Так не бывает

Публицист Михаил Захаров о том, почему «дело Улюкаева» — исключение из всех правил.

Задержание министра экономического развития Алексея Улюкаева — новый кейс во всей истории постсоветской России. У нас бывало так — министра отстраняли от должности, а потом с ним случались неприятности. Случались аресты крупных региональных чиновников. Скажем, губернаторов в последние несколько лет задерживали трижды — действующих глав Коми, Сахалинской и Кировской областей. Долго сидел в СИЗО замминистра финансов Сергей Сторчак. Но так, чтобы целого министра — такого не было с момента ареста членов ГКЧП в августе 1991 года.

Это понятно бюрократически и по негласной аппаратной иерархии. Фокус в том, что состав кабинета министров, даже в его самой что ни на есть гражданской части, к которой относится и пост министра экономического развития, в конечном счете утверждается президентом. То есть не совсем так — состав кабинета формирует премьер, но премьера-то назначает президент, и именно он в конечном счете несет ответственность за этих назначенцев.

Президент еще и регулярно встречается с членами кабинета министров. Если судить по президентскому сайту, официальная встреча Владимира Путина с Алексеем Улюкаевым тет-а-тет была в январе 2016 года. А вот источник РИА «Новости» сообщил, что «министр находился под наблюдением силовиков из ФСБ больше года, неизвестно, были ли изначально подозрения в отношении него по тому, в чем его сейчас обвиняют, однако в разработке он был точно больше года». Получается, что президент встречался с министром, а тот был на крючке у силовиков. Больше того: президент уже в сентябре давал по итогам Дальневосточного саммита ряд поручений, в том числе следующее: «в целях диверсификации российской экономики рассмотреть предложение японской стороны о содействии посредством модернизации оборудования пилотных предприятий в Российской Федерации». Ответственным за то поручение со сроком исполнения до 15 декабря был назван Улюкаев.

У нас так было не принято — президент не может встречаться с человеком, которого ФСБ или иной серьезный силовой орган «взяли на карандаш».

Президент России должен быть вне подозрений. Просто так положено: силовики должны докладывать президенту, президент — принять решение. Первое решение, которое он должен принять, — выгнать негодного министра или, напротив, выгнать силовиков, которые на министра клевещут. Встреча президента с уголовником (а взятка, которую вменяют Улюкаеву, — уголовное преступление) бросает по обычной нашей бюрократической логике тень на президента. Потому такого типа контакты — будь то с авторитетным предпринимателем Анатолием Быковым или мэром Евгением Ройзманом, на которого заведено уголовное дело, — следует исключить на этапе составления графика. Негоже президенту якшаться непонятно с кем. В случае с Улюкаевым данный принцип, получается, был нарушен.

Нельзя устраивать и громкое информационное сопровождение даже самых справедливых арестов важных людей из федеральных органов власти. Война силовиков вокруг подмосковных казино, которые вроде бы крышевали очень важные люди из прокуратуры, закончилась, помимо прочего, еще и увольнением начальника Центра общественных связей ФСБ — поскольку сообщать о блестяще проведенной спецоперации по задержанию в эфире Первого канала было все-таки излишне смело.

Нельзя выносить сор из избы — второе важное правило, которое на высшем уровне традиционно стремятся соблюдать.

В другой известной войне силовиков путинского периода — войне не на жизнь, а на смерть между ФСКН и ФСБ во время второго срока Владимира Путина — наблюдалась примерно та же картина. Когда глава ФСКН Виктор Черкесов опубликовал пару небезынтересных статей в прессе о том, что силовые органы развратились и, грубо говоря, превратились из священников в торгашей — то за это его публично отчитал Владимир Путин. А далее последовала отставка Черкесова (впрочем, следует отметить, что его конкуренты тоже лишились своих должностей). Потому как не терпит суеты и крика работа, которая должна делаться в тишине. И потому, что забывать про понятие «субординация» людям в погонах нельзя. Если ты в форме, то изволь начальству докладывать, а не статьи писать и репортажи на каналах вывешивать.

Принцип непубличности в случае с Улюкаевым тоже был, как кажется, не вполне соблюден.

Наконец, вызывает вопросы размер инкриминируемой взятки. Да, конечно, два миллиона долларов — сумма солидная. 130 миллионов рублей, как никак. Только вот министр за 2015 год официально задекларировал 60 миллионов рублей дохода. То есть два миллиона долларов — доход министра за пару лет, а сам он человек, мягко говоря, небедный и цену деньгам знающий. А значит — не стал бы подставляться за два миллиона.

Да даже не будь у Улюкаева такого солидного официального дохода — статус министра предоставляет человеку куда больше коррупционных возможностей. Даже статус министра спорта относительно небогатой области дает возможностей набрать взяток в масштабе побольше улюкаевского.

Один пример: бывший министр спорта Челябинской области Юрий Серебренников в марте был признан виновным в многомиллионных взятках. Установили, что он, в частности, получил 2,8 миллиона рублей от руководства гандбольного клуба «Сунгуль», 27,7 миллиона рублей — от хоккейного клуба «Факел», 3,7 миллиона рублей — от баскетбольного клуба «Славянка» и еще 800 тысяч рублей — от клуба американского футбола «Уральские скауты».

Понимаете — «Уральские скауты»! Не «Роснефть» с «Башнефтью». И далеко не федеральный министр, а министр спорта с Южного Урала набрал денег от спортивных клубов на 30 миллионов рублей.

Да и по уму придуманы и более хитрые откатные схемы, чтобы коррумпированный начальник лично никаких наличных в руках вообще не держал и, по сути, в глаза не видел. Не идиот же, в самом деле, российский министр экономического развития? А если идиот — то вопросы возникают к тем, кто его назначал на должность и на ней несколько лет терпел.

Сам факт задержания министра неприятен еще и тем, что рождает очень много вопросов, которые пока остаются и, скорее всего, так и останутся без ответа. Например: было ли задержание самоуправством силовиков, неумной провокацией или министр и впрямь по какой-то невероятной наивности принял «подношение»?

Или вот такой вопрос: сколько федеральных чиновников в разработке ФСБ и мотивирует ли их это выполнять свою работу лучше?

Наконец, есть наиболее принципиальный вопрос: как возможно экономическое развитие в стране, где министр, отвечающий за эти вопросы, то ли берет взятки и глупо на них попадается, то ли министра по этому самому развитию может в любой момент отправить в СИЗО человек в погонах?

Последний вопрос, как представляется, далеко не праздный, и без ответа на него сама по себе борьба с коррупцией, как и попытки создания экономического чуда, будет обречена.

Понятно, что мы не видим всей картины — упомянутого Сергея Сторчака тоже сажали не по простой прихоти и совсем не из-за того, что ему инкриминировали. Очевидно, что логика аппаратных войн вообще плохо уживается с логикой государственного развития и заботы о народном благе.

Однако проблема в том, что целеполагание системы и сами принципы ее работы подвергаются сомнению. Нельзя выстраивать долгосрочные стратегии, если всякая стратегия может быть в любой момент признана ничтожной. Нельзя рассчитывать семейный бюджет, если в любой момент может быть объявлена девальвация в произвольное число раз. И ровно по этому принципу не стоит задерживать министров, даже если они очень виноваты и плохи. Сначала, если все и действительно настолько запущенно, их стоит хотя бы уволить.

Источник