О диалектике Отечественной и Гражданской войны

Вот и прошел очередной раунд общественной дискуссии о красных и белых, о Ленине и Керенском, о Троцком и Парвусе, о либералах и коммунистах, о примирении и согласии, народном единстве и прочих важных вещах, и не только в дни столетия революции, но и в их преддверии – в День народного единства 4 ноября.

Так что поговорим сначала о народном единстве образца 1612 года.

К тому времени русская смута полыхала уже 8 лет, царство разделилось само в себе с появлением войск первого Лжедмитрия не границе Московского государства осенью 1604 года. Продолжилось смертью Бориса Годунова, убийством первого самозванца, восстанием Болотникова, появлением второго самозванца и двоевластием: царь Василий Шуйский с московскими боярами да стрельцами в Москве, «царь Димитрий» в Тушине с казаками и мятежными поляками.

Конца гражданской войне и видно-то не было, да тут польский король совершил ошибку, осадил и взял Смоленск. И бояре-коллаборационисты в Москве тоже отличились - низложили царя Василия, да пригласили на царство королевича Владислава. Да и тушинский лагерь распался, ушли из него поляки служить своему королю открыто, а самозванец погиб.

И вот тут, вместо нашей уже ставшей родной и любимой гражданской войны да кровавой смуты, надо же, пришло иноземное вторжение во всей его красе. Сначала спохватились москвичи, они восстали на Вербное воскресенье, а бывшие тушинцы, дворяне, казаки с Трубецким и Ляпуновым первое ополчение повели тогда, в 1811 году, на Москву, да с первого раза не вышло. Потом в Нижнем Новгороде второе ополчение с Мининым и Пожарским собралось, у Москвы оно соединилось с первым, и вот тут-то и закончилась восьмилетняя гражданская война 1604 – 1612 годов. Бывшие враги вместе поляков из Кремля выбили. А без поляков еще долго могли бы друг друга резать. А так Земский собор провели и «компромиссного» царя выбрали, у нас и такое бывает, был бы только опасный внешний враг налицо.

А теперь возьмем войну 1914–18 годов и русскую революцию. Война была тяжелая, но воевали мы не так уж плохо. Но и не слишком хорошо, увы. Ни «гром побед» не раздавался, ни враг не «стоял у ворот», ни то, ни се, и бессмысленной стала в глазах народа эта война. Какие-то там Дарданеллы, Эрзерум, какой-то Перемышль с Лембергом, Варшава эта никому не нужная, за что страдаем, братцы? Опять, как в Японскую, за какие-то мукдены, цусимы и харбины гибнем бесславно. Вот и назрели гроздья гнева к 1917 в армии, а уж потом, когда к солдатскому бунту злые штатские примкнули, тут уже и вовсю пошло-поехало.

Да, тогда немцы нас как-то подвели, мира сепаратного потребовали. А двинулись бы войсками вперед, да к Пскову, Новгороду, Смоленску, потом к Питеру, Туле, Твери и к самой матушке-Москве. Тут-то и гражданской войне и всякой смуте быстро наступил бы конец, пришло примирение и согласие, глядишь, красные и белые вместе бы и задали немцу перцу. А потом, небось, провели бы Учредительное собрание, как некогда Земский собор в 1613, и установили конституционную монархию на радость трудящимся массам, боевому офицерству и патриотической интеллигенции. Как-то так, наверное.

А тут сначала Брестский мир, потом революция в Германии, Антанта совсем жалко шарит интервентами по разным окраинам, совсем несерьезно. И придались мы с упоением братоубийственной войне и кровавой смуте. А все немцы виноваты. Вот, иное дело, французы вторглись в 1812 году и вошли в Москву, сожгли ее, ну, потом до самого Парижа бежали. А укрепись тогда Наполеон в Вильно, Минске да Смоленске со своей великой армией, не двигайся вперед, а сделай так, чтобы мы на него сами наступали с меньшими силами, вот тут бы нам несладко пришлось. Глядишь, и так и до новой смуты добрались бы. Не сообразил «император всех французов», и пришлось ему за это на острове Святой Елены остатки дней доживать.

Ну ладно, а вот такой пример детский: в тридцатых годах мальчишки играли в «белых и красных», мне папа рассказывал, а вот в моем детстве ничего такого не было, а были только «наши и немцы». Канули в Лету в глазах народа образы гражданской войны. Ведь в 1941 году гитлеровцы подошли к Москве, и те, кто в душе был за белых, и кто искренне был за красных, и те, кто призывал «чуму на оба ваших дома», и те, кто не определился, и те, кто просто старался жить-поживать, и добро, ну хоть какое-то, наживать, вместе против страшного врага встали плечом к плечу.

После Великой Отечественной войны действительно «красные и белые» ушли в прошлое, интеллигенция пела про «комиссаров в пыльных шлемах», а комсомольцы с упоением слушали про «поручика Голицына», и все вместе смотрели и «Чапаева», и «Адъютант его превосходительства». Великая Отечественная война закрыла собой войну Гражданскую.

Но пришли девяностые, и после недолгой по нашим меркам вполне вегетарианской смуты, сначала красные потеряли власть, а потом и либералы ее тоже не удержали. И из пыльного шкафа истории вылезло старое противостояние: мы снова поделились на белых и красных, на либералов-западников и патриотов-почвенников, на сторонников бестолковой диктатуры и анархических демократов. Явно нам не хватало внешнего врага.

И он явился, таща за собой не только «угрозу с Запада», но и архаичные образы из времен Великой Отечественной войны, каких-то бумажных тигров в виде мясистых украинских бандеровцев и не поймешь чьих лесных братьев. Начало объединению россиян положено: «враг у ворот». Мы снова вместе.

А вот Украине плохо. Они там такие же, как и мы, так же реагируют на все. Как поймут, что Россия на них не будет войсками наступать, и что им самим захватить Донецк и Луганск не даст, что ни украинской победы, ни российского вторжения не будет, то ничего другого не останется, как от тоски предаться гражданской смуте и всяческой междоусобице. Так что ждут Украину веселые времена, так мне кажется из общих соображений.