Прощание с отравой

Россия уничтожила почти 92 процента своих запасов химических отравляющих веществ. Об этом сообщила крупнейший эксперт в области химического разоружения, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, доктор медицинских наук Наталья Калинина.

По ее словам, в нашей стране осталось всего 8 процентов от арсенала в 40 тысяч тонн отравляющих веществ — VХ-газов, зарина, зомана, иприта, люизита и их смесей, расфасованных в железнодорожные цистерны, бочки, авиабомбы, боеголовки для ракет, снаряды и мины. Заявление ученого подтвердили и в Федеральном управлении по безопасному хранению и уничтожению химического оружия при Минпромторге России.

Полностью запасы боевых отравляющих веществ ликвидированы на шести из семи арсеналов их хранения — в поселках Горный (Саратовская область), Камбарка (Удмуртия), Марадыковский (Кировская область), Леонидовка (Пензенская область), Щучье (Курганская область) и Почеп (Брянская область). Идут работы на последнем из них — в поселке Кизнер в Удмуртии, где хранилось 5,75 тонн довольно сложных боеприпасов, снаряженные фосфорорганическими отравляющими веществами — зарином, зоманом, VX-газами нервнопаралитического действия и мышьяк содержащим люизитом кожно-нарывного действия. Таких боеприпасов там около двух миллионов штук. И хотя они уже не пригодны для боевого применения (взрыватели кассетных бомб и неразбираемые запалы для ствольной и реактивной артиллерии уничтожены больше десяти лет назад), процесс утилизации этого оружия остается весьма небезопасным, требующим тщательности, осторожности и отработанных технологий. Такие у нашей страны уже есть. И тем не менее, окончание работ на объекте, как и сроки полного завершения ликвидации запасов химического оружия в России, планируется не раньше 2020 года.

Почему? Потому что, кроме непосредственного процесса утилизации боевых химических веществ, требуется уничтожить или перепрофилировать и объекты по их утилизации. Кроме того, распорядиться и с «полуфабрикатами», полученными от утилизации. А это свыше 140 тысяч тонн нейтрализованных химических веществ, требующих переработки, и 100 тысяч тонн неутилизируемых отходов, которые предстоит захоронить на специальных полигонах. На весь этот процесс — утилизацию ОВ, перепрофилирование заводов по его ликвидации и переработку останков, а также захоронение отходов производства государственный бюджет на 2016 год выделил 13 миллиардов рублей. На 2017 год запланировано 5 миллиардов рублей, а на 2018 год — 2 879 миллионов.

По словам Натальи Калининой, есть предложения, что заводы в Горном и Камбарке, переработавшие иприт, люизит и их смеси — химические вещества на основе мышьяка, будут работать в интересах электронной промышленности. Они смогут производить галлий, незаменимое вещество в производстве микрочипов. Другим объектам, например, Марадыковский, Леонидовка и Щучье, поручат производство полимеров или переработку фосфорсодержащих отходов в пестициды. Все предприятия так и останутся в химической промышленности, поменяв профиль на производство продукции общего назначения.

Вообще-то, по правилам Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении, принятой 13 января 1993 года и вступившей в силу после ее подписания ратификации первых 65 государств 29 апреля 1997 года, требуется, чтобы все объекты, на которых хранились боевые отравляющие вещества, а также предприятия по их утилизации, были полностью уничтожены. Но Организация по запрещению химического оружия в Гааге (ОЗХО) сделала исключение и пошла навстречу нашей стране, согласилась на их перепрофилирование. С чем это связано?

Дело в том, что российские запасы ОВ всегда хранились, как говорится, в богом забытых местах. Автору этих строк приходилось бывать практически на всех отечественных арсеналах хранения химического оружия, абсолютное большинство из них располагалось в стороне от федеральных трасс и магистралей, в густых лесах, в открытых пустынных местностях, в стороне от небольших практически заброшенных и неухоженных поселков, куда не мог добраться никто посторонний, а если кто-то и появлялся, то его тут же обнаруживала охрана и местная милиция. Например, в Камбарке, возле которой в лесу в огромных железнодорожных цистернах хранилось почти 6,5 тонн отравляющих веществ первого поколения — люизита, к началу строительства объекта по его утилизации не было даже водопровода, канализации и газа. Теперь там все это есть. А, кроме того, построено много жилья, в том числе и два жилых 60-квартирных дома, центральная городская котельная, автостанция, школа, детский сад, ясли и магазины. Кроме того, и районный Дом культуры, поликлинический консультативно-диагностический центр, реконструирована центральная районная больница. Она оборудованная самой современной медицинской техникой и аппаратурой. Появилась даже станция скорой помощи. На все это строительство из государственного бюджета было потрачено более миллиарда рублей.

Такие же социальные объекты и инженерная инфраструктура созданы в поселке Горный Саратовской области, в Леонидовке Пензенской, в Марадыковском Кировской, Щучье Курганской и Почепе Брянской, а также в Кизнере в Удмуртии. По государственной программе ликвидации запасов химического оружия на эти цели отводилось по 10 процентов от всех затрат на строительство объекта по утилизации ОВ. И эти обязательства российское правительство выполнило. Кроме того, практически на каждом объекте было создано более двух тысяч рабочих мест, и ликвидировать все это после окончания утилизации ОВ, значит опять загнать оправившиеся от забытья населенные пункты в новую рецессию. На такой шаг Россия пойти не могла, и в Гааге, в ОЗХО приняли наши аргументы.

Нельзя здесь не сказать о международной помощи, которую оказали нашей стране в ликвидации ХО зарубежные государства. В их числе США, Германия, Швейцария, Швеция, Италия, Дания, Великобритания, Канада, Чехия, ЕС, другие наши европейские и даже заокеанские соседи. Например, в сооружение объекта по утилизации боевых химических веществ в Брянской области 145 миллионов евро выделили Берлин и Берн. Для этого завода часть оборудования было закуплено за рубежом, хотя технология утилизации осталась, как и на других объектах, чисто российская. Международные наблюдатели оставались на объектах по ликвидации ХО вплоть до его полного уничтожения. Их помощь и контроль, понятно, не были абсолютной благотворительностью. С одной стороны, наши европейские соседи, выделяя средства на ликвидацию боевых отравляющих веществ, заботились, в первую очередь, о собственной безопасности — утилизация ОВ означала, что они никогда не будут применены, в том числе и против них. А с другой стороны, тщательный контроль за соблюдением технологии его утилизации опять же вселял в них уверенность, что никаких чрезвычайных происшествий на этих объектах не произойдет и произойти не может, а значит, отравленные облака с капельками иприта и люизита, тем более зарина и зомана никогда не достигнут их территории.

Правда, помощь США для нашей страны в рамках «Совместного уменьшения угрозы» и на двусторонней основе походила, как это принято говорить, на бег с препятствиями. Вашингтон взял на себя обязательство оказать помощь России в строительстве объекта по ликвидации отравляющих веществ в поселке Щучье Курганской области. Там у нас на территории в 822 гектара в 80 километрах западнее областного центра среди лесов и болотистых озер с 1941 года в деревянных бараках хранилось 5,5 тонн фосфорорганических отравляющих веществ, или 13,6 процента от всех российских запасов — почти десять миллионов артиллерийских снарядов различных калибров, а также боевые части ракет (1 846 штук), содержавшие 2 921 тонну зарина, 1 840 тонн зомана и 696 тонн газа типа VХ. Стоимость объекта составляла почти 20 миллиардов рублей, 36 процентов из них собирались предоставить Соединенные Штаты, еще 8 процентов остальные участники программы Глобального партнерства.

Но деньги из США все время задерживались. Причин было множество. То Россия не предоставила подробное описание технологии уничтожения химического оружия на этом объекте, что, конечно же, не соответствовало действительности. То в конгрессе заподозрили за нашей страной наличие химических боеприпасов бинарного действия. Подразумевая, что в обычном виде это рядовой боеприпас, а при его применении в нем смешиваются два «безобидных» вещества, которые потом становятся очень грозным отравляющим оружием. Доказательств своим подозрениям конгрессмены, естественно, предоставить не могли, но от нас требовали признаться, что такие боеприпасы в российских арсеналах присутствуют (все это до смешного напоминает сегодняшние претензии США к России в нарушение Договора о РСМД — авт). И, конечно, до решения проблемы бинарных боеприпасов денег Вашингтон не выделял. Строительство объекта в Щучьем затянулось на несколько лет. Только тогда, когда в Штатах поняли, что это производство запустят без них, они тут же поручили своей фирме Parsons принять участие в возведении этого объекта. Он был запущен в 2009 году. И сейчас на нем, также, как на остальных пяти, все работы по утилизации снарядов и боеголовок к ракетам с зарином, зоманом и VX-газом завершены.

Сами США, несмотря на неограниченное финансирование процесса утилизации, собираются закончить эту процедуру только в 2023 году. Хотя запасов у них было меньше, чем у нас — всего 32 тысячи тонн. Но мы на них уже оглядываться не будем. Эра химического оружия ушла в прошлое. Хотя есть еще некоторые страны, которые на него надеются. Россия вместе с ОЗХО поможет им избавиться от таких иллюзий.

Мнение военного обозревателя ТАСС Виктора Литовкина
не всегда совпадает с официальной позицией агентства ТАСС.