Вирус вседозволенности

Дата начала Второй мировой войны всегда дает богатую пищу для размышлений.

Мы заглядываем за кружево юбилейных дат обычно не для того, чтобы вспомнить историю. Чаще всего мы просто ищем в этой истории себя. Свои проблемы, свои заботы, свои вызовы. Ищем там, в заросшей тиной глубине лет, что-то похожее и — способное дать ответ на вызовы нашей современности.

Дата начала Второй мировой войны всегда дает богатую пищу для размышлений такого рода. Уж больно страшный выверт истории человеческой цивилизации она продемонстрировала. И продемонстрировала настолько грубо и предметно, что и до сих пор, 75 лет спустя, очень тяжело до конца, до дна, до самой тины нырнуть сознанием в глубину той войны. И предвоенного времени.

Мы и не ныряем. У каждой страны, деятельно поучаствовавшей в боевых действиях, сложились — точнее, были созданы — свои мифы о той войне. С которых и принято ныне лепить информационные картинки. Как о той эпохе, так и опрокидывая ту эпоху в нашу действительность.

Между тем, за мифами прячется истинное содержание Второй мировой войны.

А заключается оно в том, что она стала первым конфликтом, в котором оказалось всё позволено. Полностью всё!

Вторая мировая война стала результатом и символом вседозволенности. Фронтовики — что с нашей стороны, что с немецкой — не любили вспоминать о том, что было на ней. Это замечено многими и неоднократно. И если это не были штатные пропагандисты — или генералы, которым положено писать мемуары, — то истинных фронтовых воспоминаний от рядовых солдат осталось невероятно, непропорционально мало. Даже в странах-победительницах.

Отчего? Кровь, грязь, страх? Да, говорят и об этом. Неудачи, ошибки, небрежности и провалы, оплаченные громадной кровью? И об этом говорят. Но всё же, по словам фронтовиков — опять же и с той, и с другой стороны, — самое неприятное в воспоминаниях о войне — воспоминание о том, как убивал. Даже не о том, как убивали тебя. Как убивал ты. И убивал, в общем, людей, которых, как и тебя, не по своей воле отправили на узаконенное убийство.

И вот тут начинается самое главное. Ибо Вторую мировую войну начали не солдаты — политики.

И это они сперва взяли на себя, а затем передали солдатам право на вседозволенность. Вся война — это был прежде всего эксперимент политиков по освоению вседозволенности. А что даст, например, тотальная бомбардировка? Или — тотальное потопление всех судов, идущих к противнику? Или — тотальное уничтожение населения? Или — атомная бомба на город с тотальным его разрушением и гибелью жителей?

Это был эксперимент на тотальную вседозволенность. К нему только подступились в ходе Первой мировой войны. Но в те годы ещё действовали ограничители. Чего-то политикам ещё не позволялось. Чего-то они не позволяли генералам. Те не давали распоясаться солдатам. Да и у солдат была ещё мораль.

Ко второй попытке выстроить мир под себя эти старомодные ограничители были преодолены. И тут не один Гитлер имеется в виду. В конце концов, он лишь выразил — и сам стал выражением — это самое стремление политиков к вседозволенности. Цель оправдывает средства — эта иезуитская максима наконец-то нашла себе полное воплощение в действиях как на государственном уровне, так и на уровне солдата.

Этого-то и стеснялись после солдаты, это и не любили вспоминать.

А вот политики — скорее, напротив. И прежде всего политики «истинного победителя» во Второй мировой войне — США. Тотальные бомбардировки мирных и военных целей применялись ими затем не раз — Корея, Вьетнам, Ирак, Югославия. Причём бомбардировки, большею частью не вызывавшиеся военной необходимостью, но — лишь впитанным в 1939 — 1945 годах ощущением политической вседозволенности. Оттуда же — убеждённость в своём праве свергать неугодные и ставить угодные политические режимы в чужих странах. Оттуда же — стремление по поводу и без хвататься за дубинку экономических санкций.

И вот тут — самое время повернуть зеркало событий 75-летней давности к нашей современности. Тогда война началась в качестве продолжения политики вседозволенности со стороны Германии. Сегодня подхваченная у Гитлера вседозволенность привела уже США к порогу, за которым зловеще ухмыляется череп войны. Признанное уже и в самой Америке участие в организации антироссийского государственного переворота на Украине очевиднейшим образом нацелено на создание именно военной обстановки в Европе. И ощущение приблизившейся на расстояние вытянутой руки в нынешнем мире растёт — примерно так же, как росло в преддверии 1 сентября 1939 года.

Но одно обстоятельство обнадёживает и в этих условиях. Заглянув во время Второй мировой войны во мрак политической вседозволенности, человечество смогло выработать в себе антитела к этой заразе. Нет, это не только те, что ждут своего времени в шахтах или на подлодках. Это ещё и политики, которые извлекли из той войны иные, нежели США, уроки. Это и та политика, которая не даёт распространиться вирусу вседозволенности.

Излечение от него — процесс болезненный. Иногда, как показывает пример Гитлера, доводит и до самоубийства.

И потому, вспоминая сегодня о начале Второй мировой войны, хочется верить, что болезнь удастся остановить до того момента, как весёлые солдаты сломают пограничный шлагбаум.

Чтобы потом стараться не вспоминать о последовавшем…