ЮАР – Палестина: эстафета освобождения

7 октября 2023 года я сидел на съемной квартире в Йоханнесбурге и с ужасом слушал первые известия об акции ХАМАС.

Мой ужас был вызван не только непосредственно с гибелью людей; как и все остальные, я думал, какие чудовищные зверства теперь обрушатся на палестинцев в секторе Газы и за его пределами, уже превратившихся в пустыню благодаря годам израильских бомбардировок. Не этого ли шанса ждало государство Израиль? Я вообще не думал, что конфликт затянется надолго, не говоря уже о том, чтобы перерасти в масштабную региональную войну. Предыдущие события заканчивались в течение нескольких недель в связи с военным превосходством Израиля. Но на этот раз все было иначе. Городская застройка, упорство ХАМАС и стойкость жителей Газы, баланс сил в регионе и новые военные технологии создавали особые проблемы для ЦАХАЛ, который теперь сражался на нескольких фронтах, поставив перед собой более амбициозные целями, нежели просто освобождение заложников: уничтожить ХАМАС, а затем Хезболлу, взять под контроль Южный Ливан — в дополнение к тому, чтобы сделать жизнь палестинцев на оккупированных территориях невыносимой. Это было продолжение Накбы — негражданской войны по экспроприации земель.

 

1. В те первые дни, наблюдая с растущей тревогой за беспорядочными бомбардировками беззащитного населения, я задавался вопросом, почему ничего подобного не произошло в ЮАР времен апартеида. Многие предвидели подобный Армагеддон. Чрезвычайное положение между 1984 и 1994 годами стало свидетелем милитаризации поселков, появления эскадронов смерти, химической войны, убийств, пыток и задержаний без суда. За этот период в ЮАР было убито около 20 000 человек, подавляющее большинство из которых были чернокожими; еще 1,5 миллиона погибли в результате «дестабилизации» ЮАР соседних стран. Как после десяти лет гражданской войны это привело к урегулированию путем переговоров, демонтажу апартеида и первым демократическим выборам? Почему подобный исход — со всеми его проблемами — кажется таким далеким, когда мы обращаемся к бедственному положению палестинцев и растущему насилию, внутреннему и внешнему, со стороны израильского государства? Как так произошло, что соглашения, достигнутые в Осло в 1993 и в 1995 годах толко усилили конфронтацию, а не стали шагом вперед к двум государствам? Почему Израиль отказался от соглашения Авраама, которые предусматривали сотрудничество с арабскими государствами, предпочтя несоразмерную резню палестинцев после вторжения ХАМАС?

На эти вопросы существует множество ответов, но позвольте мне дать свой собственный. Здесь я буду рассматривать различия этих двух конфликтов через изучение «поселенческого колониализма», различая типы, основанные на экспроприации земли и на эксплуатации труда. Эти два типа поселенческого колониализма тесно связаны с историей обеих стран, но в ЮАР произошел переход от примата экспроприации земли к примату эксплуатации труда, в то время как в случае с Палестиной движение было обратным. Мой тезис состоит в том, что экспроприация земли тяготеет к непримиримому конфликту, тогда как эксплуатация труда может привести к классовому компромиссу, что открывает возможность реформ.

Перефразируя Маркса, эти экономические формы являются реальными основами, из которых возникают исторически конкретные варианты надстройки, посредством которых поселенцы и местные жители осознают свой конфликт и борются за его разрешение. Соответственно, то, что следует далее, состоит из четырех частей: первая представляет собой методологически-теоретическое введение, устанавливающее вторую, краткую сравнительную историю двух стран. Это дает контекст для третьей, исследования нынешнего баланса сил на национальном, региональном и международном уровнях. Я заканчиваю тем, что обращаюсь к истории США, прежде чем изложить спекулятивные соображения насчет будущего развития событий.

 

2. Приведенные выше вопросы указывают на необходимость сравнительного изучения истории — отслеживания параллельных процессов в двух странах и причин различных результатов. Сравнение помогает очертить основные проблемы, определяющие каждый случай и, таким образом, альтернативные пути вперед. Однако для сравнения нам нужна общая структура. Как же часто я слышал, как коллеги отказываются от сравнений Израиля с ЮАР, не говоря уже о прямых параллелях между ними, утверждая, что нельзя сравнивать яблоки и бананы. Да, можно! Действительно, это искусство социологии — совершать волшебный трюк, превращая яблоки и бананы в ананасы.

Один из терминов, который обычно используется, когда эти две страны рассматриваются вместе, — это «апартеид». Однако здесь этот термин часто теряет свою специфику. Он сводится к широкому определению, например, «институционализированный режим систематического угнетения и господства одной расовой группы над другой расовой группой». Назвать Израиль «государством апартеида» — это способ осудить его как расистское. Но подобные представления также повлияли на стратегию израильского правящего класса, который использовал их для оправдания своего господства; в то время как, со своей стороны, африканерское правое крыло завидовало репрессивной политике израильского государства. В любом случае термин «апартеид» используется для демонстрации конвергенций. Я предпочитаю ограничивать «апартеид» только ЮАР и использовать категорию «поселенческий колониализм» для установления сходств между ЮАР и Израилем, в том числе чтобы понять их различия . Другими словами, я ищу различия внутри сходств, а не сходства внутри различий.

Под «поселенческим колониализмом» я подразумеваю вторжение поселенцами на чужую территорию под руководством имперского центра, которые поработили коренной народ. В ЮАР все началось с Голландской Ост-Индской компании в середине XVII в.; в Палестине с иммиграции евреев в конце XIX в. В обоих случаях поселенцы вели войны на два фронта — как против коренного населения, так и против британского империализма — прежде чем им удалось создать свои расово-эксклюзивные государства. В отличие от колоний-франшиз по добыче ресурсов, поселенцы в данном случае прочно укоренялись и им потом больше некуда было идти. Европейские евреи бежали от преследований во время погромов, а затем и от Холокоста; тогда как африканеры потеряли связь со своими европейскими предками.

Вот prima facie случаи поселенческого колониализма. Однако с точки зрения поселенца эта идея часто подвергается анафеме, поскольку она подразумевает неоправданную форму господства. Например, сионизм утверждает, что Палестина является еврейской прародиной, о чем указано в Библии. Земля Палестины ждала возвращения избранного народа: «Земля без людей для народа без земли». Это был не колониализм, потому что не было колонизированных — ниаких палестинцев не было, или если они и были, то им не принадлежала земля. Еврейский народ является коренным населением, а не поселенцами. Это представление исключает присутствие почти полумиллиона палестинцев до еврейской иммиграции в конце XIX в., мирно проживавших рядом с 25 000 арабских евреев, которые составляли примерно 5% населения территории. Также утверждается, что поселенческо-колониальная концепция неприменима, потому что не было ни одной метрополии, поддерживающей еврейское колониальное присутствие. Однако подобный взгляд отодвигает на второй план роль Всемирной сионистской организации, действующей через Еврейский национальный фонд, которая запросила поддержку у многих западных стран для покупки земли. Наконец, выдвигается аргумент о том, что опыт геноцида еврейского народа делает его случай уникальным; поэтому его нельзя ограничить никакой сравнительной классификацией.

Колониализм поселенцев никогда не принимал такого же идеологического оборота в ЮАР. Конечно, африканеры считали себя избранным народом, но уже к ХХ веку они определили себя как «коренных» южноафриканцев в отличие от британских поселенцев. Южноафриканская коммунистическая партия подошла ближе всего к определению апартеида в терминах поселенцев-колонизаторов с ее «колониализмом особого типа», в котором колонизирующая держава больше не была отдаленной метрополией, а находилась внутри самой колонии. Также в ЮАР велись дебаты о значении классовой принадлежности в противовес расовой идентичности и о том, что именно было «функцией» апартеида - производство дешевой рабочей силы или экстернализация конфликта.

Хотя палестинские ученые использовали этот термин для анализа собственной ситуации, начиная с 1960-х годов, сравнительное изучение поселенческого колониализма возникло сравнительно недавно, развившись лишь в последние двадцать лет. Один из пионеров этих исследований, Патрик Вулф, утверждал, что «территориальность является специфическим неустранимым элементом поселенческого колониализма». Он приходит к выводу, что ему присуща тенденция «уничтожать» коренное население, будь то посредством геноцида, ассимиляции, социализации, детрайбализации или другими способами. Подобное относится к излюбленным примерам Вулфа - к Австралии, Канаде и США — и, конечно, к Палестине. Но подобное проблематично для колоний поселенцев, таких как Алжир, откуда поселенцы ушли. Равным образом, это не помогает нам понять историю ЮАР, где поселенцы, вместо того чтобы уничтожать «туземцев», сами зависели от них в качестве дешевой рабочей силы. Учитывающая больше фактов теория поселенческого колониализма  требует от нас принимать во внимание различную динамику экспроприации земли и эксплуатации труда. Это означает изучение как исключительной территориальности, так и пролетаризированного труда.

 

3. Поселенческий колониализм начался в ЮАР в 1650-х годах, когда Голландская Ост-Индская компания основала форпост Голландской империи на южной оконечности Африки — базу для ремонта и снабжения судов, направлявшихся далее в Азию. Поселение укрепилось за счет покорения народа койсан, уничтожения аборигенов сан, захвата рабов и расширения территории. Британцы начали колонизировать Кейп с 1806 года с целью обезопасить путь в Индию. Поселенцы-африканеры были вытеснены британцами и двинулись на север, сражаясь с различными этническими группами и создавая свои собственные республики. Эта экспроприация земель продолжалась до открытия алмазов, а затем золота в конце XIX века.

Рост местной горнодобывающей промышленности опирался на дешевую африканскую рабочую силу и дорогую импортную белую рабочую силу. Переход от экспроприации земли к эксплуатации труда был обеспечен в ходе ожесточенных англо-бурских войн (1899–1902), которые африканские поселенцы проиграли лучше вооруженным и более многочисленным британским войскам. За этим последовало создание объединенной территории, Южно-Африканского Союза, в 1910 году. После этого экспроприация земли была направлена на то, чтобы заставить африканцев устроиться на работу в шахты в качестве рабочих-мигрантов. Закон о землях коренных народов 1913 года ограничил африканцев 8 процентами земли. Траектория развития ЮАР в ХХ веке определялась ростом горнодобывающей промышленности, а затем и обрабатывающей промышленности — от восстания Рэнда 1922 года, когда белые рабочие призвали «рабочих мира» «объединиться и бороться за белую Южную Африку», до забастовки чернокожих шахтеров 1946 года, которая отразила растущую силу чернокожего пролетариата.

В 1948 году на выборах победила партия Herenigde Nasionale, чей успех основывался на почти исключительном избирательном праве белых, и приступила к установлению режима апартеида, который ограничивал социальную и географическую мобильность чернокожего населения в целях удовлетворения интересов поселенцев — как фермеров-африканеров, так и британского капитала — по воспроизводству дешевой черной рабочей силы.

В 1950-х годах Африканский национальный конгресс и Южноафриканская коммунистическая партия развернули протестную кампанию с применением бойкотов, забастовок и проч., выступив против законов о пропусках, что в свою очередь привело к дальнейшим репрессиям. За резней в Шарпевиле в 1960 году, в которой погибло не менее 69 протестующих, последовал запрет африканских политических организаций, что заставило их уйти в подполье или отправиться в изгнание. Государство апартеида, казалось, успешно рационализировало расовое господство, пока неожиданно не развернулось забастовочное движение в Дурбане в 1973 году, а затем восстание в Соуэто в 1976 году против образования на африкаанс. Борьба с апартеидом резко усилилась в 1980-х годах и практически привела страну на грань гражданской войны. Белый режим начал отменять некоторые правила проживания в городах и признавать профсоюзы чернокожих, но эти реформы только подстегнули борьбу. Однако затем последовали робкие шаги в сторону мирных переговоров между АНК и правительством африканеров и в конечном итоге к переговорному процессу.

Почему это было возможно в ЮАР, а не в Израиле? Зависимость капитала от труда предоставляет последнему рычаги давления или структурную власть — но только если труд также обладает способностями к образованию ассоциаций и организационными возможностями. Поселенческий колониализм типа эксплуатации труда имеет тенденцию генерировать ассоциативную мощь рабочего класса в ответ на подавление на расовой почве. В более общем плане, капитализм — это уникальный способ производства, который не только предоставляет структурную власть подчиненному классу, но и создает потенциал для уступок, пока они не затрагивают отношения собственности или прибыли. Будет ли этот потенциал для классового компромисса реализован на деле, зависит от конкретных обстоятельств, формирующих надстройку в процессе классовой борьбы.

 

4. Так почему же в Израиле не состоялось компромисса, достигнутого путем переговоров? Поселенческий колониализм начался в данном случае в конце XIX в., когда евреи бежали от имперских погромов в России — большинство отправилось в Западную Европу и США, но некоторые — в Палестину. Всемирная сионистская организация создала Еврейский национальный фонд для покупки земли, часто у отсутствующих арабских землевладельцев. Но, как показал Гершон Шафир, ключевым вопросом было разделение труда. Сначала владельцы еврейских плантаций были склонны нанимать дешевую палестинскую рабочую силу, но это не решило проблему найма еврейских иммигрантов. Затем они создали многоуровневый рынок труда, похожий на тот, что существует в ЮАР, включающий высокооплачиваемую еврейскую рабочую силу и низкооплачиваемую палестинскую рабочую силу. Но еврейская рабочая сила не могла конкурировать с палестинцами, которые имели высокую квалификацию в сельском хозяйстве и вели независимое существование. Результатом стало изгнание палестинцев и эксплуатация исключительно еврейской рабочей силы, часто в кооперативных формах, таких как кибуцы, а так же основание Гистадрута, еврейской рабочей организации, которая должна была сформировать институциональную основу государства Израиль.

Это решение насчет раздельного рынка труда началось во времена Османской империи и было продолжено британцами в соответствии с мандатом Лиги Наций, выданным в 1920 году. Британские оккупационные власти столкнулись с последовательным палестинскими антиколониальным движением, кульминацией которого стало Арабское восстание 1936–1939 годов. Подстегнутое потоком беженцев из фашистской Европы, оно было подавлено британцами при поддержке еврейской милиции. В 1948 году британцы передали палестинскую проблему недавно созданной Организации Объединенных Наций, которая поддержала раздел страны в пользу еврейских поселенцев. Евреи составляли 28% населения Палестины и владели 7% земли; раздел, проведенный ООН отдал им 56% земли. Палестинцы отвергли саму идею раздела, поскольку, по их мнению, это была их земля, и последовала трехсторонняя война. Сионисты провозгласили освободительную борьбу против британцев, но они также вели тайную войну против палестинцев — Накбу — в которой будущий израильский фронт проводил безжалостную «этническую чистку», взяв под контроль 77% земли и изгнав c нее 750 000 палестинцев, 60% населения. Новое государство Израиль на 80% состояло из евреев и на 20% — из палестинцев. Так же, как англо-бурская война ознаменовала подъем Британской империи и эксплуатацию труда, гражданская война в Палестине ознаменовала отступление британцев и создание государства, основанного на экспроприации земли.

Под влиянием Гистадрута и Лейбористской партии израильское государство внедрило социал-демократию для поселенцев, основанную на политике трудового исключения. Палестинцы в Израиле оказались под военным правлением. Те, кто остался в секторе Газы, оказались под египетской администрацией, в то время как те, кто был в Восточном Иерусалиме и том, что мы сейчас называем Западным берегом, оказались под управлением Иордании. Растущая напряженность между арабскими государствами и Израилем вылилась в Суэцкий кризис 1956 года, а затем в Шестидневную арабо-израильскую войну 1967 года, в конце которой Израиль контролировал Западный берег, сектор Газы, Восточный Иерусалим, Голанские высоты и весь египетский Синай — так называемые оккупированные территории. Это продолжение израильского завоевания земель также подготовило дешевую рабочую силу для израильской экономики. Оккупированные территории выполняли ту же функцию, что и бантустаны в ЮАР, только первые были де-факто включены в состав Израиля, а последним была предоставлена псевдоавтономия в пределах страны.

Так же, как АНК был запрещен и ушел в подполье после резни в Шарпевиле, так и руководство ООП было вынуждено бежать, преследуемое из Иордании в Ливан и Тунис. Стихийные бунты в ЮАР в 1970-х и 80-х годах были сопоставимы с Первой интифадой в Израиле, которая началась в 1987 году и продолжалась до 1993 года, когда были подписаны соглашения в Осло. Результатом стала насмешка над самоуправлением, в рамках которой Палестинская администрация была передана на субподряд израильскому государству для подавления палестинского сопротивления. Растущее разочарование привело ко Второй интифаде (2000–2005), которая была направлена уже против гражданского населения в Израиле. Израильское государство ответило ограничениями на передвижение с оккупированных территорий, тем самым перекрыв поток палестинской рабочей силы. Западный берег был разделен на зоны, чтобы облегчить незаконное строительство поселений, в то время как Газа превратилась в тюрьму под открытым небом, патрулируемую и блокируемую израильскими вооруженными силами. И тут случилось 7 октября.

 

5. Этот контекст позволяет нам предложить предварительные объяснения различия двух поселенческих колониализмов — договорного урегулирования в одном случае и беспощадного экспансионизма в другом. Во-первых, экономические основы. Зависимость южноафриканского капитала от чернокожего рабочего класса предоставляла последнему структурную мощь, в то время как расовая борьба против апартеида способствовала его ассоциативной силе. Реформы 1980-х годов, нацеленные на создание класса городских инсайдеров и институционализировать конфликт посредством признания профсоюзов чернокожих рабочих, только усилили протесты и государственные репрессии. Когда ситуация вышла из-под контроля, деловые интересы спровоцировали тайные переговоры с лидером АНК Нельсоном Манделой, пока он все еще находился в заключении на острове Роббен. Напротив, тающая зависимость израильского государства от палестинской рабочей силы подрывала структурную мощь последнего, в то время как его фрагментация — результат изгнания — ограничивала его ассоциативную силу. Тем временем Арафат отчаянно нуждался в каком-то соглашении с Израилем, чтобы легитимировать свое лидерство. Результатом стали соглашения в Осло — скорее капитуляция, чем переговоры.

Во-вторых, политика. Оба поселенческих национализма, африканерский и сионистский, были направлены против британского империализма, но двигались в противоположных направлениях. Когда африканеры пришли к власти в 1948 году, они реализовали политику бантустанов, чтобы экстернализовать африканское сопротивление, но также обеспечить дешевую рабочую силу для сельского хозяйства и горнодобывающей промышленности. Однако растущая «либеральная» ветвь африканерского национализма — так называемые верлигтес — начала использовать государство для продвижения своих собственных капиталистических проектов и стала заинтересована в переговорном процессе. Напротив, сионизм двигался в противоположном направлении, поскольку консервативная религиозная партия «Ликуд» только набирала силу. Ее поддерживали евреи-мизрахи — растущая субкаста, которая сама страдала от репрессивного господства ашкеназских или европейских евреев. Короче говоря, по мере того, как африканеры становились более либеральными и открытыми, сионисты становились более реакционными и бескомпромиссными. Более того, в то время как в ЮАР трехсторонний альянс АНК, Коммунистической партии и Федерации профсоюзов образовал единый фронт борьбы с апартеидом, палестинская оппозиция израильскому государству была разделена совершенно разными условиями, в которых она оказалась, и своей вовлеченностью в политику принимающих стран.

В региональном плане ЮАР оказалась в окружении враждебных государств, особенно после 1974 года, когда Мозамбик и Ангола обрели независимость. Наряду с Южной Родезией, ЮАР была последней колонией на континенте. ЮАР продвигал свои интересы посредством «политики, ориентированной на внешний мир», основанной на экономической мощи. Но все это продолжалось недолго, поскольку прифронтовые государства поддерживали движение против апартеида, размещая на своей территории учебные лагеря для подготовки участников вооруженной борьбы. В ответ государство апартеида разожгло гражданскую войну в Анголе и Мозамбике. Аналогичным образом Израиль напал на арабские государства, которые поддерживали ООП или ХАМАС, особенно на Ливан, участвуя в его гражданской войне (1975–1990) и позже вторгшись в 2006 году. После 7 октября Израиль быстро отказался от сотрудничества с арабскими государствами в пользу неизбирательных бомбардировок, направленных на подавление ХАМАС и Хезболлы, а также на расширение территории Израиля за счет Ливана, Сирии и Иордании.

Контраст в сфере международной был столь же разительным. Растущий протест за пределами ЮАР входил в резонанс с протестом внутри ЮАР. Страны Британского содружества спонсировали создание комитета по содействию переговорам, в то время как демонстрации во многих странах требовали отмены запрета АНК и освобождения Манделы. Ни палестинское движение сопротивления, ни международная кампания, призывавшая к бойкоту, отзыву инвестиций и санкциям не имели такой же широкой поддержки, как движение против апартеида, в то время как африканерский национализм никогда не имел глобального влияния, как сионизм. Африканерский национализм казался ограниченным и устаревшим рядом с западной ориентацией светского сионизма; ему не хватало морального авторитета, как у представитеоей жертв Холокоста; и он так и не смог создать ничего похожего на израильское лобби и Американо-израильский комитет по общественным связям.

Баланс международных сил также изменился с падением Советского Союза, который больше не мог использоваться для дискредитации АНК. Фактически, АНК уже отошел от более радикальных толкований своей Хартии свободы. Крах коммунизма также сделал вооруженный конфликт менее реальным для АНК, поскольку советская военная поддержка испарилась. Что касается палестинского движения, оно также потеряло моральную и военную поддержку Советского Союза, что еще больше усилило его международную изоляцию и внутренние разногласия.

 

6. Наконец, мы переходим к связям Израиля с Соединенными Штатами. Конечно, США стояли за израильской агрессией, но Белый дом действовал не в одиночку, поддерживая израильскую экспансию на Ближнем Востоке. Контраст с отношениями между США и ЮАР очевиден. В 1986 году Конгресс США принял Всеобъемлющий закон против апартеида, несмотря на вето президента Рейгана, наложивший санкции на ЮАР. Но Конгресс действовал не в вакууме. Он реагировал на растущий импульс кампании против апартеида во всем мире. В глазах Конгресса день за днем АНК превращался из террористической организации в освободительное движение. Палестинцы никогда не получали подобного признания; Конгресс никогда не приветствовал Арафата так, как Нетаньяху и Манделу.

Сравните санкции США против ЮАР с безусловной поддержкой Конгрессом государства Израиль. За последний год США предоставили Израилю только военной техники на 18 миллиардов долларов, а с момента своего основания Израиль получил более 300 миллиардов долларов экономической и военной помощи, намного больше, чем любая другая страна. Почему? Одна из причин — экономические и политические интересы США в ближневосточной нефти и газе, включая неразведанные запасы у побережья сектора Газы. Кроме того, израильская экономика является продолжением американского военно-промышленного комплекса и лабораторией для его новейшего оружия. Но не представляет ли Израиль для американского руководства также и расовый проект, западный форпост в море «восточных неверных»? Отождествляет ли США государство Израиль со своим собственным проектом поселенческого колониализма? Является ли существование Израиля формой репараций за Холокост? Или это скорее удобное решение еврейского вопроса, скрытый антисемитизм, реализованный за счет палестинцев?

Израильское лобби в США, очевидно, играет решающую роль в создании культурного империализма. АИКОС, который утверждает, что представляет 5 миллионов произраильски настроенных американцев и поддерживается сионистскими миллиардерами, финансирует выборы поддерживающих его делегатов Конгресса, проводит кампании против пропалестинских кандидатов и оказывает давление на любое учреждение или лицо, которое проповедует пропалестинские взгляды. Кроме того, существуют десятки миллионов христианских сионистов, которые верят в возвращение евреев в Израиль как предвестье возвращения Христа. Они часто имеют более крепкие сионистские взгляды, чем сами американские евреи.

За последний год израильское правительство подвергло эту железную американскую поддержку испытанию, и США с честью прошли его. Мы видели, как Трамп и Харрис соревновались в своих претензиях на звание лучшего друга Израиля. Неизвестно, что сделает Трамп, но его послужной список показывает, что он сделает все возможное для продвижения интересов Израиля. В свой первый срок он официально признал Иерусалим столицей Израиля, объявил поселения на Западном берегу законными, закрыл палестинскую дипломатическую миссию в Вашингтоне, защитил Израиль от МУС и с тех пор призвал Израиль «закончить работу» в секторе Газы. С набором популярности партией «Ликуд» и библейского сионизма, основанного на растущей мощи евреев-мизрахи и новых иммигрантов, а также с исходом либеральных, профессиональных европейских евреев, мессианство овладело израильским правительством, которое пытается втянуть США в войну против Ирана — войну, в которой США мало заинтересованы. Даже вторая администрация Трампа может приостановить свою поддержку мессианской войны Израиля. Мы не должны забывать, что США прекратили предыдущие операции — во Вьетнаме, Ираке, Афганистане, — когда увидели зловещие предзнаменования.

 

7. Возвращаясь к изначальному вопросу: почему существуют различия между этими двумя поселенческими колониализмами? Я утверждал, что основное различие заключается в поселенческом колониализме, построенном на эксплуатации труда — отношении включения, основанном на взаимозависимости, способствующем компромиссу, — и колониализме, построенном на экспроприации земли: отношении исключения, основанном на непримиримом конфликте. Но это лишь потенциальные возможности, которые в сочетании с балансом военных сил создают почву для политической и идеологической борьбы, которая имеет как внутри-, так и внешнеполитические характеристики и последствия.

В ЮАР крах апартеида и переход к правлению большинства — деколонизация, если хотите — не были панацеей. Эксплуатация труда не исчезла вместе с апартеидом, а фактически усилилась. Как писал Маркс в работе «К еврейскому вопросу», политическая эмансипация может быть важна сама по себе, но она не имеет необходимой связи с человеческой эмансипацией. Демократический транзит в ЮАР возглавила АНК, которую международные партнеры перетянули в направлении неолиберализма, что привело к появлению новой национальной буржуазии и унесло с собой Федерацию профсоюзов и Коммунистическую партию. Переговоры предлагали политические и экономические уступки, но они не затронули распределение прибыли и производственные отношения. В ЮАР было мало проблем с эксплуатацией труда, и не было перераспределения экспроприации земли. Возможность перехода к социализму более или менее оказалась исключена.

Но если у переговорного транзита есть и свои пределы, он, тем не менее, дает больше надежды, чем укрепление господства государства Израиль, направляемого сионистским экспансионизмом в поисках Великого Израиля. Разбомбленные в каменный век, разделенные во всем, кроме своей прочной идентичности, палестинцы отказались признать поражение — это само по себе чудо. Пока США продолжают оказывать военную поддержку, ситуация остается катастрофически равновесной. Расширение государства поселенцев может быть ограничено только самими военными — политическим переворотом, который может сдержать мессианскую военную экспансию. Даже если экспроприация земли не ведет компромиссу в политике, есть ли способ, чтобы нынешняя война на Ближнем Востоке могла уступить место южноафриканскому сценарию? Могут ли палестинцы стать незаменимыми для израильского общества?

Формы господства различаются на разных оккупированных Израилем территориях. Палестинцы в пределах «зеленой линии», хотя они составляют всего 20% населения, сосредоточены в определенных секторах, таких как строительство и здравоохранение. Во время интифады 2021 года всеобщая забастовка выявила солидарность между палестинцами, встроенную в очень разные политические отношения. Катастрофическое сионистское угнетение вызвало к жизни силу объединения силу, которая развивает собственные рычаги посредством разрушения, особенно когда угнетенные чувствуют, что им нечего терять.

Если и есть какой-то проблеск света в сегодняшней ситуации, так это то, что голоса палестинцев наконец-то разнеслись по всему миру. Где бы мы ни были, мы можем видеть по телефонам изображения бесчеловечной жестокости израильской армии и расистские высказывания израильского правящего класса. Палестинцы вызывают бурю сочувствия, возмущения и скорби. Если в 1980-х и начале 1990-х годов южноафриканское освободительное движение представляло собой всемирную борьбу против колониализма, то сегодня палестинцы представляют и концентрируют на себе глобальную борьбу против имперской власти. Неслучайно именно ЮАР выдвинула обвинение в геноциде против Израиля в Международный уголовный суд, тем самым передав палестинцам символическую эстафету всемирного сопротивления. В своей борьбе за свободу невообразимой ценой палестинцы могут не только спасти себя, но и вдохновить других в своей борьбе. Как сказал У. Э. Б. Дюбуа в связи с отчаянной, но неудавшейся попыткой Джона Брауна свергнуть рабство в США, высокая стоимость освобождения меньше стоимости бесконечных страданий.

13 ноября 2024 г.

NLR