Украинский цугцванг. Есть ли выход?

Единственный возможный сейчас вариант действий со стороны России лежит в плоскости дипломатии. Здесь, однако, у нас также нет "зеленой улицы".

В результате очередного артобстрела, в зону которого попали приграничные российские территории, близкие к району так называемой антитеррористической операции, погиб человек, еще двое — пострадали. Эти люди стали первыми среди мирных россиян жертвами идущей на Украине гражданской войны.

После инцидента различные источники в Москве выступили с его оценками и своим видением ситуации. В частности, были высказаны предложения о нанесении ударов по украинской территории. Они, однако, не нашли поддержки у руководства страны: после встречи Владимира Путина с Ангелой Меркель пресс-секретарь российского Президента назвал эти идеи нонсенсом.

Возникает вопрос: как Россия должна оценивать произошедшие события, и какая реакция в данный момент будет наиболее адекватной?

Стоит согласиться с тем, что силовое решение в сложившемся контексте действительно было бы ошибкой. С помощью «точечных» ударов можно подавить некоторое количество артиллерийских установок, но это стало бы лишь тактическим успехом: артобстрелы, как всю гражданскую войну на Юго-Востоке, таким способом не прекратить. При этом стратегический результат был бы негативным: Украина, отрицающая, что снаряды были выпущены ее «антитеррористической» группировкой, обвинила бы Россию в агрессии. Вслед за этим с аналогичными оценками выступили бы западные страны, и последовал бы очередной виток усиления напряженности. Тем более что при силовом ответе с нашей стороны на украинской территории наверняка также пострадали бы мирные жители: даже если фактически жертв бы не было, их бы обязательно нашли.

Надо ли нам бояться этого усиления напряженности? В ситуации, в которой мы на данный момент находимся — да. За последние месяцы мы смогли наладить диалог с рядом европейских государств и политиков, что позволяет реализовывать наши интересы. Этот диалог был бы нарушен очередной волной истерии по поводу «российской агрессии». Вызвала бы она напряжение и внутри России.

С другой стороны, оставить ситуацию без ответа Россия не может.

Во всяком случае — не должна. Мы не можем позволить, чтобы нашу территорию обстреливали, игнорируя все ноты протеста и превращая наше бездействие в анекдот про «последнее московское предупреждение». Тем более, что это также вызывает недовольство внутри России — на этот раз патриотически настроенного населения.

Единственный возможный сейчас вариант действий со стороны России лежит в плоскости дипломатии. Здесь, однако, у нас также нет «зеленой улицы». Очевидно, нас могут поддержать некоторые западные лидеры, традиционно осуждающие жертвы среди мирного населения и призывающие к переговорам, но это будут только слова. «Операция», проводимая нынешней украинской властью, осуществляется при поддержке Запада и «мелочи» типа разорвавшегося на чужой территории фугаса — это для Европы и США щепки, которые всегда летят при рубке леса. Тем более что на Западе понимают, что Россия не настроена на силовое воздействие на происходящие процессы.

Поэтому Россия, скорее всего, сохранит избранную в последние месяцы тактику, которая заключается в том, чтобы, не давая себя спровоцировать на резкие действия, продолжать тонкую игру, используя противоречия между западными державами и их лидерами, а также их заинтересованность в сотрудничестве с Россией.

Это может дать нам некоторые тактические бонусы, включая изменение поведения украинских властей, внесение корректив в проводимую ими силовую «операцию» и т. д. Стратегически это не особо улучшит наше геополитическое положение и не компенсирует морально-политических издержек в связи с отсутствием жесткой реакции на происходящие инциденты на границе. Но, с другой стороны, позволит нам и не ухудшить наше положение, сохранив относительно конструктивные отношения с Европой и нашими партнерами на Западе.

По сути, ситуация, сложившаяся вокруг украинского кризиса и перехода Украины под протекторат США и ЕС, для нас представляет собой цугцванг — положение, из которого нет успешного выхода.

Уже стали мантрой слова о том, что нам нужно было лучше контролировать украинские внутриполитические процессы, создавая устойчивые пророссийские силы, на которые можно было бы опереться. А также формировать благоприятную культурную среду и нужное нам общественное мнение на Украине — вокруг общих ценностей, интересов, истории и т. д. Процесс этот конечно был бы трудоемким и долгим, но зато дал бы результат, как дала, увы, результат аналогичная (но с обратным знаком) многолетняя работа, проведенная в стране американскими и европейскими службами. Однако мы ограничивались поддержкой лишь некоторых внутриэлитных групп, которые в итоге выпали из политического процесса или адаптировались к новым реалиям.

Далее — и это тоже становится все более очевидным — наше, в том числе технологическое, отставание от Запада не позволяет нам сейчас диктовать свои условия. Россия нуждается в полномасштабной модернизации, после которой созданные в ней экономика и общество могут стать привлекательными для других государств, прежде всего, наших соседей. Чтобы мы, подобно Европе, могли экспортировать наши институты и практики. Стремление к «западной» жизни очень крепко в общественном сознании бывших советских республик (и у нас, в том числе), при этом Россия пока не может предложить сопоставимые цивилизационные стандарты.

Учитывая все это, как следует действовать России в ситуации с жертвами среди российского населения?

Первое. Необходимо дать жесткий дипломатический ответ, постаравшись задействовать максимальное количество международных институтов. Украинская сторона должна компенсировать причиненный ущерб.

Второе. России следует добиваться направления своих наблюдателей в зону ведения боевых действий, чтобы отслеживать состояние гуманитарных вопросов и контролировать положение на приграничных территориях.

Третье. Россия вправе осуществлять патрулирование территорий, где проводится так называемая АТО, с воздуха, о чем следует договориться с мировым сообществом.

Четвертое. Внутри страны нужно вести системную и сбалансированную информационную политику, объясняющую действия России и, в том числе, причины отказа от силового вмешательства. Эту политику следует сделать максимально открытой, чтобы не создавать атмосферу недопонимания и не давать повода для домыслов.

Пятое. России уже сейчас нужно обратить внимание на ситуацию в других соседних странах, избежав здесь тех ошибок, которые были допущены в истории с Украиной. Постепенно нужно будет восстанавливать влияние и на украинской территории, как бы это ни было теперь сложно, понимая, что «битва за Украину» далеко еще не завершена. Она является частью многолетней «войны за советское наследство» и в ней мы должны действовать стратегически, а не только тактически.

Шестое. Без модернизации экономики и общества невозможны геополитические успехи страны. Нужно ослабить нашу зависимость от внешних факторов (насколько это возможно в глобализирующемся мире), превратив связи с зарубежными странами в средство влияния нас на них, а не их на нас. Таким образом, речь идет не об автаркии, а об усилении страны и ее экономики.

Седьмое. Нужно формировать международный контур поддержки России — в Европе и за ее пределами (что сейчас уже отчасти делается). В европейских странах обостряются политические противоречия, вызревают новые идеологии, как на левом, так и на правом флангах. Россия традиционно сотрудничала с левыми силами, выступающими за солидарность и справедливость (и лишь в последние годы советской власти мы стали терять сторонников, так как сделали ставку не на социал-демократии, а на узкие, в большинстве своем маловлиятельные компартии). Теперь есть шанс взаимодействовать и с левыми, и с конструктивными правыми силами, добиваясь усиления своего влияния.

Без системной, стратегической политики нам сейчас не обойтись.

Поэтому тактически верно, что мы не даем себя спровоцировать в сложившейся в связи с артобстрелами ситуации, но необходимо осуществить целый комплекс действий, чтобы изменить положение, в котором мы находимся сейчас.