О мотивации политика

Правящая элита всегда и везде стремится монетизировать власть и влияние, однако далеко не всегда и не везде превращается в клептократию. Российская, кстати, не превратилась: способность к целеполаганию у нее определенно сохранилась.

Не ожидал, что моя небольшая реплика по поводу столь же невеликой реплики Бориса Межуева вызовет такую бурную дискуссию. Несколько финальных (как мне кажется) соображений, уточняющих мою позицию.

1. Я никогда не был сторонником «либерального дискурса», всегда был консерватором, в разные периоды социального или умеренно-либерального направления. Сохранение и стабильное развитие сложившихся институтов, Системы считаю большой ценностью. Может быть — главной.
2. Я убежден вслед за классиком, что не бывает политики, идущей вразрез с реальностью. Вы можете любить парусный флот, кареты или освещение при помощи свечей — но что делать, если все это в прошлом и уже не вернется? Вы можете быть глашатаем справедливости и солидарности — но что делать, если ресурсы стремительно сокращаются, а от их (ресурсов) концентрации в руках власти, а не от распыления между гражданами зависит устойчивость системы? Вы можете, наконец, быть пламенным противником «процентного рабства» — но что делать, если деньги — товар, а от уровня ставки зависит экономический рост?
3. Жаль, что значительная часть полемистов — «философов с мандатом», между прочим (разве почетная миссия колумниста «Известий» — не мандат?), — интерпретировала мою позицию как «интеллектуальный бунт хапуг». Дело не в хапугах, а в реальных интересах и мотивах действий властной элиты, которые надо понимать и интерпретировать адекватно. В эпоху малой семьи и дробления сообществ в повседневной жизни люди вообще руководствуются частными интересами, политики (и стоящие за ними акторы) — тем более. Данко среди них большая, очень большая редкость. Рассчитывать на их массовое стремление к «общему благу» — заблуждение, которое может дорого обойтись.
4. «Общее благо» — вообще опасная категория. Она неконкретна, тотальна и архаична. Безусловно, среди адептов «общего блага» много профашистски настроенных деятелей и мыслителей — от Платона до Муссолини (из этого, впрочем, не следует тождество «общего блага» и профашистского корпоративизма). Общественные интересы и ценности — это намного яснее.
5. Политик должен убедить граждан (на выборах), что он действует в общественных интересах и придерживается ценностной рамки сообщества, интересы которого представляет. Если политик играет «вдолгую», он не ограничивается предвыборными декларациями и стремится на самом деле действовать так в межвыборный период. Действовать в общественных интересах в тех или иных случаях его может принудить и общественный контроль (в нашем случае — тот же ОНФ).
6. Действовать исключительно в общественных интересах политику мешает колоссальное количество факторов. Фундаментальных из них, на мой взгляд, три.
   1) Частный интерес (в том числе коррупционный, но это не обязательно). Его не победить — он заложен в человеческой природе.
   2) Интересы акторов (прежде всего крупного бизнеса). Эти интересы политику надо лоббировать, иначе система потеряет устойчивость.
   3) Непубличность и неподконтрольность обществу текущей деятельности бюрократии.
   Характер и масштаб этих факторов различаются в разных обществах, но принципиально их действие идентично.
7. Правящая элита всегда и везде стремится монетизировать власть и влияние, однако далеко не всегда и не везде превращается в клептократию. Российская, кстати, не превратилась: способность к целеполаганию у нее определенно сохранилась.

Источник