Скорбь и вера

День 22 июня доказал: даже самое подлое нападение на Россию неспособно привести к её поражению.

Это истина: Россия не всегда выигрывала войны.

Но также истина: Россия всегда выигрывала войны, в которых речь заходила о её существовании. Точнее даже - о её существовании как доме русского народа. И дата 22 июня 1941 года стала, будем надеяться, последним и, снова будем надеяться, вечным напоминанием об этом всем, кто допускает мысль о покорении России.

Вспомним историю. Дата, когда Россия сделала первый шаг к осознанию себя единой страной единого народа, известна доподлинно. Это 8 сентября 1380 года, день победы на Куликовом поле. Правильно было сказано: на это поле пошли воевать люди из разных княжеств, а вышел с него с победою - русский народ.

С тех пор Россия не проиграла ни одной войны.

Смелое заявление?

Давайте посмотрим. Что есть война в представлении русского народа? Это когда кто-то лезет на твой дом, твою семью, твою жизнь. Тут всегда бились смертным боем.

Всё остальное - так, конфликты. Молодецкие драки на выпасе с парнями из соседней деревни. Или кулачный бой на Масленицу. Желательно победить, но - не за жизнь и не за дом дерёмся.

Потому после Куликова поля мог прийти Тохтамыш и сжечь Москву. В какой-то из стычек татары могли взять в плен даже самого царя. Могли быть отступления от Казани и оставление уже взятой Ливонии.

Но сожжённая Москва твёрдо знала, что это - лишь эпизод. На деле - обманом город взяли. Более не повторится. А Русь стоит и стоять будет.

Но за царя Василия заплатили огромный выкуп и твёрдо знали: на самом деле Орда Руси более не угрожает. А через сто лет саму Орду ликвидировали.

Но во время той же внешней Ливонской войны вели войну на втором фронте - против крымских татар. И когда дело дошло до реальной угрозы самому дому русскому - уничтожили в битве при Молодях всё татарское воинство на поколение вперёд.

Но отдали Баторию свежеотнятый у Литвы Полоцк, но отбили его же от домашнего своего Пскова, героически выдержав страшную осаду.

Так было и дальше. Война гражданская времён Смуты резала Россию горьким серпом - но как только поляки, уже сидя в Москве, обозначили намерение подчинить её - откуда ни возьмись появилось ополчение, и бывшие враги объединились, чтобы изгнать их. И закончили поход свой пусть через 200 лет, но в Варшаве, завершив его роспуском самого польского государства. С переменным успехом бились с Наполеоном в Европе - но растерзали его армию, едва он покусился на Россию самоё. Крымскую войну проиграли - но по очкам, а о завоевании сердцевинной России англо-французские интервенты даже не думали. Аналогично и с русско-японской - с точки зрения русского народа это и не война была, а так, конфликт за корейские дрова. И вместо обычной самомобилизации, когда вопрос стоял о жизни России, занялся внутренними бунтами.

Но Гитлер решил, что переиграет историю. Он действительно так решил.

"Я не повторю ошибки Наполеона, - заявил он. - Когда пойду на Москву, я выступлю достаточно рано, чтобы достичь её до зимы".

Собственно, уже в этом он проявил не просто самоуверенность, а самоуверенность глупейшую. Во-первых, по факту он обогнал Наполеона только на два дня: напал 22 июня, в то время как тот - 24-го. Во-вторых, Наполеон достиг Москвы задолго до зимы - 15 сентября. И выгнал его из неё не мороз, который даже 29 ноября ещё не был способен сковать льдом реку Березину, а - безальтернативный для французского полководца стратегический замысел Кутузова. Опирающийся на общий дух народа, твёрдо в лице всех без исключения своих элит решившего покарать захватчика.

Нет, нападение вермахта 22 июня было страшным. Оно было почти безупречным. Оно было предельно эффективным. Оно было ошеломляюще успешным. Оно было профессионально умелым. И оно, казалось, действительно решило судьбу войны…

Но… Но что-то пошло не так с самого начала. Что же?

Гитлеровцы столкнулись всё с тем же духом русского народа, который не допускал проигрыша ни в одной войне за свой дом. Тем более - за существование в своём доме.

Да, если заглянуть в старые наши школы с довоенной историей, на мемориальных досках в них фамилии почти всех мальчишек военных выпусков. Из школы - в бой. И - всё…

Да, русские пехотные части испытали полный разгром. Они в один миг лишились связи, командования, взаимодействия, отработанных планов. Сами боевые уставы Красной армии перестали подходить для сложившейся ситуации!

Да, русские танковые и механизированные корпуса смешались, впали в хаос, тыкались слепыми котятами в разных направлениях, пока не кончалось топливо, и тысячи танков не приходилось попросту оставлять вдоль обочин, в болотах и оврагах.

Да, русская авиация была уничтожена на аэродромах, а та, что вылетела, частью не умела, частью технически не могла противостоять смертоносному опыту германских воздушных волков.

Да, русское командование утеряло контроль над ситуацией, войсками не управляло, частично не управляло даже собою.

Да, всё так, но…

Но! Но разбитые части вновь стягивались в боевые группы и упрямо продолжали сопротивление. И тем самым отвлекали противника от решения основной его задачи, наносили нежданной тяжести потери, наносили фланговые удары - слабые, часто неорганизованные, но ломавшие командованию вермахта замыслы и - главное, главное! - выигрывавшие время. Они жизни обменивали на минуты, десятки и сотни - на часы, тысячи - на дни. Это было страшно, это было немыслимо по количеству жертв - но это было то, что они могли, умели тогда делать. И они это делали.

Но танковые корпуса под бомбёжками и обстрелами всё же с самых первых дней войны прорывали немецкие боевые линии, заставляли их отступать, перегруппировываться, терять темп. Они теряли тысячи танков - но и у немцев выбивали десятки. И к главной фазе кампании 1941 года главная ударная сила вермахта подошла обескровленной. Да, Сталин в ноябре 1941 года самолично распределял танки по дивизиям едва ли не поштучно, - но немцы Москвы не взяли. Им не хватило чуть-чуть сил - но им их не хватило!

Но лётчики, сбитые с неба, собирались снова в тылу, распределялись по новым полкам - и снова вылетали на бой. И снова. И снова. Пока не оставались в том небе навеки. Но за ними уже шли новые лётчики, которым они облегчили трудную военную работу, выиграв время на обучение и - снова главное! - проредив, сколько могли, ряды опытных, умелых волков люфтваффе.

И так было во всём. Разумеется, сильная государственная власть сыграла огромную роль в том, чтобы организовать сопротивление после первого ошеломляющего удара. Но ограниченность её возможностей как раз и показало 22 июня и последовавшие за ним дни. Можно объявить мобилизацию, можно забросать армии приказами - но в те, первые дни войны, скажем прямо, государственной власти на фронте не было. Разве была она в казематах Брестской крепости? А та ведь сражалась, и последнего её защитника немцы смогли взять чуть ли не в октябре!

Нет, те дни, потом недели, месяцы, а в конце концов и войну сумело преодолеть и победить то самое русское, неизбывное - та самомобилизация народа, в каждом его представителе, лично в каждом, которая всегда поднималась на защиту своего дома. И всегда наказывала агрессора.

Потому что против этой силы никакой захватчик ни разу не смог не совершить ошибки. Всегда - фатальной для себя.

Поэтому Победа началась 22 июня. Сквозь весь ужас и всю скорбь этого дня.

Источник