Российская космонавтика между «до» и «вскоре»

Сегодняшнее подписание соглашения между Российской академией наук и «Роскосмосом» о сотрудничестве было приурочено к заседанию Совета РАН по космической деятельности. Оба события наложились на конец года — традиционную пору подведения итогов.

И в результате перед представительным собранием учёных снова обозначился не менее традиционный в отечественной космонавтике рубеж: между «до» и «вскоре». С «до» всё понятно и полностью описывается словом «несмотря». Как отметил гендиректор Государственной корпорации по космической деятельности «Роскосмос» Игорь Комаров, «несмотря на сокращение бюджетного финансирования, федеральная космическая программа сохранит практически все ключевые базовые исследования». Это, конечно, положительная новость. Отрицательна же она в том, что эта новость не новая — собравшиеся в зале заседаний президиума РАН слышали её не раз. И знают, что «ключевые базовые исследования» всегда сохраняются. Только переносятся.

Например, достаточно вспомнить историю проекта «Луна-Глоб». Директор Института космических исследований (ИКИ РАН) Лев Зелёный вынужден был даже в публичных заявлениях сдвигать даты, как это у ракетчиков называется, — «вправо». В 2009 году запуск аппарата планировался на 2011 год (а «Луна-Ресурс» на 2012). В 2010-м фигурировали уже, соответственно, 2012 и 2013 годы, в 2011-м — уже 2015-й и так далее. На заседании Совета РАН по космосу в 2015 году он же называл уже проекты «Луна-25, 26, 27 и 28» с датой запуска первого в конце 2017 — начале 2018 годов.

Понятно, что не сам академик Зелёный сдвигает график вправо, как и не придумывает даты запусков в разговорах с журналистами. Он, как и весь коллектив ИКИ РАН, будет только рад, если чаемые станции удастся отправить к Луне хоть завтра. А уж к Марсу…

С последним, правда, в скобках будь отмечено, «нам не очень везло». Это тоже слова директора ИКИ. Сказать прямо — вовсе не везло. Из 19 запусков к этой планете полностью не удался ни один! Самый большой успех — «Марс-3» в 1971 году, когда спускаемый аппарат достиг поверхности планеты, но информацию смог передать лишь в течение 20 секунд, да и та расшифровке не поддавалась. Так что когда академик Зелёный говорит: «Марс для нас в отличие от Венеры — новая планета», он лишь констатирует грустную реальность.

В общем, при такой истории понятно, почему стадия «до» так часто заканчивается опцией «несмотря». Когда бюджет государства сокращается, слишком большой соблазн для финансистов — секвестрировать самые рискованные пункты финансирования. На Луне ничего интересного вообще нет, пускай на полёт к ней частники деньги собирают, энтузиасты проверки, были ли там американцы. А Марс… при таком списке неудач странно, что европейцы готовы соучаствовать в российских запусках. Но уж коли они дают свои приборы и даже марсоход готовят, то один из готовых носителей «Протон-М» грех не выделить. До 14 марта 2016 года, когда должен быть произведён пуск «Экзомарса», не так и далеко, — вот и посмотрим, чем закончится очередной раунд эпической тяжбы Марс — Россия…

Поэтому в своеобразном отчёте «космических учёных» перед советом РАН стадия «несмотря» иллюстрировалась примерами научного и технического сотрудничества с иностранными партнёрами. Сводилось оно в основном к оснащению чужих летательных и спускаемых аппаратов нашими приборами. В том числе и популярного среди общественности марсианского ровера «Кюриосити». Руководитель отдела исследований планет и малых тел Солнечной системы ИКИ РАН Олег Кораблёв обосновал такую политику словами: «У американцев работает уже марсоход третьего поколения. А так как у нас нет ещё и первого, то нам такое сотрудничество очень важно».

И тут, кстати, нет какого-то унижения. Во всяком случае, между учёными. Специалисты видят и знают, что российские приборы для исследований планет весьма хороши и находятся на самом передовом научно-технологическом уровне. А, скажем, прибора ДАН, предназначенного для изучения структуры распределения воды под поверхностью Марса, «ни у кого в мире больше нет», по свидетельству того же Олега Кораблёва. «Мы примерно научились работать с американцами, — признался он. — Мы знаем и умеем не меньше, чем они. Но они по-прежнему сильнее нас в вопросах организации».

Есть и ещё одна выгода для российских учёных, чтобы принимать участие в чужих проектах. Как отметил, выступая в академии наук, главный научный сотрудник ИКИ РАН Игорь Митрофанов, «в какой-то мере удаётся внедрять свои идеи и реализовывать с помощью иностранных партнёров». В результате, по его словам, «не очень широкое присутствие приборов даёт возможность участвовать в большом количестве экспериментов». Например, в проекте «Венера-Экспресс» было 2 российских прибора, но поучаствовать удалось в 7 экспериментах.

В принципе, это улица с двусторонним движением: в таком же положении находятся и иностранные учёные, когда подключаются к российским проектам. И их, исследователей, давно интернационализированных по факту самой громадой большой науки, это положение вполне устраивает. Общее дело делают. Для блага всего человечества.

Не устраивает это часто политиков. Всё непросто, констатировалось в зале президиума РАН на Ленинском проспекте. Много политически обусловленных трудностей, а то и запретов. Более чем успешное, многолетнее сотрудничество Европейского космического агентства с Россией пытаются постоянно блокировать наши бывшие республики, вошедшие в ЕС, — понятно, о ком идёт речь. Любой сдвиг политической конъюнктуры вызывает бурное жестикулирование политиков, которое нередко отражается и на чисто научном взаимополезном сотрудничестве.

А это означает, что положение «вопреки» в перспективе шатко, и весьма. И потому на стадии «вскоре» неизбежно и непременно придётся задуматься о своеобразном «импортозамещении» и в области космических исследований. Эти исследования на базе суверенной космонавтики будут более надёжны, нежели «в гостях».

Несмотря даже на мистические козни Марса…