Союз закономерности и случайности

Лет десять назад довелось мне пошутить в одной компании сочинителей, скажем по старинке, публицистических текстов, что если авторы такого рода текстов попадают в ад, то там они бесконечно что-то сочиняют к юбилеям таких событий как падение Берлинской стены. То есть, к юбилеям событий, по поводу которых уже было сказано столь много хорошего и пустопорожнего, что сказать про них что-то новое практически невозможно. Теперь я бы не согласился с собой тогдашним. Времена все-таки переменились.

Тот факт, что действующий глава государства, являющегося правопреемником государства, доброй волей которого когда-то и был обеспечен снос стены, отсутствует на юбилейных торжествах по поводу её сноса, говорит о нынешнем состоянии мира после холодной войны намного больше, чем самые откровенные суждения политологов и международников.

Или вот еще один факт. Первый и последний президент СССР, один из основных участников мировой политики времен сноса стены, зная, что его едва ли когда-нибудь полюбят широкие народные массы на родине, будучи уже очень немолодым человеком, отважно жертвует своей практически безупречной репутацией на Западе. Дело в том, что в минувшую субботу в своей речи в Берлине Горбачев заявил, что в нынешнем международно-политическом обострении виновата не столько Россия, сколько Запад, особенно Соединенные Штаты, которые «объявили себя победителями в холодной войне», лидерам которых «ударила в голову эйфория, триумфаторство».

«Воспользовавшись ослаблением России, отсутствием противовеса, они заявили претензию на монопольное лидерство и доминирование в мире». Кто это сказал? Вы не поверите, но Горбачев Михаил Сергеевич 8 ноября сего года. Такую вот смелую ересь высказал уважающей его европейской публике человек, которого у нас принято обвинять во всех грехах и поражениях. Еще Горби помянул расширение НАТО, Югославию, Косово, ПРО, Ирак, Ливию, Сирию… то есть, всё, что накопилось.

Так что фактов, свидетельствующих о том, что какую-либо черту концептуальных выводов под бравурными событиями четвертьвековой давности подводить рано — предостаточно. Не претендуя на громоздкую серьезность, которой в юбилейный год сноса стены и без меня создадут достаточно, позволю себе три комментария по поводу некоторых не сразу вскрывшихся курьезностей этого великого события.

Во-первых, падение стены осложнило вопрос с определением точной даты окончания второй мировой войны и падения «железного занавеса». Всегда хочется некоторой четкости в таких вопросах, хотя бы для учебников. Минимум три события претендуют на статус завершающих холодную войну. Это 8 декабря 1991 года, когда в результате Беловежских соглашений прекратил свое существования Советский Союз. Это 1 июля того же года, когда в Праге был подписан Протокол о полном прекращении действия Организации Варшавского договора. К слову сказать, именно это событие имеет больше всех прав на то, чтобы считаться окончательной точкой в холодной войне, но оно почти забыто за пределами сообществ историков и международников. И это падение Берлинской стены 9 ноября 1989 года.

Во-вторых, факт того, что это грандиозное историческое событие случилось именно 9 ноября, очень осложнил немцам вопрос с их главным национально-государственным праздником.

Напомню, что 9 ноября 1989 года в 19.34 журналист и партийный функционер Гюнтер Шабовски озвучил на транслируемой по телевидению пресс-конференции новые правила выезда и въезда в ГДР. Сотни тысяч восточных немцев тут же отправились пользоваться новыми правилами и снесли Берлинскую стену. Казалось бы, нация получила образцово-показательный праздник — не только национальный, но и с международным значением. Да ещё с каким значением! Не меньшим, чем день Великой французской революции, и уж тем более, чем день независимости США. Плюс ко всему 9 ноября 1918 года пала империя Вильгельма II и была провозглашена Веймарская республика, родилась первая германская демократия.

Однако ничего не получилось. Потому что 9 ноября 1923 года был «пивной путч», а 9 ноября 1938 года была «хрустальная ночь» и массовые убийства евреев. Увы, эти неприятные и страшные факты из истории нацизма заблокировали немцам всю праздничность 9 ноября. Им пришлось «переводить стрелки» на 3 октября, на День немецкого единства (Tag der Deutschen Einheit). Это день фактического вхождения ГДР в состав ФРГ в соответствии с договором об объединении Германии от 31 августа 1990 года.

Поневоле задашься вопросом, почему же немцы не подождали с разрушение стены пару-тройку дней и упустили возможность сделать своей новой стране такой красивый — одновременно национальный, и одновременно международный — праздник? Повторюсь, что единицы национальных праздников могут похвастаться своим наднациональным, международным значением. У немцев такой шанс был, и они им не воспользовались.

И вот тут приходится вспомнить о третьем курьезе. Стена рухнула по случайности. Дело в том, что Гюнтер Шабовски на помянутой пресс-конференции, отвечая на вопрос итальянского журналиста, неправильно прочитал распоряжение ЦК СЕПГ (Социалистической Единой Партии Германии). В распоряжении речь шла об учреждении нового льготного режима пересечения границы, а он прочитал его так, что телезрители сделали вывод, что граница отменяется вовсе. Люди пошли к отмененной границе, обнаружили там стену и… снесли её. Если бы Шабовски был более аккуратен при чтении, то стена могла бы оставаться в неприкосновенности (тем более, учитывая склонность немцев к порядку). Как утверждают специалисты по Германии, скорее всего процесс объединения двух Германий происходил бы тогда менее ярко, да и занял от пяти до десяти лет.

Сюжет просто сверхкурьезный. Я бы предложил учителям начальных классов обязательно рассказывать его первоклассникам, дабы они понимали, как это важно — уметь читать и читать правильно.

Получается, что случайность прибавила скорости закономерному историческому процессу. «История это естественный отбор случайностей», — сказал когда-то Лев Троцкий. То есть всё, что в ней происходит, по сути своей случайно, но случайности, которые действительно определяют историю, всё-таки просеяны сквозь сито очень жесткого и закономерного отбора. И самое красивое подтверждение такой вот философии истории — падение Берлинской стены.

Сергей Шмидт