждать тут не стоит. Им всюду мнится «Небесный Запад». Вторые наблюдают ясный лик государя, «Небесный Кремль» и ощетинившиеся ряды врагов вокруг наших границ и склонны оправдывать почти любую чиновную пакость «государственными соображениями». Это, конечно, идеальные типажи, в природе встречающиеся не слишком часто, хотя и в Красную книгу их пока не занесли.

Сталин и его репрессии нужны и тем, и другим. Для одних они финальное доказательство исторической тьмы истории и репрессивного облика российской государственности в вечности. Для других — силы борьбы с врагами и преодоления напастей посредством великой жертвы. Помириться им будет сложно, и рациональные аргументы не работают тут в принципе. А вот спорить они — в том числе и на основании известных уже пару десятилетий документов цифр — будут еще долго. Дискуссия Мироненко и Мединского тому доказательством. Так что «Сталин жил, Сталин жив, Сталин будет жить».