Ценности, которые мы выбираем

Публицист Александр Бауров читает испанского философа Хосе Ортегу-и-Гассета.

"Все особенности нового искусства могут быть сведены к его нетрансцендентности, которая в свою очередь заключается ни в чем ином как в необходимости изменить свое место в иерархии человеческих забот и интересов. Последние могут быть представлены в виде ряда концентрических кругов, радиусы которых измеряют дистанцию до центра жизни, где сосредоточены наши высшие стремления. Вещи любого порядка - жизненные или культурные вращаются по своим орбитам, притягиваемые в той или иной степени гравитационным центром системы. Я сказал бы, что искусство, ранее располагавшееся, как наука или политика, в непосредственной близости от центра тяжести нашей личности, теперь переместилось ближе к периферии. Оно не потеряло ни одного из своих внешних признаков, но удалилось, стало вторичным и менее весомым. Стремление к чистому искусству отнюдь не является, как обычно думают, высокомерием, но, напротив, - величайшей скромностью. Искусство, освободившись от человеческой патетики, лишилось какой бы то ни было трансценденции, осталось только искусством, без претензии на большее".

Хосе Ортега-и-Гассет "Дегуманизация искусства"

Эта отнюдь не новая метафора Ортеги заставляет задуматься, что сейчас, спустя почти век от написания его знаменитой работы, остается в центре тяжести человеческой личности? Кажется, политика и наука, о которых судил испанский философ, давно эмигрировали из центра вслед за искусством, оставив его - чему? Впечатлениям? Эмоциям?

Если это произошло, то перенасыщенный информацией (ее плотность для обывателя выросла на порядки в сравнении с первой четвертью ХХ века) мозг индивидуума подобен системе, где центробежные силы - информационный ветер и шум, вызванный технологической революцией, превосходят гравитацию. Эту условную гравитацию можно называть целеполаганием, смыслами, верхними этажами пирамиды Маслоу. Управляя смыслами - создаешь потоки идей и действий, в том числе экономических. Вопрос в том: помещая в центр тяжести личности спекулятивные ценности потребления (сперва вещей, в дальнейшем эмоций/впечатлений/переживаний) можно ли рассчитывать, что масса людей, с таким облегченным по сравнению с классикой (искусство/наука/политика) ценностями способны выстроить развивающееся прогрессивное общество?

Скорее оно распадется на страты с полюсами.

Нижний полюс. Спекулятивные ценности. Легко и часто сменяемые идеалы - люди производящие продукты/сервисы с низкой прибавочной стоимостью или вообще ничего не производящие - сидящие на дотации (включая базовый основной доход), пассивные рантье, не решающиеся стать рисковыми инвесторами-созидателями.

Верхний полюс. Твердая сформировавшаяся и устойчивая к критике и способная к рефлексии позиция в части упомянутых Ортегой "искусства/науки/политики". Это могут быть классические ценности Нового времени, творческое, созидательное, богоподобное начало в человеке - ценности, давшие миру либерализм и социализм, или же подлинные консервативные доктрины ключевых религий с их формализованной моралью и несвободой. Верхний полюс будет малочисленным - но насколько, особенно в нашей стране?

"С развитием цивилизация становится все сложнее и запутаннее. Проблемы, которые она сегодня ставит, архитрудны. И все меньше людей, чей разум на высоте этих проблем", - повторяет Ортега в "Восстании масс". Поразительно, но при разительном отличии исторических обстоятельств и посулов к написанию этого текста от настоящего времени - данный тезис не утратил своей актуальности. Наоборот, если бы Ортега только предполагал, насколько вырастет обрушивающийся на "сетевого/цифрового гражданина" поток информации, он бы лишний раз убедился в пророческой силе своей гипотезы.

Говоря о противоборстве "ценностей Нового времени" с "консервативными ценностями" в так называемом верхнем полюсе, важно понимать, что обыватели, ищущие с чем солидаризироваться наверху, не слепы. Они понимают, что все блага цивилизации, которыми они пользуются привычно и пресыщено, созданы в последние 70 лет обществами, где маяками культуры, науки и политики были либеральная и социалистическая доктрины. Все что вы видите за пределами музеев и церквей создано либералами, социалистами и их соперничеством в ХХ веке. Консервативные силы, опирающиеся на спекулятивно трактуемую духовность и волюнтаристски трактуемую практику введения религиозной этики в общественную жизнь, не создали ни одного устойчивого государства, крупной науки, грандиозной техники, массой инфраструктуры в которой живут современные обыватели, в том числе и в России. Рост традиционалистских ценностей прямо связан с имущественной поляризацией, социальным неравенством, религиозной, национальной и расовой нетерпимостью, нищетой, развалом образования, деградацией общественных институтов. "Консервативный поворот" предшествовал вымиранию множества народов и гибели государств и империй. Практически все великие цивилизации прошлого переживали лихорадку консервативных ценностей («поиска утраченного величия предков» - вместо задачи приспособления к новым реалиям) за несколько десятилетий или даже лет до полного краха. Хотим ли мы встать в эту очередь великих теней от великого Рима до Блистательной порты, оставивших нам лишь проспекты руин для посещения туристов и толстые страницы научных трудов на тему "Как потерять все?" Катастрофа всегда ближе, чем кажется. И-Гассет напоминает нам об этом: "Цивилизация - не данность и не держится сама собой. Она искусственна и требует искусства и мастерства. Если вам по вкусу ее блага, но лень заботиться о ней, - плохи ваши дела. Не успеете моргнуть, как окажетесь без цивилизации. Малейший недосмотр - и все вокруг улетучится в два счета. Словно спадут покровы с нагой Природы и вновь, как изначально, предстанут первобытные дебри. Дебри всегда первобытны, и наоборот. Все первобытное - это дебри".

Если информационный поток обрушиваемый на личность только растет, а образование остается или становится (в России после демонтажа социализма) кастовым/разделенным, на открытое (все из интернета - разбирайся сам что тебе нужно) и классическое закрытое, с упором к глобальному умению созидать (включая все естественные и гуманитарные науки) и управлять - социальные напряжение будет только нарастать. Как этот критический разлом закрыть, понимая, что он носит цивилизационный, глобальный характер, проходит повсюду и бесконечно глубже противостояния «России шансона» и «России айфона»?

Между указанными полюсами ценностей (от пассивного, убегающего от реальности, эскапистского до правящего класса) в ближайшие десятилетия проляжет новый спектр занятости - возникающий при новой Технологической революции. Каким он будет у нас в стране? Какие нужны средства, чтобы защититься от полного размывания творческого ядра, избежать его тотальной эмиграции? Какие возможности должны предоставляться при обучении: в средней школе, в высшей школе, при дальнейшем постоянном до-обучении?

Как минимум люди не должны слышать в свой адрес обидных слов о том, что "они - это новая нефть", понимая, что их отожмут, переработают, продадут, используют и выбросят. Они должны чувствовать общность дела, его долгий план, в идеале не только с людьми своего круга, своего "веса" в планетарной модели и-Гассета, но с большим числом людей, живущих на этой территории - именуемой Россией. Если у нас получится не распасться на два не понимающих друг друга народа, а это разделение не всегда будет связано с материальным неравенством (!) - то можно говорить о сложении новой постсоветской нации. Можно сказать, синтетической русской нации, без показушного фальшивого православия на потеху публике, бытового насилия, выдаваемого за духовность, гордыни от нежелания изучать новое, иной активно лезущей в публичное пространство архаики, позорящей даже XIX век. Новая нация рождается из старых общностей - многонационального советского народа. Она не может родиться на отрицании заслуг советского периода, на презрении к подавляющему большинству своих предков, участвовавших в создании советского строя, со всеми его свершениями и издержками. На противопоставлении фиктивного, неопределенного русского (а русский национализм был разгромлен в гражданской войне) и советского начала в жизни нынешнего населения России можно разжечь только ненависть и гибельную борьбу друг с другом на радость нашим конкурентам. Новая нация может родиться в ближайшие десятилетия, закалившись и сплавившись в жаре испытаний, последствий новой технологической революции.

Какой будет социальное и политическое устройство такого общества при стартовых условиях, когда нынешняя модель политического управления прямо скажем далека от наиболее эффективных и обусловлена бременем исторических обстоятельств? Будем ли мы идти по пути нарастания низовой самоорганизации, прямой цифровой демократии, - выборов главы УВД города голосованием в телеграмм-канале? Или же центральное хранилище национальной big data о ваших финансах и общественном поведении будет назначать вам ежемесячные премии и штрафы на основании оригинальной методички ФСБ? Или произойдет синтез лучшего из каждой описанной крайности?

Это вопросы настройки того - какими инструментами будет строиться внутренняя политика в ближайшие десятилетия. Какие люди будут в нее вовлечены: спекулятивного или долгосрочного мышления, игравшие в Civilization или Counter-Strike или постившие еду и selfie в Instagram и угорающие над мемасами Вконтакте, имитируя занятость на рабочем месте? В любом случае на арену политической жизни в России выходит первое поколение, выросшее на разных типах цифровых развлечений, формировавших "центры тяжести" их личности. Можно мечтать, что бы людей верхнего полюса, "людей длинной воли" среди нас оказалось больше, и социальный лифт был настроен так, чтобы каждый находил место себе по душе. Пока же в стране социальный лифт работает почти исключительно на архаичных родственных союзах, поте и крови немногих пробивающихся с социальных низов героев. Лучший способ реализовать наши мечты - ежедневно работать на их исполнение.

Рембрандт Хармес ван Рейн. Лотс близкими покидает Содом (1655)

Подтверждение этой веры можно найти в том же «Восстании масс», когда и-Гассет напоминает: «Жизнь - это прежде всего наша возможная жизнь, то, чем мы способны стать, и как выбор возможного - наше решение, то, чем мы действительно становимся. Обстоятельства и решения - главные слагающие жизни. Обстоятельства, то есть возможности, нам заданы и навязаны. Мы называем их миром. Жизнь не выбирает себе мира, жить - это очутиться в мире окончательном и неразменном, сейчас и здесь. Наш мир - это предрешенная сторона жизни. Но предрешенная не механически. Мы не пущены в мир как пуля из ружья по неукоснительной траектории. Неизбежность, с которой сталкивает нас этот мир - а мир всегда этот, сейчас и здесь, - состоит в обратном. Вместо единственной траектории нам задается множество, и мы соответственно обречены... выбирать себя. Немыслимая предпосылка! Жить - это вечно быть осужденным на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки. Даже отдаваясь безнадежно на волю случая, мы принимаем решение - не решать. Неправда, что в жизни "решают обстоятельства". Напротив, обстоятельства - это дилемма вечно новая, которую надо решать. И решает ее наш собственный склад».