Американское бессознательное и закат Запада

Итальянский радикальный мыслитель Франко «Бифо» Берарди подгшотовил для блога американского журнала Critical Inquiry небольшое эссе, посвященное причинам избрания Дональда Трампа, а так же того, что в результате этого события ждет весь мир. Ниже мы предлагаем перевод текста.

"Подобно чудовищным водорослям-мутантам, которые вторгаются в лагуну Венеции, наши телевизионные экраны оказались заселены «дегенеративными» образами и словами. В сфере социальной экологии таким людям, как Дональд Трамп, разрешено свободно размножаться, подобно водорослям, захватывая целые районы Нью-Йорка и Атлантик-Сити; он занимается «редевелопментом» и взвинчивает арендную плату, тем самым выгоняя десятки тысяч бедных семей, большинство из которых обречены лишиться крова, став эквивалентом мертвой рыбы из сферы экологии окружающей среды".

Феликс Гваттари «Три экологии»

 

"Я - последняя Кассандра человеческой истории... Я пророчествовал, и никто не верил, и на этот раз сгорит не только Троя, но и Спарта, и Итака, и все ахейцы".

Салман Рушди «Дон Кихот»

 

Трамп: революция в два хода

Помните, что Джо Байден сказал несколько месяцев назад о возможной победе Трампа на выборах? Он сказал, не более и не менее чем то, что победа Трампа уничтожит американскую демократию. Он не ошибся. И если предположить, что американская демократия вообще существовала (во что я не верю), то приход банды Трампа-Бэннона-Маска представляет собой ее полномасштабную ликвидацию.

Технически говоря, приход Трампа нацелен на революцию, хотя и реакционную. Революция трампистов произойдет в два хода: первый ход объявляет Стивен Бэннон, дьявольский стратег, самый проницательный из этой группы. На выступлении в Нью-Йоркском университете во время первого триумфа Дональда он заявил: «Я ленинец». Удивленному ученому, который был модератором его выступления и попросил объяснений, он ответил, что «Ленин хотел уничтожить государство, и это также моя цель». На самом деле назначение фриков на высшие должности в администрации Белого дома сдвигается в сторону превращения государственных учреждений в карнавал, цель которого – развал публичной сферы. Однако если для Ленина разрушение государства было предпосылкой для построения пролетарской диктатуры во имя будущего справедливого устройства общества, которая так и не наступила, то для Бэннона разрушение государства означает освобождение глубинной динамики американского общества.

А вот и второй шаг, сторонником которого является Илон Маск: высвобождение звериного духа американского общества посредством подхлестывания необузданной динамики этого общества, который родился из геноцида и разбогател за счет депортаций и рабства. Маск рассчитывает построить высокотехнологичную рабовладельческую систему, упразднить последние остатки социальной защиты и развязать систематический террор в отношении меньшинств и иммигрантов. Наметки этой программы можно рассмотреть как в декларациях о намерениях Маска, так и на первых шагах реализации проекта DOGE.

Лживая американская демократия (если это слово хоть что-то значит) представляет собой не более чем процесс систематического отрицания, последовательного вытеснения (во фрейдистском смысле Verdrängung) психогенеза американского бессознательного.

Накануне своей смерти, случившейся всего несколько месяцев назад, Пол Остер в книге, представлявшей собой отчасти мемуары, «Нация кровавой бани» (2023), пытается понять, что такое реальность (и бессознательная тоже) американизма. Остер отмечает, что в Берлине есть памятник, посвященный памяти Холокоста. В Вашингтоне нет ничего, посвященного столетиям рабства. Расизм — это ядро американского бессознательного. Вот почему Трамп — душа Америки. Точнее: Трамп — это психотическое извержение дряхлеющего белого бессознательного, неспособного справиться с объемом насилия, которое преследует коллективное самовосприятие американцев, и неспособного справиться с загниванием (демографическим, умственным, политическим). Трамп — это имя агрессивной экстраверсии невыносимого презрения белой культуры к самой себе.

 

Империя от Августа до Калигулы

Двадцать пять лет назад Майкл Хардт и Антонио Негри писали в книге «Империя» (2000): «Империя — это... суверенная власть, которая правит миром... Империя сегодня становится центром, который проводит глобализацию производственных цепей и забрасывает свою широкомасштабную сеть, чтобы попытаться охватить все властные отношения в рамках своего мирового порядка... Мы должны понимать общество контроля... как общество... в котором механизмы управления становятся все более «демократическими», все более имманентными социальному полю, распределенными по умам и телам граждан».

Ослепленные светом блестящей эпохи Билла Клинтона, Хардт и Негри не заметили нигилистической сущности глобальной гегемонии Соединенных Штатов и катастрофические последствия внедрения новых технологий, которые продвигает неолиберальная социально-экономическая модель. В этой книге предлагалось рассматривать постмодернистскую Империю как эквивалент прогресса, в конце которой ждет утопия сетевой революции: «Имперский проект - это глобальный проект сетевой власти, который определяет четвертую фазу или режим конституционной истории США». Хардт и Негри ожидали мира и процветания, основанных на принципах «равный-равному», поскольку они не разглядели двуличности этого принципа, а также потому, что они не обратили никакого внимания на неискупимую бездну американского бессознательного.

Год спустя Салман Рушди опубликовал свою весьма пророческую книгу «Ярость». Давайте возьмем оттуда несколько строк: «Этот Метрополис, построенный из Криптонита, покой которого не осмелился бы разрушить ни один Супермен, где власть принималась за богатство, а собственность за счастье, где люди жили настолько отполированной жизнью, что великие простые истины первозданного существования оказались начисто стерты, и в котором души людей бесконечно долго блуждали порознь, уже не понимая, как воссоединиться; этот город, об электричестве которого слагались легенды, питал напряжением ограждения, возводимые между мужчинами и женщинами, а и между людьми вообще».

Авторы «Империи» не осознают напряжение, которое пряталось под поверхностью глобализма в начале текущего века, и поэтому пишут: «Империя может состояться только как универсальная республика, сеть держав и контрдержав, собранных в единую безграничную и инклюзивную архитектуру. Эта имперская экспансия не имеет ничего общего с империализмом или с теми государственными органами, которые ответственны за завоевания, грабеж, геноцид, колонизацию и рабство. Именно против подобных империализмов «Империя» предлагает модель сетевой власти».

Через несколько месяцев после публикации «Империи» новая экономика, основанная на цифровых технологиях, рухнула во всемирном масштабе. В конце концов, в 2001 году «Аль-Каида» (запрещено в РФ) развязала войну, которая оказалась чреватой волной терроризма и появлением ИГИЛ (запрещено в РФ), а так же контртеррористическими операциями в Афганистане и т.д.

Подобный ход событий вообще никак не вытекал из теоретической схемы, изложенной в «Империи»: «Идея мира лежит в основе развития Империи. Это имманентная идея мира, которая резко противоположна трансцендентной идее мира, то есть миру, который только трансцендентный суверен может навязать обществу, и природа которого определяется войной. Здесь, напротив, природа — это мир». На той же странице книги Хардт и Негри цитируют Вергилия: «Пришел последний век, предсказанный оракулом, / он возродит распавшуюся связь времен».

Вскоре после публикации этой книги мировая история приняла совершенно иной оборот. Государственный переворот 11 сентября спровоцировал подрыв господствующего ощущения непобедимости западной гегемонии. Бесконечное мирное расширение демократии уступило место краху глобальной гегемонии Соединенных Штатов. После десятилетия безрезультатных войн, социального краха и растущего негодования, появление Дональда Трампа ознаменовало начало своего рода хаотичной гражданской войны в самом центре Империи.

Теперь, двадцать пять лет спустя, гражданская война в США временно завершена, и легко понять, кто является (временным) победителем. Победителем оказывается не Август, славный и миролюбивый император, воспетый Вергилием, а забавная смесь Калигулы и Нерона.

Главная проблема Хардта и Негри, причина, по которой их книга не смогла уловить контуры надвигающихся событий, заключается в их безразличии к антропологическому измерению, в котором развертывается американская политика. Только оценив бездну американского бессознательного, мы можем понять причины общественной истерии, которую мы наблюдаем сегодня.

 

Немыслимое

Куда интереснее, чем «Империя» Хардта и Негри, книга конгрессмена Джейми Раскина «Немыслимое: травма, истина и испытания американской демократии». Она была опубликована в 2022 году, в первую годовщину фарса, когда тысячи сторонников Трампа ворвались в Белый дом, средоточие политической жизни США. Книга приобретает новый смысл сегодня, после возвращения того, за кого выступали демонстранты.

Джейми Раскин - профессор конституционного права, который семаого себя считает либералом и отец троих детей. Один из его сыновей, Томми — политический активист, сторонник прогрессивных идей, симпатичный молодой человек — умер в последний день 2020 года. Если быть точнее, Томми покончил жизнь самоубийством в результате длительной депрессии, а также (само собой разумеется) из-за долгого унижения его гуманитарных ценностей в годы первого президентства Трампа.

Эта книга оказалась важна для меня, потому что она содержит радикальное размышление об укоренившемся в американской демократии расизме (деталь, которая полностью прошла мимо внимания авторов книги самопровозглашенных марксистов, написавших «Исперию»). Для Раскина последнее решение Томми — это не только аффективная катастрофа, но и спусковой крючок для серьезного размышления о глубине кризиса, который подрывает либеральную демократию изнутри.

Я прочел книгу сразу после ее публикации, и я читаю ее снова сейчас, когда возвращение Трампа навсегда хоронит доверие к демократии в США и ставит под сомнение само доверие к концепции демократии как таковой. Раскин пишет, что он всегда считал себя «оптимистом, и я радикально оптимистичен в отношении того, как Конституция страны может обеспечить социальное, политическое и интеллектуальное благосостояние». Однако после смерти сына его оптимизм поумерился. Он пишет, что его вера в конституцию оказалась растоптана господством грубой силы над силой разума, а так же эпидемией депрессии. «Я был смущен, внезапно мне стало стыдно за свой конституционный оптимизм... Я боюсь, что мой жизнерадостный политический оптимизм, за который многие из моих друзей часто ценили меня, стал причиной гигантского самообмана, слабостью, которой пользуются наши враги. Но еще я даже боюсь думать о том, что значила бы жизнь без веры в нее — как и без моего любимого, незаменимого сына. Эта вера в страну и любовь к сыну были для меня нераздельны, а теперь я должен жить на свете без них обоих».

Политический оптимизм этого доброго профессора права рухнул на внезапном осознании того, что либеральная демократия покоится на хрупком фундаменте. Фактически, он пишет: «Семеро из первых десяти президентов нашей страны были рабовладельцами. Этот факт не случаен, подобное произошло в результате глубинной архитектуры наших политических институтов». Рабство является неотъемлемой частью культурного наследия американского народа, точно так же как геноцид был неотъемлемой частью культурного наследия первых поселенцев на этой территории.

Каким образом этот народ может претендовать на то, чтобы его рассматривали в качестве образца хоть для чего-либо? Неужели не ясно, что именно эта нация представляет опасность для выживания человечества?

Невозможно отрицать, что национальная американская память настолько перегружена кошмарами, что никакая политическая эволюция не может стереть эту элементарную истину из коллективного бессознательного страны, которой самой судьбой предначертано уничтожение всего человеческого рода.

На выступлении 6 января 2022 года, через год после событий в Белом доме, рассуждая о необходимости отказаться от насилия, Джо Байден заявил: «Мы должны сами решить, какой нацией мы станем». Но в состоянии ли Америка согласиться исключить насилие, если американская история основана на насилии, рабстве и геноциде? Неисправимость этого прошлого является источником системной депрессии для Запада и, следовательно, системным источником насилия. Но теперь, если мы посмотрим на геополитический ландшафт, если мы посмотрим на внутренний ландшафт западной культуры, катастрофа кажется необратимой.

Но приведет ли закат Запада к окончательному уничтожению того, что мы привыкли называть цивилизацией?

 

Дезинтеграция

Такова тенденция, которая набирает скорость во всем западном мире. В каждой европейской стране, как и в Соединенных Штатах, не говоря уже об Израиле, население непримиримо разделено альтернативой между либеральной демократией и авторитарной тиранией. Поскольку либеральная демократия всегда была фальшивой, а альтернатива тоже ложна, то ничего не остается, кроме дезинтеграции.

По моему скромному мнению, избрание Трампа ускорит крах Запада. Я не думаю, что будет развязана гражданская война, как когда-то в Испании, когда вооруженные толпы людей сражались на более или менее определенном фронте. Нет, так не разворачивается гражданская война у обезумевшего населения. Нас ждет рост числа летальных преступлений на расовой почве, настоящая резня, нас ждет то, что мы уже и так наблюдаем, только во все возрастающем масштабе и на более высоком уровне жестокости.

Массовые депортации, которые уже пообещали победители, скорее приведут к возрождению Ку-клукс-клана во многих районах страны, чем к реальной операции по нереальной репатриации нелегальных иммигрантов. Насилие, страх, агрессия в конечном итоге убедят мигрантов уехать, но процесс вряд ли будет мирным.

Именно отчаяние станет двигателем процесса по распаду Америки.

В книге «Смерти от безысходности и будущее капитализма»[1] (2020) Энн Кейс и Ангус Дитон описывают безысходность и отчаяние при помощи статистики: рост смертности, особенно среди белых мужчин в возрасте от 45 до 54 лет — алкоголизм, самоубийство, использование огнестрельного оружия, ожирение и зависимость от опиоидов (таких как фентанил). Общее снижение продолжительности жизни (уникальное среди развитых стран): с 78,8 лет в 2014 году до 76,3 лет в 2021 году. Все это при самых высоких расходах на здравоохранение в мире (равных 18,8 процента ВВП).

Тем не менее, мы не можем ожидать мирного распада американской гегемонии. Так же, как Полифем, ослепленный Улиссом, режет тех, кто приближается к нему, так и колосс обречен реагировать на все с безрассудной яростью.

В статье «Левым придется начать с нуля» Славой Жижек релятивизирует триумф Трампа и пытается увидеть его в некоей собственной перспективе. Формулу MAGA можно описать перевернутым образом: после десятилетий военных поражений сверхдержава осознает, что не может продолжать политику глобальной гегемонии и должна отступить, согласившись на статус, но не признавая этого, региональной державы, которая должна конкурировать на равных с другими региональными державами - Россией, Китаем, Индией. Мнение Жижека обосновано, но мой вопрос заключается вот в чем: согласится ли мировой оплот расизма на свой закат, никак на него не реагируя? Не окажется ли эта реакция не менее чем апокалиптической?

Кроме того, Жижек считает, что Европа могла бы выйти более сильной из сокращения американской геополитической роли, скрытой за обещанием «сделать Америку снова великой». Европа, по словам Жижека, больше не будет «младшей сестрой» гиганта. Здесь у меня тоже есть некоторые сомнения. Гипотеза Жижека была бы верной, только если бы ЕС действительно существовал. Но война на Украине ослабила Евросоюз , поставила под вопрос основы Союза и подтолкнула в сторону дезинтеграции. Французское правительство разваливается, немецкое правительство разваливается, и надвигается экономическая рецессия. Стратегическое поражение в войне против путинской России (наследие Байдена) толкает Союз к распаду, в то время как союзники Путина выборы за выборами побеждают в большинстве парламентов континента.

В заключение своего короткого эссе я снова процитирую «Дон Кихота» Рушди: «Мне страшно поднять глаза. Что это там, наверху? Как будто в небе колосс огромным бластером проделал дыру. Смотришь на это, и хочется умереть. Ничего уже не исправить. Я не верю, что в округе Колумбия или на мысе Канаверал есть кто-то, кто знает, что, черт возьми, с этим делать».

Источник