Разрядка vs. перестройка

Круги практикующих политических инженеров России и Запада были несколько перевозбуждены на прошлой неделе появлением сразу двух документов, претендующих на доктринальность в глобальной политике.

Лесли Гелб, почетный председатель Совета по международным отношениям, супертяжеловес в среде политических интеллектуалов Америки, опубликовал текст «Россия и Америка: к новой разрядке» в авторитетном издании «The National Interest», издающемся Никсоновским центром.

Почти одновременно Комитет гражданских инициатив в лице его лидера Алексея Кудрина презентовал доклад «Ценности перестройки в контексте современной России», подготовленный совместно с фондом Горбачева. Презентация прошла без участия Михаила Горбачева, хотя лексика доклада не оставляет сомнений в том, насколько глубоко авторы доклада коррелировали свой текст с публичными выступлениями лидера перестройки тридцатилетней давности.
Здесь нужно сделать некоторую ремарку. Авторы «Ценностей перестройки в контексте…." умудрились нигде в тексте не упомянуть ни КГИ, ни фонд Горбачева, ни даже приличные в докладах респекты тем, кто хотя бы косвенно был им полезен. Только семь имен в личном качестве — достаточно авторитетных. Впрочем, таких милых небрежностей в документе много, я отдельно скажу об этом чуть позже. Пока что: об авторстве КГИ можно судить по тому, что доклад опубликован на их сайте, а фонд Горбачева как минимум нигде не отказывался.

Доктринальные документы в глобальной политике вообще появляются нечасто; две за неделю попытки найти ответит на один и тот же вопрос — явление на порядок более редкое. Однако здесь не нужно искать конспирологических интриг: очевидность постановки задачи в сочетании с лихорадочностью поисков ее решений привела к одновременному, хотя и никак не связанному друг с другом, предложению варианта такого решения — варианта Гейбла («разрядка плюс») и варианта Кудрина-Горбачева («новое мышление»).

Главное, что позволяет сравнивать эти две доктрины — вовсе не их опора на рестайлинг уже существующих, попробованных концепций многолетней давности, а тот факт, что они пытаются ответить на один и тот же вопрос — какова могла бы быть платформа практического взаимодействия с Россией третьего срока Владимира Путина.
При этом, что было довольно неожиданно, параметры этой России авторы двух доктрин видят практически одинаково. Никто из авторов не увлекся политическими фантазиями вроде ставок на демократическую революцию в России, или спровоцированный санкциями переворот элит против Владимира Путина, или голодные бунты в российских регионах, или прилет прогресоров-инопланетян.
Обе стороны признают сложившийся вокруг Путина «посткрымский консенсус», объективно затрудняющий прежние форматы работы с Россией и в России. Что еще важнее, оба документа признают, что высокие рейтинги доверия Путина вполне объективны и вызваны тем, что режим удачно ответил своими действиями по агрессивному парированию атак Запада на давно сформировавшийся у обывателя запрос «надрать пиндосам задницу» (устойчивая цитата из фокус-групп).

К чести авторов обоих документов, они сосредоточились не на том, чтобы поучать русского обывателя или сетовать на его дремучесть, а попытались сформировать свои предложения к этому обывателю, которые, на их взгляд, могли бы быть привлекательней мобилизационно-традиционаистского предложения режима.
Что, собственно, и делает эти документы доктринами, а не элементами пропагандистского противостояния.

На этом, собственно, общее для двух доктрин и заканчивается.

Доклад Кудрина-Горбачева предлагает российскому обывателю откорректированную с учетом текущего момента модель «нового мышления», которая заключается в принятии (подлинном, не формальном) страной системы либеральных триггеров политического курса, в совокупности называемых авторами «общечеловеческими (демократическими) ценностями».
«…..Политически перестройка потерпела поражение, хотя ее главная победа состояла в том, что… на существенной части территории бывшего СССР, Центральной и Восточной Европы утвердились демократические ценности» — сообщают читателю два уважаемых центра общественной мысли.
Но если ценности уже утвердились, тогда что же предлагают Кудрин и Горбачев сегодня?
С милой, почти детской непосредственностью заметив, что «перестройка не предполагала возможности распада СССР», авторы с некоторым изумлением для себя все же выяснили, что такой распад случился, и назначают врагом на современном этапе «государство-центричную модель российского развития».
Что это такое, авторы не уточнили, ограничившись кратким экскурсом российских реформ от Петра до Октября с перестройкой как вершиной этого процесса. Из контекста можно сделать вывод, что все эти реформы были, с точки зрения авторов, этапами борьбы возникающего постепенно общественного самосознания с этой самой государственно-центричной моделью.
Здесь следует сделать ремарку. Исторический экскурс в объеме шпаргалок для экзамена курса истории Отечества в средней школе (и с той же степенью новизны) составляет основное тело доклада. Только поэтому я уделяю здесь ему столько места.

В начале второй половины текста авторы выходят на проблематизацию: «….уже в 1990-х годах ценностная преемственность с периодом перестройки начала разрушаться…. Общество выразило готовность вновь полностью доверить свое будущее государству, властным структурам в обмен на политику, которая гарантировала бы стабилизацию социально-экономическую стабилизацию, а затем и рост доходов».

К сожалению, инструмент решения проблемы авторы с той же трогательной небрежностью никак не обозначают, снова уйдя в исторические хроники, но по контексту его можно восстановить. Как только страна согласится на возврат к «демократическим ценностям», и пройдет по этому пути дальше, искренне приняв весь пакет этих ценностей, то сильное государство стране будет не нужно (и даже опасно), а все российские проблемы (в том числе во взаимоотношениях с «мировым сообществом») решатся сами собой, поскольку весь цивилизованный мир в точности этими ценностями руководствуется в каждом политическом шаге.

Что ж, это действительно заявка на доктрину.
Она предполагает отказ от любых требований к внешним контрагентам учитывать интересы России, поскольку все ее проблемы сосредоточены исключительно внутри, и лишь потому, что нация в принятии демократических ценностей не доросла до допуска в семью подлинно демократических стран, Россия не может пока пользоваться безопасностью, инструментами развития и цивилизационными благами этого сообщества.
Вот выучится, сдаст экзамен — и сообщество демократических стран немедленно начнет думать только об интересах России, как новоприобретенного члена семьи.

Если я и иронизирую, то совсем немного — скорее, этот наивный стиль и слог есть жанровая принадлежность исследуемого текста Кудрина-Горбачева.

Текст за авторством Гейбла выдержан в несколько другом жанре и языке — традиционном, почти стандартизованном языке доктрин западного интеллектуального рынка. Читать такие тексты скучно — примерно как Феймановские лекции по физике. Слишкоммногобукв, прокрутка на айпэде постоянно теряет строку в ровном, безликом ряду таких же строк. В общем, никакой юзабилити.
Гелб тоже начинает с обвинений в адрес элит своей страны: «…..Когда закончилась холодная война, казалось, что исчезла угроза со стороны России, …. В 1992 году Россия была жалким осколком своего прежнего „я“ …. Поэтому западные творцы политики вполне естественно почувствовали, что съежившуюся Россию надо в большей степени игнорировать, нежели страшиться. Но они ошибались».
В первом же абзаце Гелб начинает с главного: зачем вообще нужно его читать. Есть проблема: расслабились, упустили возрождение экономической и политической мощи России. Теперь, говорит Гелб дальше, я буду предлагать, как эту проблему решать, и доказывать, что решать ее нужно именно так.

Сразу замечу, что и в первом абзаце, и дальше Гелб — никакой не «друг России». Его интересуют только интересы Америки (шире — западного мира), и его предложения мотивируются не тем, что это устроит и Россию, и Запад — а тем, что это лучшим образом, по его мнению, решит проблему Запада, которую он обозначил в самом начале текста.
«….Запад не знает, как далеко зайдет российский лидер со своей демонстрацией мускулов, и как его остановить….« — это уже не проблематизация, это обозначение операционного поля: Владимир Путин и отсутствие у Запада инструментов его остановить. Гелб не морализирует ни в отношении Путина, ни в отношении Запада, не выясняет, кто виноват и кто прав в этом конфликте. Он сухо обозначает задачу: усиление России не угроза само по себе, а естественный процесс. Угроза — это сопровождающий это усиление конфликт Владимира Путина и Запада. Это и надо урегулировать.
Важная ремарка. В теории конфликт можно разрешить, убрав задающее его условие — то есть через ослабление России. Существенно, что Гелб этого решения не предлагает — не потому, что „друг России“, не из приверженности „демократическим ценностям“ и не потому, что считает это невозможным. Просто Гелб считает это крайне неэффективным способом разрешения конфликта Путина и Запада.

Инструмент предлагается уже на второй странице доклада — никакой интриги. Дальше весь доклад посвящен аргументации и детализации этого предложения.

К слову, здесь же возникают фигуры соавторов Гелба — как важный аргумент его предложения. Это крайне весомые в политическом сообществе бывшие американские послы в Москве, — Джек Мэтлок, Томас Пикеринг и Джеймс Коллинз. У самого Гелба личного авторитета более чем достаточно; но показать, что твоя мысль — не просто игра твоего ума, а политическая позиция, вокруг которой сложилась коалиция — в западной политической среде просто прилично. Обратное, напротив — неприлично.

Итак, что предлагает Гелб: „…..одними только этими карательными и оборонительными мерами невозможно оказать требуемое давление на Россию….. важнее всего для российского руководства — это историческое самолюбие и страстное стремление к тому, чтобы с Россией обращались как с великой державой. Меньшего Москва не заслуживает, учитывая ее возможности по созданию проблем и по их решению….“.

Ок, зафиксировали: относиться с уважением, как к великой державе — потому что может создать великие проблемы и помочь в решении великих проблем, созданных для Запада другими — тем же халифатом. Это все?..

Вовсе нет, говорит Гелб: „…..нереалистично думать, будто Запад сможет добиться от России сдержанности и сотрудничества, не относясь к ней как к великой державе, у которой есть вполне реальные и законные интересы, особенно на ее периферии…“. То есть не только выказывать уважение, но и признать за Россией сферу жизненно важных интересов и сферу собственного глобального влияния (несложно предположить, что Гелб имеет ввиду страны, образовавшиеся в результате распада СССР минус Прибалтика, отошедшая в сферу такого же глобального влияния Запада, плюс Куба, Монголия, отчасти Вьетнам и некоторые африканские страны).

А вот это уже серьезно. Это не флаг, оркестр и почетный караул. Разумеется, Гелб не предлагает отдать эти глобальные интересы России в монопольное владение — как и не рассчитывает, что Россия в ответ перестанет досаждать Западу в той же Латинской Америке, например.
Это не раздел мира. Это предложение такой раздел мира не проводить — точнее той его части, которая входит в зону Российских интересов уже сегодня, входила исторически и за которую Россия будет бороться — так вот, перестать пытаться эту часть мира от России оторвать.
Непрактично, говорит Гелб — затрат много, приз невелик, а в отместку Путин может создать столько проблем, что и этот невеликий приз обнулится.

Что же взамен? „….Предлагаемую здесь стратегию следует назвать „разрядка плюс“. … Прежняя разрядка была нацелена на урегулирование и разрешение серьезных конфликтов интересов и ценностей с самым непримиримым врагом…. осуществляя „разрядку плюс“, к России не следует относиться как к врагу; с ней нужно обращаться одновременно как с противником и партнером. …. она должна решать как российские, так и американские проблемы….“.
Врага уничтожают или ослабляют до степени невозможности нанести ущерб. В концепции Гейбла-Мэтлока-Пикеринга-Коллинза думать надо не о России, а исключительно об интересах Запада. Там, где с Россией можно найти общий интерес — запросить у нее ее ресурс и поделить прибыль; если уж не нашлось общего интереса — оставить в покое; если интересы безнадежно пересеклись — по возможности отжать Россию, но экономно, для достижения выгоды Западом, а не для целей ослабить Россию как непримиримого врага, в борьбе с которым ресурсов не считают.

Еще одна важная новация, которая отличает „разрядку плюс“ — тезис о том, что поле применимости механизмов, выработанных первой разрядкой, нужно расширить. Это поле применимости Гелб формулирует с циничной прямотой: „…..разрядка плюс“ должна добиваться успеха по трем направлениям….. сохранение целостности и независимости стран на российской периферии, внимание к российским интересам в этих регионах и совместные действия по более общим вопросам, таким как нестабильность на Ближнем Востоке и терроризм….». Перевожу: со стороны Запада и элит постсоветских стран — учет интересов России внутри этих стран; со стороны Москвы — жесткий отказ поддержки любых сепаратистских настроений в этих странах. Если первое не соблюдается — второе тоже. И если второе не соблюдается — первое тоже теряет обязательность. А проблемы за пределами русской периферии — решаем к общим интересам.
И никаких дущещипательных разговоров о международном праве, двойных стандартах, демократических ценностях.

При этом Гелб ни на секунду не предполагает, что с первой минуты эта политика — если она станет политической практикой — не будет подвергаться испытаниям обманом, двуличностью, закулисными играми сторон. Что ж, говорит Гелб, в период первой разрядки мы все это проходили, и выработали более-менеенадежные механизмы сохранения — а дальше об этих механизмах подробно, в деталях, с точностью до календарного графика и работы с пресс-службами первых лиц.

Вот, собственно, две стратегии, предлагающие решение сегодняшних задач с опорой на перелицовку доктрин из недавнего прошлого.
Нелепо скрывать, что я здесь предвзят, и у меня есть собственный выбор внутри этих двух доктрин. И все же я не буду его озвучивать — пусть такой же выбор каждый сделает для себя сам.

Источник