Ученые из ВШЭ: Сибирь и Дальний Восток развиваются медленно, потому что там слишком много свободы, там живут плохие люди и голосуют за ЛДПР

Некогда пустынные регионы стран (фронтиры) до сих пор отстают по уровню своего социально-экономического развития от других территорий. И это касается не только России. Причина различий в историческом формировании местных институтов управления и автономности, к которой изначально привыкли жители таких регионов. Это выяснили в ходе исследования Роберто Фоа (Университет Гарварда) и старший научный сотрудник Лаборатории сравнительных социальных исследований (ЛССИ) НИУ ВШЭ Анна Немировская.

Как считают исследователи, в большинстве стран мира есть территории, которые заселялись особым образом — на еще не освоенные места из центральных и более развитых регионов добровольно или вынужденно переезжали переселенцы, которые налаживали там быт и формировали особый уклад жизни. В России это районы Сибири и Дальнего Востока, а также северные регионы. Такие территории называют фронтирами.

Анна Немировская и Роберто Фоа, занимающиеся социологическим исследованием фронтиров, решили выяснить, почему фронтирные территории отличаются социокультурно и по уровню своего экономического и социального развития от регионов, прошедших классический путь развития в пределах того же государства.

В ходе проведенного анализа ученые использовали данные Всемирного исследования ценностей (WVS), а также открытые данные статистики и различные индексы и рейтинги. В фокусе внимания исследователей было четыре страны: Россия, США, Канада и Бразилия. Результатам исследования посвящена их совместная статья в журнале «Governance».

В ходе своих исследований Анна Немировская и Роберто Фоа выделили ряд ключевых признаков фронтира: административная удаленность (значительная дистинация от центральной власти), невысокая плотность населения и относительно недавняя заселенность территории пришлым населением.

Как известно, большинство территорий современного российского фронтира до сих пор остаются малонаселенными по сравнению с центральными регионами России. Статистика и исследования демонстрируют, что в них выше процент суицидов, уровень преступности и ниже показатели социально-экономического развития.

Существует несколько теорий, в рамках которых были сделаны попытки объяснить, почему до сих пор фронтирные зоны отличаются низким уровнем обеспечения общественных благ и верховенства закона. Среди этих объяснений: особенности переселения внутри страны, затраты на управление и контроль, неравномерная социо-экономическая модернизация, особенности социального капитала и этнолингвистическая неоднородность населения, а также специфические отношения между переселенцами и местными жителями. Однако эти объяснения Анна Немировская и Роберто Фоа считают недостаточными.

Так, например, можно говорить о том, что Сибирь исторически пополнялась «некачественным» человеческим капиталом: преступники, каторжники и т. д. Однако, на самом деле это не совсем так. С середины девятнадцатого века и до октябрьской революции, особенно с развитием Транссибирской магистрали, шло активное заселение фронтира. Его население увеличилось с 4 до 22 млн человек. «Как показывает статистика, и в советский период, несмотря на депортационные кампании 1920–1940 годов, затронувшие, по оценке историка и географа Павла Поляна, 6 млн человек, в сибирские регионы из Центральной России также ехали добровольные переселенцы в надежде на лучшую жизнь. Особенно в 1950-е годы, когда шло активное строительство и пропагандировалось переселение», — прокомментировала Немировская.

Теория о том, что центру не просто контролировать то, что происходит на местах, имеет право на существование, однако, по мнению исследователей, она также не в полной мере объясняет неравномерность в развитии территорий. Эффект фронтира есть во всех странах, в том числе в тех, где процессы административного управления максимально отлажены вне зависимости от территориальных условий.

Один из главных выводов, к которому пришли Анна Немировская и Роберто Фоа в процессе анализа данных, заключается в том, что на фронтирных территориях действует эффект местных управленческих институтов. Переселенцы прибывали на неосвоенные земли до того, как государство успело создать институты, регулирующие, например, сферы здравоохранения, образования, правопорядка. По сути переселенцы были долгое время свободны в своей добровольной активности по сравнению с жителями нефронтирных территорий, отмечают исследователи. Это, ко всему прочему, было своего рода магнитом для преступных сетей, контрабандистов и нелегальных групп, стремящихся противостоять расширению централизованного государственного контроля.

В результате управленческие институты фронтира до сих пор отклоняются от норм государственного административного управления. Это, в свою очередь, ведет к большему проценту налоговых правонарушений, экономической преступности, коррупции.

Другая причина «особого пути» развития фронтиров, как показали результаты исследования, заключается в менталитете местных жителей. Привычка полагаться только на свои силы привела к тому, что у населения фронтирных территорий выработалась особая автономия. Опросы показывают, что жители изначально малозаселенных территорий отличаются, например, в поддержке правых партий, политиков, продвигающих популистские и патриотические лозунги. Так, на территориях российских фронтиров местные жители чаще склонны голосовать за ЛДПР.

Автономия фронтирного населения также способствует тому, что в таких регионах не в полной мере реализованы действующие в стране правовые нормы и недостаточно эффективно работает система распределения общественных благ, пришли к выводу исследователи.

Подробнее об исследовании читайте на экспертном сайте ВШЭ.