Интернет и суверенитет

К концепции правового регулирования интернет-пространства в мире информационных и кибервойн.

 

Актуальной проблемой текущей политической повестки дня стал ожесточенный спор между сторонниками свободы интернета, недовольными недавними законодательными решениями в области регулирования интернет-пространства, и представителями российской власти, говорящими о необходимости предотвращения угроз, вызванных бесконтрольным использованием глобальной сети разными деструктивными силами. Этот спор пока не находит своего разрешения.

Не претендуя на окончательные ответы, хотелось бы глубже рассмотреть проблемное поле, в котором ведется эта дискуссия. В основе сложившейся ситуации – не сиюминутные желания власти или анархическое мышление части оппозиции, а серьёзные геополитические обстоятельства, отражающие глобальные изменения человеческого общества. Схожую проблему адаптации к новому миру так или иначе будут решать все. От этих решений во многом будет зависеть дальнейшая судьба обществ и государств.

 

Глобализация и технооптимизм

С появлением принципиально новых технологических средств и решений в области передачи информации человечество охватывал "технологический оптимизм". Создание кинематографа, радио и телевидения в каждом случае побуждало верить, что мир буквально вот-вот станет лучше, обмен информации - свободнее, а доступ к знаниям – намного шире.

Особенно ярко технологический романтизм проявился в эпоху глобализации и развития интернета. Провозглашение фукуямовского «конца истории» с окончательным, казалось бы, торжеством глобализации и либеральных демократий в сочетании с масштабным распространением интернета побуждали многих, особенно на Западе, всерьёз полагать, что с помощью интернета будет построено глобальное, информационно свободное общество. Но мечтам не суждено было сбыться – глобализация и массовое распространение интернета не привели к всемирной революции. Те же политические, экономические и идеологические силы, конкурировавшие между собой в «обычном» мире, просто стали конкурировать ещё и в интернет-пространстве. Как и реальный мир, мир интернета остался пространством не только сосуществования, но и борьбы. Глобальные игроки продолжили бороться за власть, ресурсы и информационное влияние.

Тем не менее, эта борьба приобрела новые формы и правила. Интернет все же стал глобальным информационным пространством – не принеся всеобщей свободы и всеобщего счастья, он, тем не менее, отодвинул на второй план прочие технические средства коммуникации. И новые правила «оффлайновой» геополитической игры проявились в интернет-пространстве наиболее отчетливо.

 

Новая геополитика: государства-суверены и государства-пространства

Чтобы понять ситуацию в глобальном интернет-пространстве, надо сделать отступление и попытаться в самых общих чертах описать закономерности глобальной «оффлайновой» политики.

Новый мир все меньше описывается в терминах классической геополитики. Сторонники традиционных взглядов на мир оказываются в положении когнитивного диссонанса – и в отсутствии адекватных средств описания новой реальности бросаются в конспирологию. Между тем, кажущаяся таинственность и парадоксальность политических процессов - следствие перетекания реальной силы от государственных администраций к транснациональным финансово-экономическим и «силовым» группам, сопровождающимся расширением числа участников глобального политического процесса.

Классические государства - носители реального суверенитета – впрочем, не исчезли полностью. В новом мире государства в конечном счете разделились на немногочисленные государства-суверены, или, лучше сказать, «новые империи» - сохранившие подлинный суверенитет, и «государства-пространства», ставшие шахматными досками (или рингами - в зависимости от исторически сложившихся обстоятельств и устоявшейся политической культуры) для выяснения отношений государств-суверенов. Возникают новые отношения, которое описывает новая геполитика, где государства-суверены конкурируют как друг с другом, так и новыми игроками - гибкими транснациональными экономическими и силовыми сообществами (от коммерческих транснациональных корпораций до мафий и террористических организаций). Это, конечно, ещё не марксовское «отмирание» государства - но точно его трансформация, возникшая не вследствие классовой, а вследствие геополитической борьбы, а также изменений в технологической сфере. Мир становится пространством глобальной «гибридной войны» - а правильнее сказать, новой геополитики, где грань между войной и миром оказывается навсегда стертой. Для этой новой геополитики стираются и границы – уже нет четкого разделения между внутренней и внешней политикой.

Суверенитет становится не правовым понятием, а динамической величиной – функцией реальной военной и экономической силы, а также культурного и информационного влияния его обладателя.

Уже из описания этой модели очевидно, что интернет как зеркало отразил в себе все черты новой глобальной политической реальности. Он снимает пространственные и информационные ограничения, мешающие конкуренции центров силы и власти, делает её максимально плотной и яркой.

 

Диспозиция глобальной интернет-войны

В «оффлайновом» мире военная мощь в очень значительной (но не в полной) степени зависит от технологического оснащения войск. В мире интернета играют роль не только вычислительные мощности, но и архитектура этого пространства. А основы его архитектуры изначально задавала «единственная сверхдержава» - США. Глобальная архитектура интернета и сейчас в значительной степени завязана на инфраструктуру и технологические решения, созданные в этой стране – не говоря уже о глобальном проникновении оборудования и технических решений крупнейших американских IT-корпораций.

В первые годы развития глобальной сети многие важные вопросы её архитектуры, в том числе об особенностях маршрутизации трафика, о будущем системы делегирования доменных имен - считались сугубо техническими. Как это часто бывает, новое технологическое явление вначале развивалось в абстракции от политической реальности. Но позже, когда его использование стало массовым и рутинным, политика вспомнила о своем.

Когда инфраструктура становится политическим фактором, она становится оружием. Это верно для интернета так же, как для газопроводов или финансовой системы. Единственная сверхдержава – США - по праву «идеолога» интернета стала претендовать на глобальную власть в интернет-пространстве.

Истерика о вмешательстве российских хакеров в выборы – не самозащита, а симптом страха утраты этой глобальной власти в интернете. В заявлениях о вмешательстве видно стремление превратить собственное технологическое лидерство в инструмент принуждения и не допустить появления новых центров цифрового суверенитета. Россия в этой конфигурации оказывается удобной мишенью для «показательной порки».

Тем не менее, воля истории неумолима – и игроки многополярного мира неизбежно «переконфигурируют» глобальный интернет под свои интересы. Но из-за упрямства США этот процесс пойдет стихийно. В отсутствии эффективно действующего международного права в сфере интернета, он превращается в пространство глобальной информационной и кибер-войны без правил.

Интернет-пространство существует в единстве двух составляющих - инфраструктурной и информационно-коммуникационной. Результат развития коммуникации - социальные сети и интернет-СМИ всех видов, результат развития инфраструктуры - все более «цифровая» экономика и финансово-экономическая система. Совершенно разные по своей природе войны - кибер-войны, направленные на поражение инфраструктуры, и информационно-политические войны, решающие пропагандистские задачи - реализуются в одном пространстве. Они начинают пересекаться: «битва за Telegram» превращается из информационно-политической в инфраструктурную. А военные структуры Украины, подконтрольной США, осваивают роли «крымских дочерей офицеров», распространяют фейковые новости с целью создания паники (как в случае с «Зимней вишней») и «минируют» по электронной почте российские торговые центры.

Два подтипа интернет-войн оказываются типологически очень похожи между собой. В обоих случаях ценится проникновение и закрепление позиций на «вражеских» площадках, а значит - принципиально важным становится задача ограничения доступа к различным площадкам и сегментам сети, с одной стороны, и преодоление этих ограничений – с другой. В интернет-войнах нельзя достигнуть окончательной победы одной из сторон, сохраняется динамическое равновесие и постоянно меняется баланс сил. Вопрос – в чью пользу будет это равновесие.

 

Правовое регулирование интернета в эпохи гибридных войн

В сложившейся ситуации государства-суверены должны действовать исходя как из соображений сохранения собственного суверенитета, так и из понимания глобального характера интернета и информационного общества. В основе правового регулирования интернет-пространства в таких государствах неизбежно будет сохранение динамического равновесия в пользу суверенитета. Но они не могут рассчитывать на спокойствие в самоизоляции – поскольку в таком случае они заранее объявляют себя выбывшими из глобального соревнования и проигравшими в глобальной гибридной войне. Но также они не могут допустить превращения себя в свободное пространство, где будут выяснять отношения с ними и между собой другие глобальные, в т.ч. деструктивные для них игроки.

Все вышесказанное в полной мере относится к нашей стране. Нравится нам это или нет, но ключевая задача правового регулирования интернет-пространства для российского государства в новой реальности - обеспечение собственного суверенитета. Причем в текущих условиях острого геополитического конфликта с США эта задача оказывается выше по приоритету, чем даже развитие внутренних производительных сил в цифровой экономике. Это означает, что меры по защите как инфраструктурного, так и информационного сегмента интернета будут оказываться в приоритете – вне зависимости от критики части интернет-сообщества.

Тем не менее, задачи «обороны» не отменяют и задач «наступления» - прежде всего, экономического и культурно-информационного. Таким образом, в выстраивании стратегии правового регулирования интернета России придется решать сложную задачу прохождения между Сциллой «осажденной крепости» и Харибдой «гуляй-поля» с тотальной свободой для всех, включая и недружественных, игроков.

Сравнительный анализ российского интернет-права, при всех замечаниях либеральной общественности, показывает, что оно не только не вполне совершенно, но и находится значительно ближе к полюсу тотальной вседозволенности. Но, как ни парадоксально, именно потенциал открытости российского интернета встречает наиболее жесткое сопротивление со стороны Запада. Истерия по поводу российского вмешательства во все возможные политические дела не в последнюю очередь призвана создать систему ограничений для продвижения российских IT-компаний на международные рынки.

По этой причине, в процессе развития российской правовой системы в интернет- и IT-сфере крайне важно сохранить этот потенциал. А это, в свою очередь, невозможно без сохранения определенной свободы самовыражения в информационной и политической сфере.

Правовое регулирование интернет-пространства неизбежно будет не статистическим, а динамическим. Мы не можем надеяться на создание универсального кодекса, который на долгие годы регламентирует взаимоотношения в интернет-среде. Появление новых технологий, в том числе в области шифрования и защиты информации, неизбежный уже в ближайшее время качественный скачок в сфере искусственного интеллекта и технологий обработки больших данных, скорая развертка систем глобального общедоступного спутникового интернета, а в среднесрочной перспективе - выход на массовый рынок технологий квантовой связи и появление первых квантовых компьютеров - все это потребует новых этапов модернизации российского законодательства в IT-сфере, даже в части ввода новых понятий.

Очевидно, что динамическое равновесие этого регулирования будет зависеть не только от актуального состояния технологической сферы, но и актуальной политической ситуации. В случае снижения глобальной геополитической напряженности, отхода большинства внесистемных политических сил России от экстремистских практик или практик сотрудничества с зарубежными центрами силы, вновь станет актуальна новая либерализация законодательства в сфере интернета и социальных сетей. Сейчас это, очевидным образом, не представляется возможным.

Но наибольшие перспективы - у договорных механизмов саморегулирования, через создание приемлемых «правил игры» и «правил борьбы» между законопослушными игроками - как зафиксированных в рамочных договорах, так и неписанных. «Глубинный народ» российского интернета может и сам, без помощи и понукания государства, выработать рамки, позволяющие разграничить нормальные проявления информационного обмена и общественной дискуссии, даже радикальной, от проявлений экстремизма и крайней аморальности. Через применение этих механизмов в России неизбежно сформируется пространство диалога и ускоренного решения спорных, в т.ч. политико-правовых вопросов, в интернет-сообществе и в сфере гражданского общества в целом.

В России давно говорят о кризисе доверия как к институтам, так и в целом в отношениях между людьми. Активное внедрение этих механизмов могло бы сделать первый шаг к преодолению кризиса доверия в российском обществе, и создать базу для формирования общественной солидарности.

При всех сложностях и тревожных тенденциях современности, высокий уровень компетенции российского интернет-сообщества, как и активное желание представителей законодательной и исполнительной власти разобраться в ситуации и обеспечить оптимальные условия для развития цифровой экономики, позволяет рассчитывать, что оптимальное равновесие между ограничительными мерами и «низовой» инициативой в интернет-сообществе будет найдено уже достаточно скоро.