Против Арендт

Среди множества уроков, которые преподнесло возвращение Трампа в Белый дом, один из важнейших касается гражданского общества: расплывчатого и порой разочаровывающего, но, тем не менее, важного феномена.

Взяв за основу «Философию права» Гегеля, где выражение «гражданское общество» относилось одновременно как к формирующейся сфере рыночного обмена, так и к позднесредневековому Stände, Маркс стремился раскрыть его глубинную структуру и законы исторической трансформации. Но, совершив этот интеллектуальный прорыв, он утратил часть политического и культурного значения понятия, касающегося сферы ассоциаций и групп интересов, характерных для этого «второго уровня надстройки», зажатого, как указывал Грамши, между производительной экономикой и государством. (Правда, в своём анализе бонапартизма Маркс вернулся к этому прежнему значению, противопоставив высокомерное французское государство позднего абсолютизма гражданскому обществу).

Отдельная линия тянется от де Токвиля через Дюркгейма в сторону современной политической социологии и политологии. Она сосредоточена на згачении опосредующих структур (в чём-то напоминающих опосредующие власти Монтескье), чья главная функция заключалась в сдерживании крайностей современной демократии – режима, который, как утверждал де Токвиль, мог быть совместим со свободой при условии существования процветающей сферы гражданских ассоциаций (функциональной замены крупных удельных семей старого режима). Именно Арендт соединила марксистские и токвилианские традиции в своём описании современного тоталитаризма (хотя нет никаких свидетельств того, что она читала Грамши). Для Арендт ключевым условием тоталитаризма было раздробление гражданского общества, что привело к изоляции массового общества, полного дезориентированных индивидов, открытых для захвата демагогическими массовыми движениями.

После нескольких десятилетий затишья эта концепция с грохотом вернулась в краткий период 1990-х годов, известный как «конец истории», который характеризовался своеобразной двойственностью: празднованием поражения коммунистической альтернативы и тревогой по поводу разрушения либеральной демократии на Западе. Гражданское общество, казалось, было уместно в обоих случаях – объясняя конец государственного социализма и предлагая рецепт возрождения закоснелого электорализма капиталистического ядра. Теперь же гражданское общество снова на слуху, хотя и в совершенно ином контексте: либеральная интеллигенция и активисты НКО энергично стряхивают пыль со своих потрепанных экземпляров «Истоков тоталитаризма» и призывают гражданское общество противостоять нарастающей авторитарной угрозе.

Тимоти Снайдер, чья книга «О тирании» является обязательным источником информации для леволиберальных политических комментаторов с интеллектуальными претензиями, подчеркивает значение поддержки «организаций, которые обеспокоены правами человека», чтобы избежать «того, что Арендт описала как превращение общества в толпу». «Крайне важно помнить, что гражданское общество уже поднималось на борьбу с угрозами раньше и может сделать это снова», — отмечает Ребекка Барбер, штатный автор отраслевого журнала об НКО «Non-Profit Quarterly». Ее коллега Дэвид Снайдер согласен, что «в данный момент углубляющегося кризиса гражданское общество должно действовать». Рэнди Вайнгартен, президент Американской федерации учителей, и Эми Спиталник, генеральный директор Еврейского совета по общественным вопросам, определяют гражданское общество в «Newsweek» как «живую активную сеть людей и организаций, которые ежедневно трудятся над тем, чтобы сделать общество лучше». Гражданское общество здесь действует, сопротивляется и даже живет и дышит.

Как бы ни была обоснована обеспокоенность по поводу атаки администрации Трампа на некоммерческий сектор, значительная часть этих мнений страдает от двойной путаницы: относительно истории тоталитаризма и относительно того, что такое гражданское общество. Что касается первого заблуждения, следует подчеркнуть, что, несмотря на множество интересных идей, содержащихся в «Истоках тоталитаризма», прежде всего касающихся империализма, её центральный аргумент во многом неверен. В двух странах, где в межвоенный период установились, бесспорно, фашистские режимы, гражданское общество было высокоразвито ещё до авторитарного переворота. В обеих странах кооперативы, церкви, профсоюзы, политические партии и общества взаимопомощи переживали бурный рост с 1870 года. Представление о том, что дофашистская Германия и Италия были атомизированными массовыми обществами, обманчиво. И что фашисты сделали с этой организационной инфраструктурой, придя к власти? Они оккупировали её и подчинили целям режима. Это содержит важный урок о том, что такое гражданское общество (и чем оно не является). Гражданское общество, как понимал Грамши и как не понимают современные либералы, — это поле борьбы. Оно не является и не может быть агентом.

Это крайне актуально для текущего момента в США. Ведь MAGA не стремится разрушить сферу ассоциаций и групп интересов – она стремится её колонизировать. Она не подавляет гражданскую активность; она стремится продвигать в ней ее собственные интересы. Так, Джей Ди Вэнс после убийства Чарли Кирка призвал слушателей подкаста Кирка «включаться, включаться, включаться», объясняя, что гражданское общество «это не просто то, что исходит от правительства, оно исходит от каждого из нас». Райан Уолтерс, бывший инспектор государственных школ Оклахомы, объявил о намерении открыть отделение «Turning Point USA» в каждой средней школе и колледже штата. Это борьба за гегемонию, которая ведётся на территории гражданского общества, а не борьба за или против (мифической) сферы дополитического консенсуса и практического решения проблем – то, что Грамши назвал бы позиционной войной.

Но здесь кроется ирония, о которой трамписты, похоже, блаженно не подозревают. Ведь левые и прогрессивные интеллектуалы в США, вместо того чтобы оказывать значительное культурное влияние, как утверждают правые, десятилетиями были изолированы как привилегированная, но в значительной степени неактуальная интеллигенция внутри университетско-неправительственного комплекса. Здесь они сформировали то, что Грамши назвал бы традиционной интеллигенцией, говорящей сама с собой на своём собственном загадочном языке и поставившей левых в крайне невыгодное положение. Не исключено, что попытка администрации Трампа разрушить этот санитарный кордон может создать условия для установления левыми интеллектуалами более тесной связи с современными политическими и социальными силами, от которых они сейчас отрезаны. Если бы это было так, то Трамп приложил бы руку к созданию нового современного движения, адаптированного к эпохе социальных сетей, вирусности и искусственного интеллекта, а также к вездесущей культурной индустрии. Так MAGA стала бы повивальной бабкой того, чего они больше всего боятся.

NLR