Кто в Сирии ныне «царь горы»?

Успех сирийских правительственных войск, которые при поддержке России перехватили стратегическую инициативу, очевиден для всех и прежде всего — для противников президента Башара Асада. Однако «шахматная партия на нескольких досках», в которую превратилась гражданская война в стране, никак не переходит в эндшпиль.

Поступающие сообщения пестрят формулировками: «Правительственные войска Сирии отразили атаку объединенных сил ряда террористических группировок на поселение Берна», «Ожесточенные бои идут к югу от Алеппо», «Атаку организовали несколько террористических группировок под руководством Джебхат-ан-Нусра» (запрещена в РФ), «Ещё одну атаку террористов армия отбила в поселении Хан-Туман также недалеко от Алеппо». «Миномётному обстрелу подвергся самый центр Алеппо»…

Об обострении обстановки вокруг Алеппо докладывает и министерство обороны России. «За прошедшие две недели число и масштаб провокаций со стороны террористов в Алеппо значительно возросли. В результате этих атак были убиты 44 и ранены 74 гражданских лица, в том числе дети», — сообщил официальный представитель Минобороны Игорь Конашенков.

Наблюдатели заговорили даже о прекращении перемирия и срыве и того квёлого диалога, который сейчас ведётся между правительством и оппозицией.

Со своей стороны, правительственная армия перебросила к Алеппо самое, наверное, боеспособное своё подразделение — «Тигров». Иначе говоря — бригады специального назначения «Tiger Forces».

Это, по сути, действительно спецназ, но довольно хорошо усиленный пехотными силами и огневыми средствами. То есть спецназ, превращённый в ударно-штурмовое соединение. Что-то вроде морской пехоты гор и пустыни, закрывающий дыры и обеспечивающий наступление на самых разных участках. Например, в Пальмире.

Алеппо на порядки более значим, нежели Пальмира. Последняя — ключевой пункт, перекрёсток, открывающий пути через пустыню на осаждённый Дэйр-эз-Зор и на Ракку, «столицу» запрещённого в РФ ИГИЛ. Взятие их во многом означает осиновый кол, приставленный к груди уже корчащегося на земле Исламского государства.

Однако Алеппо является вообще ключом ко всей Сирии. Не только географическим, хотя, конечно, через него идут пути, связывающие сирийские области в одну страну. А это автоматически означает, что в нём хранится ключ от единства этой разобщённого религиозно и этнически государства.

И вот сообщения, поступающие из этого, а также ряда других регионов, намечают некую не совсем новую, но потенциально очень значимую тенденцию — переход к прямой войне между ИГ и «непримиримой» вооружённой оппозицией, в том числе совершенно исламистской.

Так, в середине прошлой недели, в провинции Дераа чистые боевики-исламисты из террористической Джебхат-ан-Нусра, «бригадисты» салафитской Ахрар-аш-Шам и отряды относительно умеренной Свободной сирийской армии (ССА) отбили населённые пункты Адван и Сахм аль-Джулани. Причём отбили у аффилированных с ИГ группировок.

Возле Дамаска, в направлении Восточной Гуты, отряды оппозиции вообще предложили союз правительственной армии против проявившего здесь активность ИГ, заявив даже, что «союз с правительством вполне допустим, если он приведет к разгрому Исламского государства».

В результате, как сообщают местные журналисты, правительственные войска позволили отряду просаудовской группировки Джейш-аль-Ислам перебросить дополнительные силы по контролируемой ими трассе Хомс-Дамаск под Думейр, где идёт сражение против ИГ. Более того: когда террористы из ИГ начали наступление на позиции Джейш-аль-Ислам, правительственные ВВС поддержали оппозиционеров ударами с воздуха по наступавшим на них боевикам, после чего наступление ИГ в этом районе было отражено. Дополнительную пряность этой истории придаёт то, что Джейш-аль-Ислам самим Дамаском отнесена к террористическим организациям. Один из её отрядов на днях, кстати, обстрелял снарядами с отравляющим газом подконтрольный курдам квартал Алеппо под названием Шейх-Максуд. Правда, официально организация открестилась от этого акта, заявив, что командир бригады, из расположения которой была проведена химическая атака, «предстал перед военным трибуналом и понёс ответственность».

Впрочем, информированные наблюдатели не обольщаются подобными заявлениями, указывая, что Джейш-аль-Ислам просто некуда деваться. Она официально является одним из видных членов так называемого «Высшего комитета по переговорам», который представляет сирийскую оппозицию на переговорах в Женеве, и вынуждена считаться с международным общественным мнением.

В это же время сирийские правительственные силы продолжают свою тактику постепенных «выдавливающих» действий, тем не менее, приносящую им территорию за территорией. Так, асадовская Сирийская арабская армия (САА) на днях вошла в восточный сектор лагеря палестинских беженцев Хандарат к северу от Алеппо, проводит зачистку плато Аль-Баб и равнину Дейр-Хафир от сил Исламского государства. Это, собственно, и есть цели для нового «выдавливающего» наступления. Впрочем, главная цель остаётся всё той, что и у других сторон сирийского конфликта: Алеппо.

В целом же Дамаск демонстрирует примечательную синергию военных и политических действий. Не лишая себя удовольствия вести охоту за террористами, устраивая на них рейды по земле и по воздуху, сирийское руководство всё больше привыкает к роли этакого «царя горы» в «войне всех против всех». Некогда загнанные почти в угол правительство и военное командование Дамаска ныне, как мы видим, с большей или меньшей степенью благосклонности принимают просьбы о помощи даже от прежних врагов. Или не принимают. И тогда враги, как та же Джебхат-ан-Нусра, вынуждены встраиваться в целые конструкции группировок — наиболее умеренная из которых имеет шанс получить содействие от ещё недавно «нерукопожатого» Асада.

Результат довольно предсказуем, что не мешает ему, впрочем, быть достаточно приятным. Во-первых, именно центральное руководство становится на «раздаче слоников». И к этой его роли привыкают в Сирии, что постепенно даёт кумулятивный эффект в традиционной атмосфере Востока, который «дело хитрое».

Во-вторых, клиентами Дамаска таким образом становятся наиболее «умеренные» группировки из его противников, что даёт эффект уже воспитательный: хочешь, чтобы тебя не гоняли бомбоштурмовыми ударами, как нынче игиловцев на шоссе № 45, — проявляй эту самую умеренность. Как минимум, отдавай под трибунал командира, обстрелявшего кого-то химическими зарядами.

В-третьих, есть эффект военный: пока одни террористы бьют других террористов, твоя 11-я танковая дивизия продвигается по провинции Хама, разрывая сеть снабжения ИГ из Ракки. А потом ты без единой потери забираешь город Эль-Карьятейн, потому что возникающий в рядах противников хаос сам становится боевым фактором.

Наконец, подобная тактика увеличивает разгон энтропии в рядах противников. Если в одном месте умеренной группировке ССА помогли, а в другом — её же побили на пару с Джебхат-ан-Нусрой, то и без того рыхлые оппозиционные формирования оказываются вынуждены заниматься напряжёнными размышлениями о правильном выборе союзника. Поскольку же формирования эти состоят из автономных, если не вовсе самостоятельных банд, то «рассыпчатость» их растёт — прямо пропорционально количеству уничтоженных при налёте правительственной авиации басмаческих вожаков. Как это на днях было проделано над собранием командиров той же Нусры в деревне Кансафра.

Хотя и обольщаться пока не стоит, советует директор Российского института стратегических исследований Леонид Решетников. «Не надо забывать, — напоминает он, — что реальная победа над ИГИЛ ещё не одержана. Она будет достигнута тогда, когда будет окончательно уничтожен этот прообраз террористического государства, когда от него максимум останутся банды, бродящие по пустыне. Ещё предстоит длительная по времени, тяжёлая борьба»…