Немного о «мамой клянусь»...

Директор Центра политического анализа Павел Данилин рассказывает о том, что обещал Ходорковский после выхода на свободу и как он не сдержал обещания.

Я вот все думал, а что мне напоминает заявление Ходорковского про маму? Потом вспомнил.

Представляете, поймали молодого человека около трупа с ножом в руках. Он такой сидит в ОВД, смотрит на вас воловьими глазищами, делает плачущее лицо и твердит: «Не убивал я его, начальник, МАМОЙ КЛЯНУСЬ»…

Так вот, экс-глава ЮКОСА очень похож на такого вот задержанного, и глаза у него такие же грустные, воловьи… В остальном один в один. Хотя имидж у него такой, что спиной поворачиваться как бы и страшно. Может и полоснуть, да.

Ведь, сами понимаете, когда человек дает слово, а потом говорит, что не исполнил его потому, что когда давал, что-то там себе придумал, и пальчики крестиком сложил, это многое говорит о человеке: «Я брал на себя обязательство, и я его исполнил: не принимать участия в политической жизни, а заниматься семейными делами в то время, которое мне было предоставлено решением Путина (о помиловании — ред.). Это время мне требовалось в связи с тем, что у меня мама находилась в тяжелом положении, и, увы, к сожалению, она ушла в августе, более года назад», — сказал Ходорковский, добавив, что теперь для него «не существует никаких обязательств».

Действительно, какие тут могут быть обязательства? Все же понятно. Олигархи — они такие. Слово дал, слово взял. Мое слово, куда хочу, туда и ставлю.

Я вспоминаю, что, когда убили мэра Нефтеюганска Петухова, Ходорковскому было всего 35 лет. Молодость — не порок. Но в молодости на многое сморишь проще. Тем более, если ты прошел через конец восьмидесятых с их жестокими терками с ворами и через разборки девяностых с беспредельщиками-бандитами, не потеряв при этом состояния. И приобретя привычку решать силой те вопросы, которые, как тебе кажется, ты можешь решить.

С трудом представляю себе картину, как сидят за праздничным столом олигархи, трапезничают, и вдруг вносят виртуальную голову твоего врага и кладут на стол. А вокруг все такие сытенькие, пьяненькие, кричат в восторге. И разливается по бокалам вино, и наполняются стопки водочкой и вискариком. И под икорочку и крики «Виват», ты въезжаешь в свой 36 год жизни…

А как же насчет слова?

А вот здесь я хочу привести другой пример из недавней книги Михаила Зыгаря «Вся кремлевская рать». Зарисовка следующая: «Летом 2001 года Владимир Путин собрал у себя на даче в Ново-Огарево десяток крупнейших российских бизнесменов на шашлык. Эта встреча вошла в историю как „шашлычное совещание“ — новый президент рассказывал олигархам, какими он видит правила игры, что нужно делать, чтобы не повторить судьбу Гусинского и Березовского, которые уже лишились своего бизнеса. В общем, правило было простое: не лезть в политику… Просьба Путина состояла в том, чтобы олигархи не пользовались подобными рычагами. Тогда у них и не возникнет никаких проблем с силовиками. Предприниматели вздохнули с облегчением. Все с радостью приняли условия президента. Однако на самом деле все по-разному поняли условия, которые выдвигал Путин. Одни трактуют требования президента довольно четко: не финансировать оппозицию. Подобный вариант высказывает, к примеру, бывший премьер Михаил Касьянов. Другие говорят, что все не было так однозначно, да и не могло быть». Конец цитаты.

Понимаете? Касьянов однозначно трактует слова президента. То есть, можно вполне быть уверенным, что Путин чуть ли не прямо сказал: не надо финансировать оппозиционную активность. Причем, зная стиль Владимира Владимировича, можно со спокойной совестью быть уверенным, что в своем спиче глава государства четко разделил финансирование оппозиции и, к примеру, антигосударственную деятельность (то есть, подстрекательство социального взрыва). Всем, кто хотел понять главу государства правильным образом, все было понятно.

А вот тем, кто не хотел его правильно понимать, конечно же, было раздолье. Вот и Ходорковскому правильно понимать Владимира Путина не захотелось. Тут слышу, тут не слышу. Здесь выгодно слышать. А вот тут — не выгодно.

Вроде бы почти пятнадцать лет минуло с той шашлычной вечеринки. А ничего ведь, по сути, у Ходорковского внутри не изменилось.