Талибан является доказательством того, что модерн – незавершенный проект

Чтобы преодолеть угрозу господства глобализма, мы, как это ни парадоксально, должны пожертвовать именно тем, что, по нашему мнению, находится под угрозой, и пойти на радикальные перемены ради спасения наших традиций.

Американские и европейские правые популисты фанатично выступают против мусульманского фундаментализма, в котором они видят главную угрозу западной христианской цивилизации. Они утверждают, что Европа находится на грани превращения в "Европистан". Для европейских, как и для американских популистов, вывод войск США из Афганистана - это окончательное унижение США. Однако в последнее время случилось кое-что интересное.

Согласно свежему отчету SITE Intelligence Group, американской неправительственной организации, которая отслеживает онлайн-активность расистских и джихадистских структур, существуют люди, которые "восхваляют захват власти талибами как урок любви к родине, свободе и религии".

SITE также обнаружила, как пишет CNN, что "неонацисты и силовые акселерационисты надеются спровоцировать неизбежную, по их мнению, расовую войну, которая приведет к созданию государства только для белых в Северной Америке и Европе, пресозносят Талибан[1] за его антисемитизм, гомофобию и суровые ограничения свободы женщин".

В качестве примера группа привела цитату, взятую из Telegram-канала Proud Boy to Fascist Pipeline, которая гласила: "Эти крестьяне и люди с начальным образованием сражались, чтобы отбить... свою землю у глобогомо. Они вернули себе власть, установили свою национальную религию в качестве закона и казнили инакомыслящих... Если бы белые люди на Западе обладали таким же мужеством, как талибы, нами бы сейчас не правили евреи". SITE пояснила: ""Глобогомо" - это пейоратив, который используется для оскорбления "глобалистов", термин употребляется сторонниками теорий заговора для описания своего врага (злой глобальной элиты, контролирующей СМИ, финансы, политическую систему и т.д.)".

Американские правые популисты, симпатизирующие талибам, правы даже в большей степени, чем им кажется: то, что мы видим в Афганистане, - это то, чего хотят наши популисты, только рафинированное до предела. Понятно, какие черты объединяют обе стороны: противостояние "глобохомо", новой глобальной элите, распространяющей ценности ЛГБТ+ и мультикультурализма, которые подрывают устоявшийся образ жизни локальных групп.

Таким образом, оппозиция между популистскими правыми и мусульманскими фундаменталистами расшатывается: популисты могут легко представить себе сосуществование различных образов жизни не только с мусульманами, но и с евреями, если все они будут держаться на расстоянии. Вот почему новые правые являются и антисемитскими и просионистскими одновременно, говоря "нет" евреям, которые хотят остаться на своей земле и ассимилироваться, но "да" евреям, которые возвращаются на свою землю - или, как писал в 1935 году Рейнхард Гейдрих, организатор холокоста: "Мы должны разделить евреев на две категории - сионистов и сторонников ассимиляции. Сионисты исповедуют строго расовую концепцию и, эмигрируя в Палестину, помогают построить собственное еврейское государство... наши добрые пожелания и наша официальная добрая воля на их стороне".

Как может показаться - хотя не является таким уж удивительным - так это то, что ряд левых в некоторой степени разделяют подобную точку зрения: хотя они сожалеют о судьбе женщин при власти талибов, они, тем не менее, воспринимают уход США как большое поражение глобального капиталистического неоколониализма, западных держав, пытающихся навязать другим свои представления о свободе и демократии. Такая конвергенция не ограничивается позицией по отношению к талибам: мы также находим ее среди тех, кто выступает против вакцинации и социального регулирования в качестве мер по борьбе с пандемией Ковид-19.

Свежие новости о шпионской программе "Пегас" стали еще одним подтверждением нашего общего недоверия к тому, как нас социально контролируют, и это может помочь нам понять, почему многие из нас сопротивляются вакцинации. Если все данные на наших электронных устройствах и все наши поступки контролируются, то только наши внутренности кажутся последним оплотом, которому удалось избежать этого контроля. Однако при помощи вакцинации госаппарат и корпорации, кажется, вторгаются и в этот последний островок нашей свободы. Таким образом, можно сказать, что сопротивление вакцинации - это неадекватная цена, которую мы платим за то, что подвергаемся воздействию инструментов, вроде "Пегаса". И поскольку наука широко используется для оправдания ограничительных мер, а вакцины являются большим научным достижением, сопротивление вакцинации также основано на подозрении, что наука находится на службе системы социального контроля и манипуляции.

Более того, в последнее время мы наблюдаем постепенный упадок авторитета того, что Жак Лакан называл "большим другим", общим пространством ценностей, внутри которого могут процветать только наши идентичности и различия - явление, которое часто ложно характеризуется как "эпоха постправды".

Сопротивление либералов вакцинации от имени прав человека заставляет ностальгировать по ленинскому "демократическому социализму" (свободные демократические дебаты, но после принятия решения все должны ему подчиняться). Этот демократический социализм следует понимать в смысле формулы Просвещения Иммануила Канта: не "Не подчиняйся, думай свободно!", а "Думай свободно, излагай свои мысли публично и подчиняйся!" То же самое относится и к сомневающимся в вакцинах: дискутируйте, публикуйте свои сомнения, но подчиняйтесь правилам, если их устанавливает государственная власть. Без такого практического консенсуса мы будем медленно дрейфовать в общество, состоящее из разрозненных племен.

Возможно, самый глубокий разлом, с которым мы имеем дело, это разлом между образом реальности, предлагаемым наукой, и нормой здравого смысла, образом жизни, к которому мы привыкли: норма, включающая в себя все интуитивные представления о том, как устроена наша жизнь, находится на стороне противников вакцин. Они просто не могут принять, что проблемы, с которыми мы сталкиваемся сейчас - пандемия, глобальное потепление и социальные волнения - приведут к концу нашего образа жизни. Люди, которым для выживания необходим регулярный диализ, часто утверждают, что самое травматичное для них - это признать, что само их выживание зависит от этого процесса: где-то там, передо мной, стоит большая машина, и от ее регулярного использования и бесперебойной работы зависит функционирование моего организма. Перспектива вакцинации сталкивает нас с таким же страшным опытом: мое выживание зависит от успеха, который состоит в многократных уколах.

Общим что для правых популистов, что для левых либертарианцев является недоверие ко всему полю государственной власти: полицейским правилам, контролю и регулированию здравоохранения, поддерживаемому медицинскими и фармацевтическими учреждениями, крупными корпорациями и банками. Они хотят противостоять их давлению, чтобы сохранить пространство свободы.

Левые - если они еще заслуживают такого названия - должны сделать еще один шаг вперед: недостаточно сопротивляться тому, что мы воспринимаем как истеблишмент, от имени какого-то более подлинного способа существования: необходимо также мобилизовать механизм "критики критики" и проблематизировать ту самую "подлинную" позицию, от имени которой мы сопротивляемся. Легко признать, что популистское сопротивление вакцинации в США действует в защиту "американского образа жизни" с его безудержным индивидуализмом, публичным ношением оружия, расизмом и т. д.

Мировоззрение левых, которое поддерживает антиваксеров, как правило, представляет собой прямую демократию небольших групп, которые хотят жить в прозрачном обществе без отчужденных центров власти. Проблематичность же мировоззрения талибов сама по себе очевидна. Парадокс заключается в том, что для того, чтобы победить внешнюю угрозу (господство глобализма), необходимо начать с принесения в жертву самого главного, что, по нашему мнению, находится под угрозой.

Мы должны научиться доверять науке: только с помощью науки мы можем преодолеть наши проблемы (вызванные, в том числе, наукой на службе власти). Мы должны научиться доверять государственной власти: только такая власть позволяет противостоять таким опасностям, как пандемии и экологические катастрофы, путем принятия необходимых мер. Мы должны научиться доверять "большому другому", общему пространству базовых ценностей: без этого солидарность невозможна.

Нам не нужна свобода стать другими, нам нужна свобода выбирать, как быть теми же самыми по-новому. И, возможно, самое сложное, мы должны быть готовы отказаться от многих здравых убеждений и практик, которые формируют наш образ жизни.

Быть по-настоящему консервативным сегодня, бороться за то, что стоит сохранить в наших традициях, означает участвовать в радикальных переменах. Старый консервативный девиз "некоторые вещи должны измениться, чтобы все осталось прежним" приобрел сегодня новый вес: многое должно измениться радикально, чтобы мы остались людьми. То, что делают Талибан и наши новые популисты, может закончиться только в действительно постчеловеческом обществе.

Критика, которую мы слышим снова и снова, заключается в том, что Запад потерпел неудачу в Афганистане, потому что пытался внедрить там свою собственную идею демократии и свободы, игнорируя специфические местные условия и традиции. Однако при ближайшем рассмотрении можно увидеть, что Запад пытался именно установить связи с местными формированиями - и результатом стали пакты с местными полевыми командирами и т.д. Долгосрочным результатом таких попыток может быть только сочетание глобального капитализма и местного национализма, как мы наблюдаем подобное в Турции - неудивительно, что у Талибана хорошие отношения с турецким правительством. Афганистан не получил слишком много модерна, он в основном получил все то, что пошло не так в нашей современности, начиная с советской оккупации. Как десятилетия назад сказал немецкий философ Юрген Хабермас, современность - это незавершенный проект, и талибы - тому подтверждение.

RT