Дата начала Второй мировой войны всегда дает богатую пищу для размышлений
Мы заглядываем за кружево юбилейных дат обычно не для того, чтобы вспомнить историю. Чаще всего мы просто ищем в этой истории себя. Свои проблемы, свои заботы, свои вызовы. Ищем там, в заросшей тиной глубине лет, что-то похожее и — способное дать ответ на вызовы нашей современности.
Дата начала Второй мировой войны всегда дает богатую пищу для размышлений такого рода. Уж больно страшный выверт истории человеческой цивилизации она продемонстрировала. И продемонстрировала настолько грубо и предметно, что и до сих пор, 75 лет спустя, очень тяжело до конца, до дна, до самой тины нырнуть сознанием в глубину той войны. И предвоенного времени.
Мы и не ныряем. У каждой страны, деятельно поучаствовавшей в боевых действиях, сложились — точнее, были созданы — свои мифы о той войне. С которых и принято ныне лепить информационные картинки. Как о той эпохе, так и опрокидывая ту эпоху в нашу действительность.
Между тем, за мифами прячется истинное содержание Второй мировой войны.
А заключается оно в том, что она стала первым конфликтом, в котором оказалось всё позволено. Полностью всё!
Вторая мировая война стала результатом и символом вседозволенности. Фронтовики — что с нашей стороны, что с немецкой — не любили вспоминать о том, что было на ней. Это замечено многими и неоднократно. И если это не были штатные пропагандисты — или генералы, которым положено писать мемуары, — то истинных фронтовых воспоминаний от рядовых солдат осталось невероятно, непропорционально мало. Даже в странах-победительницах.
Отчего? Кровь, грязь, страх? Да, говорят и об этом. Неудачи, ошибки, небрежности и провалы, оплаченные громадной кровью? И об этом говорят. Но всё же, по словам фронтовиков — опять же и с той, и с другой стороны, — самое неприятное в воспоминаниях о войне — воспоминание о том, как убивал. Даже не о том, как убивали тебя. Как убивал ты. И убивал, в общем, людей, которых, как и тебя, не по своей воле отправили на узаконенное убийство.
И вот тут начинается самое главное. Ибо Вторую мировую войну начали не солдаты — политики.
И это они сперва взяли на себя, а затем передали солдатам право на вседозволенность. Вся война — это был прежде всего эксперимент политиков по освоению вседозволенности. А что даст, например, тотальная бомбардировка? Или — тотальное потопление всех судов, идущих к противнику? Или — тотальное уничтожение населения? Или — атомная бомба на город с тотальным его разрушением и гибелью жителей?
Это был эксперимент на тотальную вседозволенность. К нему только подступились в ходе Первой мировой войны. Но в те годы ещё действовали ограничители. Чего-то политикам ещё не позволялось. Чего-то они не позволяли генералам. Те не давали распоясаться солдатам. Да и у солдат была ещё мораль.
Ко второй попытке выстроить мир под себя эти старомодные ограничители были преодолены. И тут не один Гитлер имеется в виду. В конце концов, он лишь выразил — и сам стал выражением — это самое стремление политиков к вседозволенности. Цель оправдывает средства — эта иезуитская максима наконец-то нашла себе полное воплощение в действиях как на государственном уровне, так и на уровне солдата.
Этого-то и стеснялись после солдаты, это и не любили вспоминать.
А вот политики — скорее, напротив. И прежде всего политики «истинного победителя» во Второй мировой войне — США. Тотальные бомбардировки мирных и военных целей применялись ими затем не раз — Корея, Вьетнам, Ирак, Югославия. Причём бомбардировки, большею частью не вызывавшиеся военной необходимостью, но — лишь впитанным в 1939 — 1945 годах ощущением политической вседозволенности. Оттуда же — убеждённость в своём праве свергать неугодные и ставить угодные политические режимы в чужих странах. Оттуда же — стремление по поводу и без хвататься за дубинку экономических санкций.
И вот тут — самое время повернуть зеркало событий 75-летней давности к нашей современности. Тогда война началась в качестве продолжения политики вседозволенности со стороны Германии. Сегодня подхваченная у Гитлера вседозволенность привела уже США к порогу, за которым зловеще ухмыляется череп войны. Признанное уже и в самой Америке участие в организации антироссийского государственного переворота на Украине очевиднейшим образом нацелено на создание именно военной обстановки в Европе. И ощущение приблизившейся на расстояние вытянутой руки в нынешнем мире растёт — примерно так же, как росло в преддверии 1 сентября 1939 года.
Но одно обстоятельство обнадёживает и в этих условиях. Заглянув во время Второй мировой войны во мрак политической вседозволенности, человечество смогло выработать в себе антитела к этой заразе. Нет, это не только те, что ждут своего времени в шахтах или на подлодках. Это ещё и политики, которые извлекли из той войны иные, нежели США, уроки. Это и та политика, которая не даёт распространиться вирусу вседозволенности.
Излечение от него — процесс болезненный. Иногда, как показывает пример Гитлера, доводит и до самоубийства.
И потому, вспоминая сегодня о начале Второй мировой войны, хочется верить, что болезнь удастся остановить до того момента, как весёлые солдаты сломают пограничный шлагбаум.
Чтобы потом стараться не вспоминать о последовавшем…