Папа Гендерный

Джудит Батлер возможно чаще, чем любой другой из ныне живущих ученых, наблюдала как ее идеи просачивались в реальный мир – по меньшей мере версия одной из них.

Главная идея Батлер заключалась в том, что гендер — это ряд культурно означенных перформансов, предъявлений себя другим, не основанных на какой-либо «истинной» идентичности. Двигаясь еще дальше, Батлер заявила, что пол как таковой является культурным конструктом. В книге 1990 года «Гендерное беспокойство: феминизм и подрыв идентичности», попавшей на стол на семинары по гуманитарным наукам во всем мире, она написала: «Если оспаривается неизменный характер пола, возможно, эта конструкция под названием «пол» сконструирована так же культурно, как и гендер; на самом деле, возможно, всегда был только гендер, в результате чего различие между полом и гендером вообще не является различием».

Как признает сама Батлер, эти идеи в дальнейшем сформировали не только культурный консенсус, но и повлияли на государственную политику. Она сама приняла «небинарную» идентичность в соответствии с политикой самоидентификации штата Калифорния, недавно заявив в интервью «Файненшл таймс»: «Я подумала, почему бы самой не занять тот дом, который я построила?» — хотя и добавила, что она «все еще немного подозрительно относится к существующим категориям». Казалось бы, антиэссенциализм «Гендерного беспокойства» противоречит утверждению о врожденной, внутренне присущей «гендерной идентичности», лежащей в основе большинства аргументов в пользу законов о самоидентификации, но выдающийся теоретик ни разу не использовала свое влияние чтобы выступить против этой идеи.

Judith Butler. Who’s Afraid of Gender? Farrar, Straus and Giroux, 2024. 320 p.

Напротив, новая книга Батлер «Кто боится гендера?» ставит под вопрос ее старую «перформативную теорию… которая теперь явно кажется сомнительной во многих отношениях, особенно в свете трансгендерной и материалистической критики». Другими словами, она отступила, когда некоторые мужчины (давайте будем честными) потребовали не какой-то игры означающих, а массового захвата феминности при поддержке государства. Ведь, по ее словам, вопрос «что такое женщина» задавался столь разнообразными способами, «что в какой-то момент мы просто принимаем, что эта категория открыта».

Последняя книга Батлер во многом создана для того, чтобы дезавуировать любые аспекты ее более ранней теоретической конструкции, которые могут противоречить нынешним прогрессивным гендерным доксам. Батлер часто критикуют за темный язык, но эта книга представляет собой попытку написать для более широкой аудитории, даже несмотря на то, что ее проза остается неуклюжей, повторяющейся и насыщенной эмоциональными манипуляциями. Однако здесь мало радости — никакой «гендерной эйфории» — и уж точно мало нового для тех, кто следил за повесткой.

Что несколько удивляет, так это то, насколько большим врагом оказывается католическая церковь. Батлер цитирует различные заявления Бенедикта XVI и Франциска, возражая против защиты Ватиканом взаимодополняемости между мужчинами и женщинами и богом данной природы половых различий. Она пишет: «Ватикан считает, что его собственная доктрина столкнулась с опасным вызовом со стороны теории, которую он может рассматривать только как конкурирующую доктрину». Но здесь бросается в глаза собственное ощущение конкуренции у самой Батлер — в конце концов, гендерная теория действительно пытается вытеснить идею о данных богом половых различиях. Джудит Батлер возглавляла попытку искоренить пол как фундаментальную категорию. Она - Папа Гендерный.

Новая гендерная догма стремится опрокинуть не только религиозные, юридические, научные и социальные нормы, но и полностью устранить нормы как таковые. Нормы имеют значение для Батлер лишь постольку, поскольку «появляется возможность сорвать их воспроизводство». Как и большую часть новой книги Батлер, эту фразу можно прочитать как непреднамеренное признание. Когда детям прописывают блокаторы полового созревания, а затем назначают гормоны для мужчин и женщин и делают операцию, приводящую к бесплодию, на самом деле речь идет о «подрыве» репродуктивной функции.

Несмотря на повсеместное распространение гендера как термина, неясно, есть ли у самой Батлер его концепция: «Что бы еще ни означало гендер, — пишет она, — он, несомненно, обозначает для некоторых ощущаемое чувство тела, его поверхностей и его внутренностей, ощущение себя живым телом в этом мире». Здесь Батлер возлагает ответственность за определение терминов на других — «на некоторых». Это далеко не адекватное определение, особенно когда от этого термина зависит так много в политике. Но нам дают понять, что дело не в определениях. Вместо этого Батлер желает задать – и, возможно, ответить на него – вопрос: «Что за фантазмом стал гендер и какие тревоги, страхи и ненависть он аккумулирует и мобилизует?» Таким образом, ее проект является диагностическим и психоаналитическим, целью которого является не определение гендера, а описание его – и ее – врагов.

Слово «фантазм» и его варианты встречаются в тексте сотни раз. По мнению Батлер, «гендер» функционирует для критиков как замена «сложному комплексу тревог и становится сверхдетерминированной инстанцией сборки страхов катастрофы». Она утверждает, что взяла представление о «фантазматической сцене» из интервью 2000 года с покойным французским психоаналитиком Жаном Лапланшем. «Гендер», утверждает Батлер, действует как замена другим проблемам, таким как глобальное потепление, и что критика гендера, будь то научная, феминистская или религиозная, мотивирована страхом и ненавистью к фантазму, который (конечно) на самом деле не существует.

Учитывая значение понятия фантазма для аргументации Батлер, стоит кратко взглянуть на то, что говорит Лапланш. Для Лапланша, утверждает Батлер, фантазм — это «организация желаний и тревог, которая следует определенным структурным и организационным правилам, опираясь как на бессознательный, так и на сознательный материал». Но в интервью Лапланш ясно дает понять, что он не рассматривает свою позицию таким образом: «Мой взгляд на вещи теперь гораздо менее структуралистский». Лапланш говорит о том, как «коды, которые присутствуют в культуре», заняли место «первичной фантазматики». Показательно, что Батлер предпочитает сохранить идею фантазма, а не более нейтральные «коды», хотя, тем не менее, симулирует верность Лапланшу. Культурные коды можно обсуждать; фантазмы должны быть изгнаны.

Однако недостаточно того, что «подстрекательский синтаксис» антигендерных представлений работает на бессознательном и сознательном уровне, поскольку Батлер продолжает утверждать, что антигендерные позиции уже действуют на уровне бессознательного. Это чрезвычайно удобно, если кто-то хочет обвинить людей в убеждениях, которых они на самом деле не придерживаются. Таким образом, Папа Римский, Владимир Путин, Дональд Трамп, Джорджия Мелони, Виктор Орбан, мамаши в чатах, врачи и психологи и все остальные, кто вам не нравится, — все они, по сути, являются носителями одной и той же плохой мысли. У них нет веских причин для своей позиции, потому что все их мотивы бессознательны (и плохи). Мало того, что «гендер» заменяет любой другой страх, любая политическая оппозиция ему — нравится вам это или нет — перевернет всякую политику прогрессивного толка. Таким образом, Батлер не позволяет нам вообще задавать какие-либо вопросы, чтобы мы не заразились «токсинами – а их много – [которые] пропитывают атмосферу». Враг, начиная с римского понтифика, одержим заразительными заблуждениями и дурными снами. Это один из самых масштабных опытов обвинения по ассоциации.

Ближе к концу книги Батлер предполагает, что «мои аргументы должны больше всего разозлить тех, кто верит, что гендерная бинарность определяется является естественным правом, или обусловлена Библией, или предписана англоязычным представлением о гендерном диморфизме, сконструированным в соответствии с идеалами белых людей». Этим людям, как она нелепо заявляет, «есть что терять, и им следует начать впадать в траур». Будем надеяться, заявляет Папа Гендерный, что «их слепая ярость перерастет в полезное горе».

Но люди так просто не сдаются. На этой неделе население Ирландии проголосовало против внесения изменений в свою конституцию, согласно которым из текста нужно было изъять новеллу о том, что семья является «естественной первичной и фундаментальной ячейкой общества». Ирландское общество, несмотря на все усилия политической и медиаэлиты, также проголосовало против удаления слов «мать» и «женщина» из официальных документов. Несколько дней спустя после публикации независимого доклада, Национальная служба здравоохранения Великобритании прекратила использование блокаторов полового созревания у детей, заявив: «Мы пришли к выводу, что нет достаточных доказательств, подтверждающих безопасность или клиническую эффективность гормонов, подавляющих половое созревание, чтобы в настоящее время терапия была общедоступной». Как выразилась Кира Белл, которой в 16 лет прописали блокаторы полового созревания, которая прошла медицинский «переход» и теперь является одной из многих детранзитеров: «Половое созревание – это не механический процесс, который можно просто включить или выключить. Вы блокируете все гормоны, которые в противном случае вызвали бы ход естественного процесса, который имеет решающее значение не только для вашего физического, но и для когнитивного развития. Нельзя просто взять и перезапустить процесс заново. Это препараты для химической кастрации, используемые против сексуальных преступников и больных раком простаты».

В книге Батлер мало что говорит о детранзитерах (процент сожалеющих, как она бездоказательно утверждает, «очень мал»). Она не говорит об очевидных и законных опасениях родителей, которые хотят защитить своих детей от пожизненных изменений в их теле, которые вызовут боль и бесплодие. Она не признает, что женщины, теряющие доступ к однополым пространствам или занятиям спортом, имеют право на законные претензии. Она не обсуждает миметическое качество перехода среди подростков. Ничто из этого не имеет для нее значения, и она говорит, что не заинтересована даже в попытках убедить тех, кто не согласен, доходя до того, что утверждает, что ее оппоненты ничего не читают «в связи со страхом, что чтение запутает мозги читателя или даже приведет его к непосредственному контакту с дьяволом».

Батлер посвящает свою новую книгу «молодым людям, у которых я до сих пор учусь». Но создается ощущение, что это мирное предложение выдвинуто от страха — она прекрасно знает, что если неправильно поставит ногу, ее съедят заживо, как если перевернуть «Сатурна, пожирающего своего сына» Гойи. В то же время, когда дело доходит до дела, она всегда может обвинить молодежь в том, что она зашла слишком далеко — ведь любая родительская ответственность за руководство и защиту молодежи, в том числе от самих себя, — это всего лишь еще одна норма, которую следует отменить.

Связь между идеями и их влиянием на мир неоднозначна. Но мы можем и должны возложить на Батлер ответственность за ряд абсурдных обстоятельств и ужасных последствий, характерных для недавнего прошлого и настоящего. Честный мыслитель признал бы, что его идеи причинили вред, и постарался бы загладить свою вину; тщеславный и трусливый человек скорее стремится демонизировать всех остальных, чем смотреть правде в глаза.

Compact