Это ли мошенничество?

Азиатский саммит по борьбе с мошенничеством (GASS) в Сингапуре начался с розыгрыша. Участникам конференции предложили доступ к «ускоренной процедуре» получения бейджей. На открытии нам сказали, что 50 человек отсканировали QR-код на входе, надеясь пройти без очереди.

В своем нетерпении они продемонстрировали, как легко стать жертвой «квишинга» (фишинга с помощью QR-кода). Эта тема звучала на протяжении всего мероприятия: жертвой мошенничества был обычный человек, по сути честный, но уязвимый для манипуляций. Даже участники конференции, посвященной мошенничеству, могли быть обмануты. Но Джорджи Абрахамс, управляющий директор Глобального альянса по борьбе с мошенничеством, заверил нас: QR-код не заражал наши телефоны вредоносным ПО и не крал данные наших кредитных карт. На самом деле, он вообще ничего не делал.

Однако настоящее мошенничество — это крупный бизнес. Поскольку цифровые коммуникации прочно вошли во все сферы нашей жизни, то же самое произошло и с онлайн-мошенничеством. По данным Национального агентства по борьбе с преступностью, мошенничество в настоящее время является самым распространённым преступлением в Великобритании. В мировом масштабе, по оценкам, ежегодный ущерб от мошенничества составляет 1,03 триллиона долларов, что превышает ВВП Швейцарии. Среди участников конференции GASS были в основном представители финансовой, технологической и правоохранительной сфер (я, как культуролог, была своего рода исключением), а открывал её своим выступлением министр Сингапура по цифровому развитию и информации Тан Киат Хау, который называл нас всех «Лигой справедливости», «борцами с мошенниками» и «хорошими парнями». В ходе саммита «хорошие парни» играли важную роль. Считалось, что мошенничество обусловлено не столько жаждой наживы, сколько злом, как таковым, все это злодеи, эксплуатирующие «универсальные человеческие слабости». Нам сказали, что мошенничество существует столько же, сколько и само человечество. Но благодаря «партнёрству и сотрудничеству» мы можем дать отпор. Представитель Global Telecom бодро объявил: «Мы все здесь друзья, у которых есть определённая миссия». Самопровозглашённые «хорошие парни» были на сцене, говоря о просвещении потребителей, повышении осведомлённости и обмене информацией. Кто же были злодеи? Кто были мошенники?

В настоящее время эпицентром мирового мошенничества является Юго-Восточная Азия, где интернет-мошенничество процветает в промышленных масштабах. Вы, вероятно, регулярно получаете сообщения с неизвестных номеров, предлагающих работу, требующих оплаты почтовых расходов на посылку, выдающих себя за родственника, у которого возникли проблемы, и т.д., и т.п. Весьма вероятно, что эти сообщения отправляются из мошеннического комплекса – бетонной коробки в Мьянме, Камбодже или Лаосе. Внутри этих комплексов ситуация ужасная. Некоторые приходят в индустрию, зная, что столкнутся с мошенничеством, но многие сами столкнулись с обманом, откликнувшись на предложения о законной работе. Даже те, кто знает о сути работы, вероятно, обманываются относительно условий. Процесс найма напоминает обычную деловую практику (подача заявлений, собеседования, тесты на профпригодность), и многие приезжают, часто в третьи страны, например, в Таиланд, ожидая работы там в качестве агентов по работе с клиентами или специалистов по цифровому маркетингу, но в итоге оказываются переправлены через границу в Мьянму или Камбоджу. На территории лагерей они оказываются в ловушке: эти места усиленно охраняются, а наблюдательные посты обращены внутрь, чтобы предотвратить побег, а не несанкционированный вход. Когда люди пытаются уйти, им говорят, что они в долгу перед своими похитителями: сообщения бывших жертв свидетельствуют о том, что цена зависит, по крайней мере частично, от гражданства. Тем, власти чьих стран вряд ли их спасут, назначают более высокую цену. Если у них нет доступа к финансированию извне — а большинство не может, иначе они бы изначально не мигрировали ради этой работы — должны работать, чтобы выплатить свой долг. Для тех, кто отказывается, пытается бежать или просто плохо справляется с работой, есть «тёмные комнаты», где их держат без еды, избивают или оглушают электрическими дубинками. Самоубийства не редкость.

Выбраться из мошеннических центров непросто. Некоторые в конечном итоге получают деньги со стороны семьи или друзей, чтобы заплатить выкуп за свою свободу; других «продают» между лагерями; а некоторых спасают, рискнув обратиться в посольства и неправительственные организации. Десятки вьетнамских рабочих были спасены после того, как инфлюенсер Фонг Буи заплатили выкуп, создав видеоконтент, который собрал миллионы просмотров и превратил его в звезду YouTube. Те, кому не удалось привлечь внимание влиятельных лиц, возлагают надежды на правоохранительные органы. Но местные полицейские часто получают взятки со стороны хозяев таких центров, поэтому операции по спасению не имеют масштаба и редко приводят к закрытию лагерей. Те, кому удаётся спастись или сбежать, зачастую оказываются в иммиграционном центре или подвергаются судебному преследованию за преступления, совершённые под угрозой пыток.

По оценкам, в регионе трудится около 400 000 рабочих внутри мошеннических комплексов, из которых 100 000 находятся в Камбодже и более 120 000 в Мьянме, поэтому даже редкие крупномасштабные операции, которые спасают сотни людей, затрагивают лишь верхушку айсберга. Теоретически, вы можете использовать свою зарплату и комиссионные, чтобы заплатить за выход из комплексов, но это сложно. Зарплаты ничтожны по сравнению с «долгом», который растет и растет, поскольку с пленных рабочих взимают плату за питание, койко-место в общежитии, использование их рабочих мест и даже доступ к туалетам. Многие другие отрасли также наживаются на том, что рабочих-мигрантов держат в стесненных условиях, отдельно от обычных граждан. Всего в 30 километрах от конференц-центра Suntec, где проходил саммит по борьбе с мошенничеством, в общежитии Tuas View проживают почти 16 000 рабочих-мигрантов, необходимых для строительной отрасли Сингапура, которые не имеют доступа к обычному жилью. В мошеннических комплексах есть развлекательные заведения (кафе, бары, бордели), которые также требуют персонала, иногда из местных жителей, которые могут свободно приходить и уходить, а иногда из других трудовых мигрантов, которых считают неподходящими для мошенничества. По мере роста числа мошенников растет и внутренняя экономика этих комплексов. Товары, продаваемые внутри, продаются по завышенным ценам в долларах США независимо от местоположения.

Рост числа подобных мошеннических схем совпадает с резким ростом цифрового мошенничества с 2020 года. На саммите Мэтью Киллиан, старший сотрудник по иностранным делам Госдепартамента США, повторил общепринятую точку зрения о том, что карантин вынудил людей проводить время в интернете в период максимальной изоляции и одиночества, представляя лёгкую добычу для мошенников. Но мы все и так были прикованы к своим телефонам в 2019 году. COVID-19 стал катализатором, но по другой причине. Поскольку азартные игры запрещены в материковом Китае, казино открылись в других частях региона — в Камбодже, на Филиппинах, в Лаосе — чтобы удовлетворить потребности китайского рынка, и часто управлялись китайскими предпринимателями. Когда началась пандемия, закрытые границы Китая и затяжной карантин подорвали прибыльность этих предприятий. Поскольку многие игорные операции уже имели побочный продукт в онлайн-мошенничестве (азартные игры и мошенничество были связаны с первых дней существования интернета), инфраструктуру можно было быстро преобразовать в офисы, оборудованные телефонами и ноутбуками, где каждая комната или этаж были бы отведены для отдельного мошенника или преобразованы в общежития для работников. Бизнес процветал, и новые комплексы появлялись, в основном в приграничных районах — в Золотом треугольнике, где встречаются Таиланд, Лаос и Вьетнам; в прибрежном Сиануквиле в Камбодже; и в охваченной гражданской войной Мьянме. Спутниковые снимки Google района Мьявади, граничащего с Таиландом и Мьянмой, поучительны: в начале 2020 года это были сельскохозяйственные угодья; к 2021 году там было несколько зданий; к 2022 году их стало еще больше. В 2023 году многоэтажные комплексы, окруженные колючей проволокой, заняли все поля. Эти изображения свидетельствуют об экономической жизнеспособности отрасли; каждое новое здание является признаком притока нового капитала, реинвестирования прибыли и, вероятно, выхода на новые рынки.

Работа в этих зданиях скучная, однообразная и эмоционально тяжелая. Как и процесс подбора персонала, работа напоминает обычный колл-центр или офис. Существует процесс обучения: в течение недели или месяца сотрудники должны ознакомиться с соответствующим программным обеспечением и скриптами. Гайд под названием «Слова для любви, дружбы и азартных игр», обнаруженное после обыска, было помечено как версия 3.23, что говорит о том, что эти материалы регулярно обновляются. Помимо обучения, есть льготы, вознаграждения, повышения и даже, как ни странно, отдел кадров. Сотрудники обычно начинают с самых низов, рассылая всем известные фишинговые сообщения. Основные целевые рынки находятся в США, Великобритании и Китае, поэтому рабочее время привязано к разным часовым поясам, а смены длятся до 16 часов. Как только жертва клюнет, она, как правило, передается дальше по цепочке к более опытному или квалифицированному мошеннику. Используя программы-переводчики, искусственный интеллект (ИИ) и инструкции, составленные менеджерами, можно поддерживать разговоры, создавать личные отношения и выманивать деньги. В инструкциях предполагается, что жертвы называются «клиентами» или «заказчиками», что выдаёт то, как эти операции выросли из колл-центров и аутсорсинга обслуживания клиентов.

Сходство с обычным рабочим местом не ускользнуло от внимания участников конференции в Сингапуре. Как заметил Джефф Куо из Gogolook: «Это хорошо организованные компании, как и любые другие». Конечно, организованная преступность всегда напоминала обычный бизнес. Г. Роберт Блейки, юрист, разработавший печально известный закон RICO в США, заметил, что мафия — это «зеркальное отражение американского капитализма». Хотя организованная преступность печально известна своими кровопролитными конфликтами за территорию и контроль, на данный момент те, кто возглавляет региональную мошенническую индустрию, перешли от конкуренции к специализации. Отдельные структуры осваивают определённый аспект бизнеса, а затем продают свои навыки, программное обеспечение, данные или продукцию другим. Один специалист в области прав человека сообщил мне, что одна из площадок на границе Таиланда и Вьетнама открывает почти только одни мошеннические банковские счета. Тайских пленников вербуют не ради труда, ради их лиц, которые используются для открытия счетов, которые могут быть использованы для отмывания денег другими участниками отрасли. Благодаря аутсорсингу и специализации, отрасль использует то же разделение труда, которое лежит в основе в широком смысле платформенного капитализма.

В этнографическом исследовании телефонных мошенников Монтего-Бей 2020 года Джован Скотт Льюис отмечает, что рост лотерейного мошенничества, в рамках которого американцев убеждают в выигрыше огромного денежного приза, который они получат, заплатив небольшой налог, является непосредственным продуктом обычного бизнеса. Колл-центры были переведены на аутсорсинг на Ямайку, чтобы снизить стоимость их содержания в США, и мошенники выучили акцент, фразы и привычки, которым обучали сотрудников колл-центров, и использовали их в своих предпринимательских целях. Льюис утверждает, что, пародируя «работников колл-центра, банковских служащих США и других представителей западного капитала», бедные, но находчивые мошенники занимаются своего рода сатирой. Но в центре промышленного мошенничества пародия лишена своего творческого потенциала — сценарии пишет руководство, один персонаж управляется десятками рабочих, а для повышения производительности используется строгая дисциплина. Центры мошенничества, больше не являющиеся низовой практикой, скорее похожи на фальшивку, бессовестно копируя обычные бизнес-процессы. На конференции это сходство можно было с иронией признать, но более глубокое противопоставление – нет. Центры мошенничества – это не просто зеркало платформенного капитализма, это метонимия, неразрывно связанная с его цепочками.

В книге «Афера: киберпреступные комплексы Юго-Восточной Азии», единственной в своем роде монографии, полностью посвященной мошенническим комплексам, Марк Бо, Иван Франческини и Лин Ли используют термин «киберрабство», описывая «парадоксальную природу ситуации, которая объединяет в себе воплощение постмодерна, интернет и нечто столь же жестокое и первобытное, как рабство». Таким образом, эти комплексы сами по себе являются сложными, смешивающими старые и новые методы извлечения стоимости. То, за пределы чего якобы развился капитализм — рабство, сдельная работа, фирменный магазин, долговая кабала — объединено в контуры цифрового накопления. Дело не только в том, что то, что кажется пользователю беспроблемным, основано на уровнях скрытой эксплуатации; скорее, непрерывное общение, транзакции и циркуляция создают новые возможности для эксплуатации, будь то в рамках закона или за его пределами. Мошеннические центры используют ту же тактику, что и платформы, на которых они работают, сочетая крайне персонализированные попытки привлечь внимание клиента с низкозатратным подходом. Поскольку коммуникация не имеет предела, существуют и бесконечные инволюции извлечения информации. Ухудшение цифровой жизни, которое в докладе «Data&Society» описывается как «врожденная „мошенническая“ природа современного интернета», создаёт идеальное прикрытие для более целенаправленных форм мошенничества. В цифровом ландшафте мемов, криптобирж-однодневок и искусственного интеллекта мошеннический контент легко замаскировать.

Подобно тому, как фабрика, колл-центр или системы аннотирования на основе искусственного интеллекта приносят с собой инфраструктурные инвестиции, так и мошеннические комплексы приносят новые дороги и высокоскоростной интернет. Захватывая сельскохозяйственные угодья, создавая новые рабочие места в сфере услуг (например, доставка еды, такси или охрана) и принося с собой волну насилия, они перестраивают местную экономику в своих интересах, привлекая рабочую силу со всего мира. Можно представить себе мошеннический комплекс как своего рода «переходную форму», которую Лев Троцкий определил как отличительную черту неравномерного и комбинированного развития. Там, где различные формы накопления сливаются, мы видим «реальные связи и протекание процесса жизни». Как отмечают авторы книги «Афера», «есть что-то новое – и сверхъестественное – в феномене людей, содержащихся в условиях рабства, но при этом практически постоянно подключенных к внешнему миру через интернет». Промышленное мошенничество использует инструменты, логику, организацию и ценности платформенной экономики и «взламывает» их, разрушая деятельность разрушителей. Человеческий труд, скрываемый платформами, становится видимым в мошенничестве, в неудачно сформулированном фишинговом сообщении или в сцепленных пальцах на руке в фейковом видео. Но платформы, с их неустанной скоростью и бесконечными инновациями, быстро заметают следы как мошенников, так и самих себя. Хотя эти объекты можно найти на карте, проехать мимо них на машине и сфотографировать с помощью дрона, они защищены своей тесной связью как с государством, так и с платформой. Чтобы скрыть эту тесноту, технологическая индустрия должна продолжать рассказывать историю о том, что мошенничество — это досадное, но неизбежное хищничество, основанное на прирожденной человеческой слабости.

Я отправилась на саммит GASA, чтобы узнать, что говорят представители технологических индустрий и финансов о центрах противодействия мошенничеству. Я присутствовала на многих панельных дискуссиях, посвящённых обмену информацией и сотрудничеству, обучению клиентов и повышению осведомлённости. Я старалась сохранять серьёзное выражение лица, пока мне показывали, как они разработали компьютерную игру, приложение или контрольный список для обучения потребителей. В кондиционированном конференц-центре Suntec City, в чистом и аккуратном центре Сингапура, было практически невозможно сформулировать очевидное: мошеннические центры имеют причину в глобальном неравенстве. Человек, которого обманом втянули в долговую кабалу предложением работы с зарплатой 200 долларов в месяц, — это тот, у кого нет других вариантов, в то время как человек, потерявший свои сбережения, имеет сбережения, которые можно потерять. Большинство участников конференции сделали карьеру на гладких транзакциях, мгновенной коммуникации и алгоритмическом тэгировании: их беглый пустой корпоративный жаргон с трудом мог понять мир кабальных работников в мошеннических комплексах, они могли лишь сказать, что «они тоже были жертвами». Когда некий участник — из группы жертв мошенничества, а не из сферы технологий или финансов — предположил, что, возможно, Meta (признана экстремистской в РФ – прим. пер.) следует создавать рабочие места в странах, где строят мошеннические комплексы, к нему отнеслись как к чудаку. Но независимо от того, что об этом думает технологическая индустрия, глобальное неравенство означает, что новые центры появляются повсюду — в ОАЭ, Намибии, Замбии, Сербии, Грузии. Список спасённых жертв насчитывает граждан 66 стран, от Сомали до Сингапура, от Монголии до Бразилии. Где бы ни появлялись мошеннические комплексы, за ними, вероятно, последует международная доведенная до отчаяния рабочая сила, готовая рискнуть получить предложение о работе за рубежом.

Но мошенники-фрилансеры, работающие более свободно и самостоятельно, прекрасно понимают, что их аферы – это ответ на глобальный разрыв в уровне благосостояния: более того, они оправдывают свою работу возмещением ущерба. В Гане мошенников, занимающихся любовными аферами, называют «sakawa boys», в Нигерии – «yahoo boys», а популярная музыка («scam rap») воздаёт должное их богатству и стилю как справедливой компенсации за преступления Европы. Поскольку требования учреждений о возмещении ущерба часто встречают презрение или молчание, есть что-то притягательное в идее того, что люди возвращают себе украденное богатство империи, совершая одну аферу за другой. Но эта история слишком проста. Презентация Пола Раффила из Исследовательского центра по изучению сетевого заражения показала поразительное количество самоубийств среди подростков, ставших жертвами мошенничества с использованием секс-шантажа, часто осуществляемого из Западной Африки. Хотя Раффил не упомянул об условиях, при которых подросток из Лагоса может напасть на подростка из Огайо или Антверпена ради нескольких сотен долларов, жесткие последствия секс-шантажа делают проблемными всякие легковесные заявления о мошенничестве как о «возмещении ущерба». В конечном счёте, никакая моральная схема, повторяющая ту же логику «хороших парней» и «плохих парней», что и у технологических компаний, пусть даже перевёрнутая, не может представить нам адекватного взгляда на вещи.

Саммит завершился так же, как и начался - непоколебимой верой в цифровую платформу как естественный дом для хороших парней. С основным докладом на GASS выступил Джим Браунинг, ютубер, канал которого может похвастаться 4,4 миллионами подписчиков. Браунинг, пожалуй, самый известный «скамбейтер» — скромный хакер «в белой шляпе», который использует свои навыки для отслеживания мошенников, получения доступа к их системам, предупреждения жертв и создания безумно популярных видеороликов. Он сотрудничал над телепрограммами с BBC и канадским CBC, а также обучал «Daisy» от O2 — голосового робота с искусственным интеллектом, который говорит от лица бесконечно болтающей о своей кошке несчастной бабушки, чтобы удерживать мошенников на телефоне. Стоит ли работникам, попавшим в мошеннические комплексы, возлагать надежды на создателей такого контента? В отличие от вьетнамца Фонг Буя, беспокойство Браунинга по поводу мошенничества не доходит до сбора средств на выкуп пленных рабочих. Отвечая на электронное письмо мужчины, освобожденного из лагеря в Дубае после полицейского рейда, Браунинг говорит: «Обычно я сочувствую тем, кто уехал за границу в поисках лучшей работы, но когда ты участвуешь в краже денег у других, я совершенно не сочувствую». В видео Браунинга показаны зернистые кадры того, как сотни рабочих загоняют в полицейские автобусы в ожидании депортации. Видео набрало 2,8 миллиона просмотров, что, вероятно, принесло автору несколько тысяч долларов дохода. На каждом этапе есть возможность заработать: местная полиция, технологические компании, мстители с популярных видеосервисов, а также организованная преступность.

Рабочие, которым удаётся сбежать, часто оказываются в иммиграционном центре. Там, ожидая государственной поддержки через местное посольство, они должны платить за еду, воду, постель и всё остальное – точно так же, как в мошеннических лагерях. Так что же остаётся такому мошеннику после того, как все получат свою долю?

Verso