Костер самоуничтожения архитектуры: Венецианская архитектурная биеннале

Венецианская «архитектурная» биеннале неправильно называется и должна прекратить претендовать на звание архитектуры. Такое название только порождает путаницу и разочарование в отношении мероприятия, которое не демонстрирует никаких современных архитектурных проектов.

Если предположить, что Венеция не только является самым важным пунктом в мировом архитектурном маршруте, но также представляет состояние архитектурного дискурса в целом, то тогда что мы наблюдаем — это дискурсивное самоуничтожение дисциплины. Сюрреалистическое событие архитектурной биеннале без демонстрации каких-либо современных архитектурных проектов — самое яркое проявление этого самоуничтожения, конца архитектуры. Биеннале 2023 года продвинула еще дальше архитектуру по этому пути, радикально представив это явное ее самоуничтожение, что уже было очевидно на нескольких предыдущих биеннале. Венецианская архитектурная биеннале, по сути, демонстрирует хорошо знакомое историческое зрелище: публичную казнь злодея, которым является актуальная, т. е. «соучаствовавшая», архитектура.

Опять же, в 2023 году большинство национальных павильонов, включая павильоны всех главных европейских стран, таких как Германия, Франция, Испания, Великобритания, Бельгия, Нидерланды, Норвегия/Швеция, Финляндия, а также Япония, Канада, Австралия и США, отказались демонстрировать работы своих архитекторов или вообще какую-либо архитектуру. В немецком павильоне валялся строительный мусор (оставшийся с предыдущей биеннале), а чешский павильон казался вообще закрытым, перед закрытым входом стоял видеоэкран, на котором говорящие головы рассказывали о низком доходе архитекторов и переработках. Я отказался от дальнейшего поиска архитектуры, так как не нашел ее ни в одном из 12 посещенных павильонов.

О чем это нам говорит? О том, что в Германии, Франции и т. д. или где-то еще на Западе нет примечательных новых проектов или зданий? Является ли проектирование и строительство зданий только поводом для нечистой совести? Является ли эта нечистая совесть движущей силой отказа (к настоящему времени распространенного уже более десятилетия) от демонстрации какой-либо современной архитектуры вообще? Немецкий павильон, как я писал выше, был завален кучей стройматериалов, оставшихся после сноса предыдущей инсталляции. Смысла проводить там больше двух секунд не было. Один взгляд, и вы получаете месседж одной строкой (и этот месседж повторяется годами): о моральном императиве значения переработки материалов. Помню несколько лет назад было также очень похожее сообщение одной строкой, полностью заполняющее пространство павильона (и поглотившее весь бюджет): не стройте ничего нового, просто заново используйте старое или ремонтируйте. Еще раньше немецкий павильон был завален документацией по текущим проблемам, таким как кризис беженцев. Очевидный вопрос о том, почему мы должны смотреть на документацию о кризисе беженцев, приезжая в Венецию на биеннале, после того как мы слышали о кризисе беженцев по телевизору каждый день в течение нескольких месяцев, по-видимому, вообще не задавался. Кажется, всегда есть что-то более важное и срочное, чем демонстрация самых ярких проектов или зданий, которые строятся в Германии. Неужели там не происходит ничего нового или интересного?

Немецкая архитектура отсутствует в Венеции уже много лет. То же самое касается и британской архитектуры. Почему архитекторы этих стран мирятся с этим, кажется загадкой. Неужели они слишком стыдятся своей работы, чтобы высунуться из траншеи? В случае с немецким павильоном нынешнее подчеркнутое отсутствие архитектуры было явно одобрено президентом Немецкой палаты архитекторов, как следует из информации перед немецким павильоном (заваленным обломками от предыдущей биеннале). Интересно: чего все эти кураторы ждут от ничего не подозревающей широкой публики, которая приходит на архитектурную биеннале? Неужели они станут свидетелями исчезновения или порицания падшей, коррумпированной и обвиняемой в соучастии дисциплины?

Только китайский павильон представил архитектуру, много архитектуры. На международной выставке снова показали свои работы только китайские архитекторы: Neru&Hu и особенно Чжан Хе (Standard Architecture), который предложил впечатляющее число проектов. Единственным исключением из всего остального стали проекты Adjaye Associates, единственной крупной фирмы, приглашенной, вероятно, из-за африканского происхождения ее руководителя. Все остальные приглашенные подыгрывали всем остальным, используя отведенное им выставочное пространство для документальных интеллектуально насыщенных художественных намеков на моральные проблемы, инкрустированных претенциозной критикой, так и не рискнув по-настоящему занять четкую позицию или предложить конструктивное предложение.

В чем смысл всего этого? Неужели подобное должно вдохновлять на разговоры? Можем ли мы больше не имеем права предполагать, что архитекторы и студенты-архитекторы хотят говорить об архитектуре (и видеть ее)? Неужели они теперь действительно предпочитают учиться и говорить о деколонизации дисциплины? Возможно, преподаватели архитектуры говорят о таких вещах, как деколонизация учебной программы. Возможно, именно поэтому архитектурный дизайн исчез из большинства (особенно самых престижных) школ архитектуры.

Я снова и снова приезжаю в Венецию, наблюдая реакцию архитекторов на эти антиархитектурные биеннале. По крайней мере, архитекторы, которых я знаю и с которыми я столкнулся на биеннале, склонны цепляться за несколько исключительных примеров архитектуры и говорить о них, а затем о своем разочаровании из-за затопления биеннале благими пожеланиями и концептуально-символическими инсталляциями. Означает ли это, что остается надежда, что конец архитектуры еще не наступил?

Эта выставка должна была представить не менее 50% архитекторов из Африки (по крайней мере, изначально). За исключением работы Дэвида Аджайе — которая, как я подозреваю, является единственной экспозицией на этой биеннале, которая наполнит гордостью посетителя из Африки — на выставке не было бы африканской архитектуры.

Пвильон Kwaee Давида Аджайе для Венецианской архитектурной биеннале 2023.

Было приятно узнать, что такие сложные здания мирового класса теперь существуют на африканском континенте – этот факт является значимым сигналом перспектив африканского развития. Но подобное было лишь счастливым исключением на биеннале. Мы обязаны этим счастливым исключением совпадению, что этот успешный практикующий архитектор имеет африканское происхождение, факт, который пропустил его на биеннале, несмотря на его успех, который в противном случае дисквалифицировал бы его.

В то время как западная архитектурная культура (и западная культура в целом) кажется стыдливой и охваченной чувством вины, исключив все свои проекты городского развития из «архитектурной» биеннале, явно уверенная в себе китайская архитектурная культура, что было позитивным контрастом, полноценным образом присутствовала. Китайские архитекторы и китайский национальный павильон (включая павильон Гонконга) представили практически всю архитектуру (за исключением Adjaye Associates) на всей биеннале. Закончится ли архитектура только на Западе, продолжаясь на Востоке?

Никакие разговоры об «архитектуре как широкой сфере» не могут убедить нас в том, что мы все еще находимся на архитектурном мероприятии, когда на сцене господствуют документальные фильмы, критическая художественная практика и символические инсталляции, в то время как современных архитектурных проектов днем с огнем не сыщешь на 99% выставочного пространства. Участие в решении социальных проблем как таковое не является проблемой. Какие бы социальные, политические или моральные проблемы мы ни хотели решить, уместным способом решения их на архитектурной биеннале было бы продемонстрировать их актуальность для архитектуры с помощью проектов, которые претендуют на то, чтобы ответить на эти проблемы. Однако, если все прискорбное, несправедливое или любая социальная или политическая проблема в мире теперь является неотложной, первостепенной заботой для архитектуры, то это не только абсурдное перенапряжение, выходящее за рамки компетенции архитектуры, но и означает как таковое растворение и исчезновение этой дисциплины.

В академической среде, в западных школах архитектуры, этот процесс зашел так же далеко, как и на Венецианской биеннале, а именно до точки полной узурпации. Конечно, профессиональная деятельность «архитекторов» никуда не делась, хотя теперь и без какой-либо поддержки со стороны академических кругов или без какого-либо представительства и обсуждения на какой-либо биеннале, будь то Венецианская или Чикагская. Профессиональная деятельность архитекторов, кажется, выходит за рамки дисциплины: она либо слишком банальна, либо морально слишком скомпрометирована, чтобы получить право голоса посреди возвышенной атмосферы критического культурного события. Даже профессиональные архитекторы, кажется, приходят к такому выводу, как только их назначают кураторами. Они тут же забывают о своей деятельности, о повседневной работе и профессиональной компетенции, чтобы стать социальными критиками-дилетантами.

К настоящему времени подход к биеннале за счет тематизации социальных недугов стал стандартным, ожидаемым, неопровержимым, безопасным и даже обязательным вариантом наполнения павильонов. (Для национальных павильонов все это также легко организуется и экономически эффективно. Вместо рискованной и сложной задачи выбора 25 архитекторов, объяснения выбора и работы с ними, можно поручить одному художнику (или двум-трем) интерпретировать тему и оставить архитекторов в покое.) Для кураторов национальных павильонов подобное теперь единственный способ освободиться от своего кураторского бремени. Теперь это не только самый предсказуемый ход, он обязателен. Это ход, который подавляет нашу профессиональную сферу. Это ход, который одновременно предписывает и публично демонстрирует конец архитектуры. Здесь не осталось ничего, что могло бы выполнить ту жизненно важную функцию, которую раньше выполняла Венецианская архитектурная биеннале. Налицо зияющий общественный вакуум, ничто и никто не может его заполнить.

khorein