Социология войны в Газе

Что может сказать социолог такого, что не было сказано много раз о рейде ХАМАС и развязанной Израилем в ответ войне в секторе Газы?.

 Здесь я буду опираться на теоретические исторические обобщения и анализ временной динамики насилия (Манн, 2023; Коллинз, 2022); применительно к текущей хронологии источников новостей с 7 октября 2023 г.

Для начала я отмечу три пункта:

1) Кровавая акция ХАМАС, в ходе которого убивают и насилуют мирных жителей, а также захватывают заложников, является возвратом к древним и средневековым формам войны. Это сознательное неприятие современных законов и норм. Это также тактика, призванная компенсировать подавляющее преимущество Израиля в государственном потенциале и военной мощи.

2) Последовательность событий соответствует модели поляризации, наблюдаемой во всех крупномасштабных конфликтах: эмоции и слова доходят до крайностей. Все добродетели на нашей стороне; все зло находится на чужой. Каждая сторона рассматривает другую как воплощение зла, а себя как невинных жертв. Эта моральная пропасть оправдывает крайние действия обеих сторон в отношении друг друга.

3) Временная динамика – это закономерности интенсивности мобилизации в течение определенного периода времени. Когда разгорается крупномасштабный конфликт, волнение распространяется очень быстро в первые несколько дней. Выражения эмоциональной и моральной поляризации достигают своего пика в первые недели. Мобилизация остается на плато около 3 месяцев; к 6 месяцам часть группы теряет свою воинственность и начинает добиваться перемирия или прекращения конфликта; в то время как другая фракция продолжает свое праведное стремление к победе. К конфликту с противником добавляется конфликт между «ястребами» и «голубями». Эта временная закономерность изучалась в период после терактов 11 сентября 2001 г., а также с использованием исторических данных о поведении и общественном мнении после начала войны, начиная с Первой мировой войны и заканчивая недавним прошлым (Коллинз 2004; 2022). Временная динамика позволяет нам в некоторой степени предсказать, что произойдет в будущем.

 

Сознательная реанимация архаичных традиций насилия

Преобладающим стилем войны в племенных обществах были набеги, то есть временные коалиции воинов; в отличие от организованных государством обществ с постоянным правительством и профессиональными армиями. Рейд не пытается захватить территорию противника, а просто временно вызывает на ней хаос. В племенных коалициях на поле боя существовала неформальная модель лидера и последователей. Война между соседними племенами обычно принимала форму свободных боевых порядков, когда отдельные люди бросались вперед, чтобы стрелять стрелами или метать копья, а затем убегали назад. Такие столкновения обычно были нес лишком серьезными. Большинство жертв было вызвано набегами на территорию друг друга, особенно скрытными, и убийство отдельных жертв - ребенка или женщины из вражеского племени считалось победой и праздновалось.

Более сложной версией рейда был захват вражеских воинов, иногда в рабство. Ацтеки центральной Мексики сражались за пленение воинов для принесения их в жертву на своей церемониальной пирамиде; это служило одновременно впечатляющим религиозным ритуалом и запугивало соседние племена, заставляя их подчиниться. Племена, пасшие животных, совершали набеги, чтобы захватить скот или лошадей своих врагов. Когда европейцы начали расселение по Америке, военные действия часто вызывались набегами местных племен на их домашний скот, что приводило к тому, что белые колонизаторы отвечали огневой мощью современного оружия.

Средневековые армии, сражавшиеся в Европе или во время крестовых походов в Палестину и Сирию, обычно представляли собой отряды конных рыцарей. В возникавших часто тупиковых ситуациях они концентрировались на захвате заложников, которых затем можно было обменять либо на выкуп, либо на обмен пленными. Когда армии типа римской фаланги сталкивались с племенными армиями в Северной Африке, последние применяли тактику шумной атаки, а затем внезапного бегства, устраивая засаду, когда их преследователи выбивались из сил и теряли строй. В армиях Ближнего Востока существовала историческая традиция совершения набегов. Арабская армия, собранная Лоуренсом Аравийским во время Первой мировой войны совершал набеги на османские железные дороги, сочетая в этой тактике верблюдов для передвижения с использованием современной взрывчаткой. Существовала древняя традиция брать пленных либо в качестве рабов (армия мамлюков в Египте сама набиралась из мальчиков, захваченных в качестве рабов), либо в качестве заложников для обмена. Арабы были основными работорговцами, посредниками между странами Африки к югу от Сахары и невольничьими рынками в других странах.

С начала Нового времени и появлением законов войны в Европе такая практика постепенно подвергалась стигматизации и объявлялась вне закона. Захват заложников превратился в похищение людей — одно из преступлений, караемых смертной казнью наряду с убийством. Захват с целью выкупа стал отвратительным, как и торговля секс-рабынями. Стали проводиться различия между гражданскими лицами и военными; Умышленное насилие против гражданского населения становится серьезным преступлением, сродни геноциду.

Рейд ХАМАС на территорию Израиля был направлен на захват заложников в обмен на освобождение заключенных, удерживаемых в Израиле. Подобное можно было бы назвать сознательным атавизмом; но этот рейд также гиперсовременен в том смысле, что представляет собой расчет того, какая тактика сработает против превосходящего в военном отношении государства. Израиль доказал, что его не волнует современная тактика массовых демонстраций, терроризма и партизанской войны; в ответ они сносят бульдозерами дома террористов и уничтожают убежища гражданского населения. Но опыт последних лет показал, что израильтяне готовы освободить большое количество заключенных в обмен на нескольких или даже на одного заложника. Взятие заложников было одной из тактик, которая сработала.

Подобное также соответствует моральной позиции воинствующих мусульманских группировок. Западное общество представлено в карикатурах и пропаганде как аморальное и декадентское; его сексуальная жизнь как порнография; его женщины кажутся распутными по сравнению с идеалом скрытой чистоты мусульманок. Самой крупной целью рейда 7 октября стал ночной концерт с наркотиками, музыкой в западном стиле, экстази и психоделиками, проходивший в пустыне недалеко от границы с сектором Газы. Это было одновременно и легкой мишенью – кучка обкуренных наркоманов – и демонстрацией того, что консервативная мусульманская культура считала позорным. Концерт стал местом многочисленных изнасилований, раздевания женщин догола, их убийств или пленения. Перехваченные сообщения с восторженными поздравлениями от семей насильников показывают отношение традиционалистов, сравнимое с библейской радостью по поводу разрушения Содома и Гоморры. Это не просто антимодернизм; это моральное осуждение модерна.

Можно добавить еще один момент, касающийся тактики. Весной и летом 2023 года в Израиле нарастал политический кризис, связанный с полномочиями Верховного суда отменять решения, принятые законодательным органом. Поскольку коалиция консерваторов имела незначительное большинство, либеральные партии мобилизовали уличные демонстрации, создав атмосферу, которую многие посчитали конституционным кризисом. К оппозиции присоединилась значительная часть израильских военных; ходили дикие разговоры о гражданской войне. Лидеры ХАМАС, внимательно наблюдавшие за своим противником, увидели идеальную возможность для своего рейда по захвату заложников. Политические дебаты в Израиле, последовавшие за событиями 7 октября, сосредоточились на обвинениях правительства в недостаточной бдительности. Но социологическое объяснение провала разведки должно включать в себя отвлечение внимания, в том числе внутри вооруженных сил и спецслужб, когда основное внимание уделялось конституционному кризису.

Религиозные и другие формы традиционной морали и практики могут сосуществовать со стратегическими расчетами. Технологии ведения войны всегда быстрее всего распространялись в традиционных обществах. Нет ничего аномального в том, что ХАМАС использует дроны, планеры и бульдозеры для организации племенных рейдов, нацеленных на гражданских лиц всех возрастов и полов, практикуя как ритуальное унижение, так и стратегический захват заложников. Сочетание современной рациональности и антимодернистского традиционализма не является социологическим противоречием.

 

Эмоциональная поляризация

Рейд 7 октября произвел шок и был воспринят с возмущением не только в Израиле, где кризис по поводу Верховного суда был быстро преодолен и был сформирован многопартийный военный кабинет, но и во всем мире. С другой стороны, сочувствие палестинской борьбе возросло после Интифады в 1990-х годах, которая, хотя и потерпела неудачу, привлекла внимание внешнего мира. Сочувствие проявляется не только в мусульманском мире, но и в Европе, а также среди левых и иммигрантских групп. В США, где проживает самое большое еврейское население за пределами Израиля, политики и журналисты яростно отреагировали на пропалестинские заявления и демонстрации, обвиняя либеральную администрацию университетов в прикрытии антисемитизма. Хотя средства массовой информации в основном были на стороне Израиля, двойственное отношение общественности усилилось, когда Израиль вторгся в Газу, использовав авиаудары ВВС, что вызвало возмущение среди сторонников Палестины и сомнения среди нейтральных лиц.

Война быстро превратилась в соревнование конкурирующих пиар-кампаний. Сначала Израиль пытался сосредоточить внимание на жертвах рейда, особенно на зверствах в отношении гражданского населения, детей и женщин (с меньшим вниманием к числу израильских солдат, также взятых в плен). Со временем все это оказалось отодвинуто на второй план новостями, поступающими из Газы, о растущем числе погибших, среди которых, по некоторым оценкам, две трети женщин и детей. Израиль пытался сохранить контроль над источниками новостей, позволяя только избранным репортерам освещать те сцены, которые он хотел предать гласности, особенно что касается подземных туннелей. Успокаивающий тон военных представителей использовался, чтобы разъяснить по телевидению, что реакция Израиля была умеренной, четко спланированной, а армия делала все возможное для защиты палестинского гражданского населения. Тем временем на фотографиях из Газы были видны разрушенные здания как во время Второй мировой войны, а по телевидению показывали кадры, как люди выкапывали тела из-под обломков голыми руками. По мере продвижения израильских войск на юг практически все население было вынуждено скопиться на все более сжимающейся территории. Предупреждения Израиля об эвакуации были восприняты как пропаганда, дающая мало практических возможностей для побега и нигде не застрахованная от воздушных атак.

Хотя некоторые израильские официальные лица, возможно, искренне подразумевали подобное, меры предосторожности по защите гражданского населения носили лишь рекомендательный характер и могли быть отменены в случае военных непредвиденных обстоятельств. Концепция «высокоточного оружия» сама по себе является эвфемизмом - туман войны никуда не делся, даже при наличии современной электроники и систем наблюдения. Примером может служить скандал, когда несколько заложников, сбежавших из зоны боевых действий, были убиты израильскими войсками, которые думали, что это была засада ХАМАС - даже когда заложники кричали на иврите, некоторые солдаты не слышали приказа прекратить огонь в шуме боя. Непреднамеренные удары по гражданскому населению имеют место и в ходе высокотехнологичной войны, особенно когда она состоит из воздушных ударов на большие расстояния и рассредоточенных операций пехоты в городском лабиринте. И некоторые удары намеренно наносят урон гражданскому населению, если они обеспечивают прикрытие для боевиков. Хотя в таких условиях цифры всегда вызывают подозрение, 1200 израильтян, убитых в ходе рейда 7 октября, постепенно тонут по сравнению с уровнем палестинских потерь, превысив на момент подготовки этой статьи 30 000 человек. Чтобы оттенить эту информацию, израильские специалисты по связям с общественностью периодически публиковали более наглядные изображения злодеяний 7 октября и того, что сообщали заложники, освобожденные в ходе обмена пленными.

С последних чисел октября 2023 года палестинцы и международные гуманитарные организации описывают отчаянную ситуацию на всей территории Газы: нехватка воды, санитарных услуг, медикаментов и продуктов питания. Судя по всему, ситуация была ужасной: дома почти у всех разрушены, экономика остановилась. Но поскольку без воды человек может прожить только 3 дня и 3 недели без еды, то через пару месяцев можно было бы ожидать, что практически все население Газы вымрет. Можно сделать вывод, что пропалестинские и гуманитарные источники преувеличивают опасность для гражданского населения. В феврале произраильские новости ответили новым скандалом: показаниями сотрудников ООН по оказанию помощи, которые являются членами ХАМАС и принимали участие в терактах 7 октября. Туман войны не только существует; но туман конкурирующих связей с общественностью; то есть борьба между поляризованными восприятиями реальности. Масштабы этой информационной войны на момент написания этой статьи, похоже, вступают в еще более крайнюю фазу. В марте, через 5 месяцев после начала войны, начали поступать сообщения о смертях от голода, помимо прямых смертей от боевого оружия. По оценкам новостных сообщений, четверть жителей Газы страдает от голода и голода, а другая половина страдает от острого недоедания. Сильно обострившийся конфликт в информационном и новостном измерении представляет собой войну конкурирующих обвинений в зверствах. Временная динамика информационной войны, продолжающейся шестой месяц, обещает стать поворотным моментом.

 

Временная динамика от единства до разделения на ястребов и голубей

Реакция сплочения в ответ на внешнюю угрозу явным образом наблюдалась в начале войн последних двух столетий, поскольку на смену аристократическим войнам пришла массовая политика и массовые армии. Анализируя общественную реакцию на теракты 11 сентября 2001 года, когда угнанные самолеты врезались в здания, я обнаружил внезапную волну поддержки президента; повсюду вывешивали флаги; наблюдалось почти единогласие в требовании немедленного военного возмездия (Коллинз 2004). Но уже через три месяца начали возникать вопросы: «Можно ли сейчас снять наши флаги?» Через шесть месяцев число выставленных флагов упало вдвое, популярность президента упала, и вновь восстановился нормальный партийный раскол. В следующем году развернулись ожесточенные дебаты по поводу решения о вторжении в Ирак. Сравнивая опросы популярности правительства и другие показатели предыдущих войн, я пришел к выводу, что временная динамика реакции на злодеяния быстро выходит на плато; в течение 3–6 месяцев единство разрушается; и после этого продолжаются внутренние дебаты между воинственной фракцией, стремящейся к победе, и фракцией, стремящейся остановить кровопролитие.

Войны могут продолжаться годами, но по прошествии первых месяцев патриотический пыл сменяется распоряжениями властей. Первая мировая война продемонстрировала все эти фазы в крайней форме: восторженные толпы приветствовали войну в главных европейских столицах летом 1914 года; к зиме война превратилась в тяжкий труд, продолжавшийся скорее из-за призыва и принуждения, чем из-за патриотизма. Политические движения за перемирие путем переговоров и даже мятеж в армиях через два года получили широкое распространение. Они были подавлены продолжавшими побеждать фракциями в Англии, Франции и России; это говорит нам о том, что, хотя раскол «ястребы против голубей» наступит, если война не закончится победой в течение нескольких месяцев, у нас нет систематического объяснения того, какая фракция победит в этом политическом конфликте из-за продолжения войны. Такая же картина наблюдается и на Украине, где солдаты-добровольцы с энтузиазмом проявили себя в первые месяцы, но ко второму году правительство уже агрессивно призывало мужчин в армию в условиях растущего уклонения от призыва, поскольку война зашла в тупик с большим количеством жертв с обеих сторон, и популярность президента начала падать.

Во время войны в Газе внутренние расколы проявились даже быстрее, чем через три месяца. В Израиле подобное приняло форму движения за освобождение заложников путем переговоров с врагом; через два месяца была отработана процедура частичного обмена гражданских заложников. Через четыре месяца движение за обмен заложниками стало еще более ярким, вплоть до требования перемирия и проведения демонстраций протеста с требованием отставки премьер-министра. Израильское правительство по-прежнему твердо намерено вести войну с целью полного уничтожения ХАМАС. В большей части Европы и остального мира первоначальное возмущение по поводу рейда 7 октября перевесило разрушение сектора Газа и страдания населения, лишенного крова. Подобная реакция, по-видимому, коррелирует с численностью мусульманского населения. В США общественные симпатии были решительно на стороне Израиля; а пропалестинские демонстрации и заявления подверглись резкой критике. Но и здесь возросло общественное сочувствие тяжелому положению жителей Газы; через два месяца правительство США начало призывать Израиль к сдержанности; а оппозиция сосредоточилась на требовании прекратить военную помощь Израилю.

Всплеск праведного гнева и переход к внутренним дебатам соответствуют схеме 3-6 месяцев: медленнее всего в самом Израиле, первой жертве - быстрее в других странах в зависимости от силы их связей с Израилем или мусульманским населением. Экстраполируя вперед во времени, я бы предсказал, что, если война в Газе продлится в течение следующих 6 месяцев, произойдет быстрое сокращение внешней поддержки Израиля. В самом Израиле война может стать непопулярной примерно через год. Чтобы остаться у власти, израильское правительство может попытаться провести эскалацию конфликта на своих соседей, создав более серьезную чрезвычайную ситуацию (поскольку непосредственная угроза со стороны ХАМАС невелика), чтобы оправдать широкомасштабную мобилизацию и уговорить своих колеблющихся иностранных союзников.

Дебаты между фракцией победы в войне и фракцией мира включают в себя как эмоциональную риторику, так и серьезные аргументы. Эмоции возбуждаются словами: «Их жертва не будет напрасной!» «Жертвы не будут забыты, они должны быть отомщены!» Но также и аргументы о том, что мир обеспечивается силой; что проявить слабость сейчас — значит спровоцировать насилие в будущем, что потенциал врага должен быть полностью уничтожен, чтобы он не восстал снова. Мир благодаря силе является разумным аргументом и имеет некоторые исторические аргументы в свою пользу. Однако у подобного также есть свои пределы: жесткие санкции против Германии после Первой мировой войны спровоцировали Вторую мировую войну, тогда как План Маршалла после Второй мировой войны принес длительный мир в Европе. Жесткая реакция Израиля на внутренний терроризм в последние десятилетия усилила поляризацию. Хотя вполне возможно, что большинство членов ХАМАС будут убиты, память о страданиях в секторе Газы будет способствовать столь же враждебным настроениям уже в следующем поколении.

Позиция сторонников мира также реалистична: насколько праведным бы ни выглядело дело, каково бы ни было стремление к справедливости, к мести, к восстановлению исторических границ, если ваша война не выиграна быстро, ее продление означает увеличение количества разрушений и человеческих страданий. Если цена продолжения борьбы высока для обеих сторон, наиболее рациональным и наиболее гуманным решением будет остановиться, заключить перемирие, положить конец боевым действиям. Так обстоит дело в войне на взаимное истощение, как на Украине, а также в односторонней войне, такой как в Газе, где одна сторона несет гораздо большие потери и материальные разрушения, чем другая. Но даже в этом случае Израилю придется заплатить высокую цену за то, что он станет ненавистным за катастрофу, которую побежденные считают своим собственным холокостом.

Но не забыли ли мы ужасные злодеяния 7 октября, чье зрелище все дальше удаляется от нас в зеркале заднего вида? Да, именно это и происходит во временной динамике общественных эмоций. Точно так же, как старые политические скандалы забываются вслед за новыми политическими скандалами, остаются в воспоминаниях, но уже без эмоциональной интенсивности пережитого события. Некоторые люди продолжают возмущаться в связи с памятью о совершенных злодеяниях; но им приходится учиться жить с ними, в то время как остальной мир продолжает жить своей жизнью. Также по мере того, как происходят новые злодеяния, внимание общественности обращается к последним. Таковы долгосрочные последствия эмоциональной динамики кровавого конфликта. С точки зрения движения за мир, такой реализм имеет определенную надежду. Без эмоционального забвения старые циклы мести никогда бы не закончились.

 

Randall Collins (2004) Rituals of Soldarity and Security in the Wake of Terrorist Attack // Sociological Theory, 22: 53-87.

Randall Collins (2022). Explosive Conflict: Time-Dynamics of Violence. Routledge.

Michael Mann (2023) On Wars. Yale University Press.

Источник