Транс-варварство

Что такое женщина? Этот простой вопрос, ответ на который до сих пор цепляется за словарное определение «взрослый человек женского пола», в последнее время ставит в тупик западных политиков.

Недавно во время слушаний в Верховном суде США Кетанджи Браун Джексон изо всех сил пыталась дать определение, уточняя, что на самом деле она не биолог. Канцлер казначейства Великобритании от консерваторов Риши Сунак недавно в интервью также мучительно пытался ответить на этот вопрос. Однако всем в мире известно, что не нужно быть биологом, чтобы определить, что такое женщина — или даже мужчина. То есть всем, кроме гендерных идеологов, которые сегодня занимают командные высоты в СМИ, бизнесе, науке и благотворительности. Многие из них появились со своим мнением в ярком новом документальном фильме Мэтта Уолша «Что такое женщина?»

Документальный фильм представляет собой суровое и честное обвинение в адрес текущей гендерной идеологии, рассчитанное подействовать на представителей всего политического спектра. Тем не менее, формулировки Уолша не всегда отражают возможности такого межпартийного союза в защиту женщины, мужчины и реальности.

Уолш использует стиль интервью, который часто можно увидеть у британского режиссера Луи Теру, своего рода фальшивую наивность, хотя там, где Теру мягок, эксперт Daily Wire откровенен. Он приводит различных «утверждающих гендер» врачей, ученых и активистов к апории и апоплексии, требуя от них ответа на этот простой вопрос. Они не могут этого сделать, кроме как путем рассуждений, содержащих логический круг (женщина — это любой, кто говорит, что он женщина), или неопределенных ответов (женщина — это совокупность чего-то…), или агрессивно уклоняясь от ответа (почему вы спрашиваете?) Многие интервью прерываются интервьюируемыми, отчаянно пытающимися сбежать от Уолша. Это, пожалуй, понятно. В 2022 году вы не сможете дать четкий ответ на этот вопрос, не рискуя потерять работу или, как в драматичном случае одного канадского отца, опрошенного Уолшем, быть заключенным в тюрьму и оштрафованным на 30 000 долларов за «неверное указание пола» собственного ребенка.

Уолш быстро оставляет выражение наивности и переходит к обвинениям различных практикующих врачей и психологов за то, что они считают хорошей идеей прописывать детям вызывающий остеопороз препарат, который также используется при химической кастрации. Их ответы пугают: «дети сами все поймут, когда вырастут»; «дети лучше знают»; «действие препарата обратимо» (что не так). На самом деле никому не известен долгосрочный эффект от введения молодым людям (или взрослым) гормонов чужого пола. То, что нам известно, выглядит не очень хорошо; например, они не снижают уровень негативных эмоций у детей с гендерной дисфорией, которые их принимают.

Над детьми, несомненно, ставят эксперименты, а их родителями эмоционально манипулируют, заставляя их «трансформировать» своих детей; иначе, говорят им, их дети «убьют себя». Последствия трансгендеризма уже сейчас весьма непростые для тех, кто сам пострадал физически и психологически, и для родителей, которые потеряли своих детей из-за соответствующего интернет-культа. Абсолютно невозможно не видеть в нем тот же ужас, с каким мы вспоминаем сожжение ведьм, лоботомию или принудительную стерилизацию.

Фильм Уолша, помимо отрезвляющего зрителя изображения идиотизма, является еще и документацией варварства. Скотт Ньюджент, трансгендерный мужчина, который сейчас выступает против медицинского перехода, возмущается, протестуя против чрезвычайно высокого уровня популярности хирургических операций. Ньюджент также подробно описывает, сколько средств получает медико-промышленный комплекс за «лечение» транс-пациентов. «Мы убиваем целое поколение детей, — заявляет Ньюджент, — потому что никто не хочет ни о чем говорить».

Некоторые из наиболее эмоциональных и вызывающих возмущение интервью касаются спортсменок, которые проиграли, будучи вынуждены соревноваться с посредственными мужчинами; в одном их них рассказывается, как психолога послали поговорить с женской командой, которая соревнуется с пловчихой из Пенсильванского университета Лией Томас, но только для того, чтобы сказать женщинам, что у них не должно быть с этим проблем.

Но у фильма «Что такое женщина?», тем не менее, есть два существенных недостатка. Как указывали многие гендерно-критические феминистки, такие как Виктория Смит, Уолш игнорирует правовые, философские и политические усилия, которые уже были предприняты многими женщинами в защиту прав женщин и детей (вспомните Киру Белл, Майю Форстейтер, Эллисон Бейли, Кейтлин Сток и многих других). Уолшу бы не стоило изображать себя единственным героем, в одиночку сражающимся с розово-голубыми драконами. Во-вторых, вместо того, чтобы заканчиваться немного дурацкой сценой, где Уолш просит свою жену дать определение женщины, прежде чем она передаст ему банку, чтобы он ее открыл, уместнее был бы политический призыв к действию. Его собеседники — страдающие трансгендеры, родители, на удивление толковый психиатр — совершенно ясно дают понять, что ложь и разрушение жизней должны прекратиться как можно скорее, прежде чем большему количеству людей, особенно детей, будет причинен серьезный вред.

Западное общество неправильно повернулось к трансгендеризму, и все мы должны решиться изменить курс. Мы все хотим сделать все возможное друг для друга, для наших детей. Когда люди несчастны, мы не должны спешить лечить их и оперировать, чтобы «подтвердить» то, что они говорят о своих желаниях. Иногда институты, такие как медицина и образование, и люди, которые в них работают, идут не туда, куда надо. Тем, кто работает там, не нужно молчать, когда они знают, что что-то не так. Стремление родителей изменить пол своих детей должно быть тревожным сигналом. Врачи, которые стремятся быть на переднем крае новых технологий по изменению тела, должны быть объектом сомнения, а не поклонения. Мы можем расходиться во мнениях по самым разным вопросам, но здесь реальность возопиет: невозможно изменить пол, и вред, который наносится, если вы притворяетесь, совершенно, чертовски ужасен.

Compact