Демонтаж Франции

Политический обозреватель Александр Цыганов раскрывает секрет волнений во Франции: старая социальная модель рухнула, а новую хотят построить за счёт трудящихся.

Сообщения из Франции навевают ассоциации если не с Великой французской революцией 1789 года, то, во всяком случае, с волнениями мая 1968-го, когда студенческие выступления, массовые беспорядки и всеобщая забастовка привели к падению правительства, отставке президента и досрочным парламентским выборам. Сегодня, похоже, дело идёт к тому же. Забастовки и митинги идут по всей стране, а 14 июня планируется всеобщая забастовка и национальная манифестация в Париже. В прессе приводятся слова историка из Сорбонны Эрика Ансо, что «сегодняшняя ситуация настолько же взрывоопасна, как и в 1789 году».

«Ну, нет, для революции условий нет, — отвергает такую возможность один из ведущих российских специалистов по Франции, руководитель центра французских исследований Института Европы РАН Юрий Рубинский. — То, что происходит сейчас, — проба сил: добьются ли профсоюзы снятия закона или правительство настоит на своём? Это можно сравнить с пробой сил в своё время между премьер-министром Маргарет Тэтчер и шахтёрами в Англии. Только во Франции сейчас протестуют не шахтёры, а сначала это были транспортники, а сегодня — энергетики».

О каком же законе идёт речь? В марте министр труда Мириам Аль-Хомри предложила проект изменений в закон о труде, в целом довольно сильно урезающих права работников и увеличивающих права работодателя. Среди основных пунктов было увеличение рабочего времени сотрудников (вплоть до 60 часов в неделю — и это на фоне прежних 35!), сокращение доплат за переработку, внесение более жёстких условий в трудовые контракты, в частности, условий увольнения, что называется, «без согласия профсоюза».

«Проект закона о пересмотре кодексов законов о труде, носящий имя министра труда Аль-Хомри, женщины алжирского происхождения, является крупным шагом в сторону либерализации экономики, — характеризует проект Юрий Рубинский. — Это в целом направление на демонтаж прежних гарантий от потери рабочего места, переход в сторону большей неустойчивости трудового договора».

В целом специалисты склонны понимать и принимать мотивы м-м Аль-Хомри. Франция бесконечно зарегулирована в сфере социально-трудовых отношений, здесь сегодня практически нулевой экономический рост, безработица достигает 11% населения, огромные налоги и растущий государственный долг под 2 триллиона евро.

«Это действительно очень серьёзный кризис, — комментирует профессор Рубинский. — И связан он с тем, что вся французская социально-экономическая модель, очень успешная в послевоенные времена, начала себя исчерпывать ещё с 70-х годов. Но с тех пор она фундаментально не изменилась. И это одна из причин, по которым нынешний общеевропейский кризис принял во Франции особенно сильные формы».

Отдельные наблюдатели считают, что таким образом Париж устремился по пути Берлина, который в 2003 году начал осуществлять программу структурных экономических реформ, в которой предусматривалось ограничение расходов на здравоохранение, пенсионное и социальное обеспечение, а также была проведена либерализация трудового законодательства с целью стимулирования создания новых рабочих мест. Как гласят экономические источники, в Германии социальные расходы работодателей на каждую зарплату снизились с 2000 до 2009 года на 1,3 процента, а во Франции они за это же время на 17% выросли, сами зарплаты в Германии на 0,8% снизились, во Франции на 9% выросли. Немецкие фирмы стали продавать внутри Еврозоны не 25% товаров, а уже 28 процентов, а у французских данный показатель упал с 16 до 13%.

Зато, правда, в Германии число занятых в секторе низких зарплат увеличилось на 5% (до 23,6%). Число безработных уменьшилось, но выросло на 5% число тех, кто зарабатывает менее 60% среднего заработка по стране. Покупательная способность всего населения упала на 20%.

Необходимость реформ очевидна уже всем, пишут местные эксперты. Но привычка к хорошему — к обедам по два часа, к семичасовому рабочему дню, к высоким социальным гарантиям — можно сказать, привычка к социализму — разумеется, не хочет уступать своё место в сердцах народа привычке затягивать пояса и быть готовым к увольнению без пособия, как только работодатель завершит свой проект. По разным опросам от 59 до 69 процентов населения поддерживают протестующих и требуют прекратить реформу рынка труда.

Даже в высших слоях французского общества по этому поводу произошёл серьёзный раскол, который затронул ряды самой правящей Соцпартии, — что уж говорить про народ…

А народ вышел на улицы. Не сам, конечно, — под руководством профсоюзов. Особенно непримиримо ведёт себя на данный момент близкая к компартии Всеобщая конфедерация труда (ВКТ). Так, по инициативе профсоюзов была приостановлена работа больше половины — 5 из 8 — французских нефтеперерабатывающих заводов. Как минимум на двух из них бастующие остановили работу оборудования для крекинга нефти. Заблокированы некоторые склады горючего. Часть из них пришлось разблокировать с полицией. В результате сам премьер-министр Франции Мануэль Вальс вынужден был констатировать, что «отсутствие топлива или ряда его видов наблюдается на 20–30% бензоколонок страны».

Позднее сотрудники 19 атомных электростанций страны выразили готовность присоединиться к забастовке, проводимой по инициативе Всеобщей конфедерации труда. Как сообщил оператор французских энергосетей RTE, уже девять атомных реакторов прекратили работу, в результате чего производство электроэнергии сократилось на 4 ГВт. Это немного на фоне производимых в стране 130 ГВт, но это ведь — АЭС.

К забастовке присоединились даже… владельцы ярмарочных аттракционов. Они своими большегрузными машинами сильно замедлили движение на кольцевой дороге вокруг Парижа. Скорость потока в итоге снизилась до 10 км/ч, что вызвало громадные пробки в городе и длинные заторы на подъездах к нему. При той схеме автодорог, что сложилась на подъездах к Парижу, это очень некомфортно, скажет любой француз. И добавит: «очень мягко говоря»…

Отметились также и водители грузовых фур. Они заблокировали всё те же хранилища с горючим, нефтеперерабатывающие заводы и ряд дорог. Из-за этого закрылись до 20% бензоколонок, а на работающих заправках выстроились длинные очереди. Пострадал от забастовок и без того многострадальный, перепроданный Египту вертолётоносец «Мистраль», который на неопределенный срок застрял в открытом море из-за забастовки работников в порту Сен-Назер…

Премьер Мануэль Вальс, однако, проявляет характер. Он признал, правда, что «в долгосрочной перспективе сложившаяся в настоящее время во Франции ситуация может сказаться на экономических показателях страны», но подчеркнул при этом, что правительство «твердо намерено» провести через парламент законопроект о реформе трудового законодательства. «Отзыв проекта из парламента мы считаем невозможным», — заявил он.

По пути премьер набросился и на профсоюзы. ВКТ «не имеет права править страной и определять содержание законов, — объявил он. — Люди страдают от сложившейся ситуации. Забастовки негативно сказываются на предприятиях». В этой связи Манюэль Вальс не исключил «никаких мер по наведению порядка в стране в условиях ведущихся забастовок, в том числе можем по закону заставить забастовщиков выходить на работу». Закон такой действительно есть: правительство своим декретом может обязать людей вернуться на рабочие места в том случае, если их забастовка «представляет опасность для общества». Применение его кажется очень вероятным, потому что Вальс убеждён и часто подчёркивает, что его поддерживает президент Франции Франсуа Олланд, и что он не собирается подавать в отставку.

В любом случае, уже было объявлено, что если принять закон традиционным путем не удастся, то премьер-министр может опереться на статью 49.3 конституции страны, согласно которой он имеет право своей властью провести его через парламент без прений и голосования.

В свою очередь Олланд также полон оптимизма, объявляя публично, что его политика приносит результаты и ситуация в стране улучшается. Он даже намекнул, что готов остаться на второй президентский срок. Между тем, наблюдатели указывают, что Франсуа Олланд — «самый непопулярный президент Франции, которого только можно вспомнить, с рейтингом всего 13%».

«Эта борьба для президента — вопрос его будущего, да и не только его, а всей социалистической партии, — резюмирует Юрий Рубинский. — Через год президентские и парламентские выборы, и сейчас решается вопрос, кто и в каком состоянии сможет выйти из этого кризиса». «Но в любом случае позиции правительства и левого большинства в парламенте подорваны очень существенным образом», — констатирует учёный.

«То, что сейчас происходит, — это бой между правительством и президентом Олландом, с одной стороны, и его собственным электоратом, с другой, — говорит профессор. — Это противостояние президента против собственных избирателей. В этих условиях ясно совершенно, что правительство всё же пойдёт на далекоидущие меры, а профсоюзы не хотят уступать».

«В ближайшие дни вопрос решится, — считает Юрий Рубинский. — Конечно, если одна из сторон пойдёт на компромисс, то очевидно, что это будет менее опасное для общества решение, нежели продолжение конфронтации. Но в любом случае судьба всей французской социальной модели решается сегодня».

В этой связи отдельные публицисты даже называют Олланда «гробовщиком Пятой республики». Но пока открытым остаётся вопрос, что придёт ей на смену, кто «готов предложить Франции новое политическое устройство — Шестую республику, отвечающую духу времени и глобальным вызовам времени».

Впрочем, вспоминают при этом ещё одно имя, одну партию и одну цифру.

Цифра — 25,4: это процент голосов, отданных за партию на выборах в Европейский парламент. Партия — «Национальный фронт», одержавшая с этим числом голосов абсолютную победу на тех выборах. Имя — Марин Ле Пен. Которая называет себя — «французский Путин».