Обречены ли мы на варварство с человеческим лицом?

В эти дни я иногда ловлю себя на желании заразиться вирусом - таким образом, по крайней мере, закончилась бы изнурительная неопределенность.

Наглядным признаком того, как растет моя тревога, является то, как я отношусь ко сну. Примерно неделю назад я с нетерпением ждал вечера: наконец-то я смогу отойти ко сну и забыть о повседневных страхах... Теперь всё наоборот: Я боюсь заснуть, так как кошмары преследуют меня во сне, и я просыпаюсь в панике - кошмары о реальности, которая ждёт меня.

Какая реальность? В наши дни мы часто слышим, что радикальные социальные изменения необходимы, если мы действительно хотим справиться с последствиями продолжающихся эпидемий (я сам вхожу в число тех, кто распространяет эту мантру) - но радикальные изменения уже происходят. Эпидемия коронавируса ставит нас перед чем-то, что мы считали невозможным; мы не могли себе представить, чтобы что-то подобное действительно произошло в нашей повседневной жизни - мир, который мы знали, перестал существовать, целые страны находятся на карантине, многие из нас сидят взаперти в своем жилье (но как насчет тех, кто не может позволить себе даже эту минимальную меру предосторожности?), столкнувшись с неопределенным будущим, в котором, даже если большинство из нас выживет, то нас ждет впереди экономический мега-кризис... Это означает, что наша реакция на это также должна быть, такой, чтобы совершить невозможное - то, что кажется невозможным в рамках координат существующего мирового порядка. Невозможное уже произошло, наш мир остановился. И невозможное - это то, что мы должны сделать, чтобы избежать худшего, но что именно? (Этой мыслью я обязан Аленке Жупанчич).

Я не думаю, что самая большая угроза - это регресс к открытому варварству, жестокому насилию ради выживания и общественным беспорядкам, паническому линчеванию и т.д. (хотя, после вероятного краха здравоохранения и некоторых других государственных услуг, это тоже вполне возможно). Больше, чем открытого варварства, я боюсь варварства с человеческим лицом - безжалостных мер выживания, применяемых с сожалением и даже сочувствием, но легитимированных экспертными заключениями. Внимательный наблюдатель легко заметил изменение тональности обращения к нам тех, кто находится у власти: они не просто пытаются проецировать спокойствие и уверенность, они регулярно делают мрачные прогнозы - скорее всего, пандемия продлится около двух лет, и вирус в конечном итоге заразит 60-70% мирового населения, нас ждут миллионы погибших... Короче говоря, их истинный месседж заключается в том, что нам придется отказаться от главной предпосылки нашей социальной этики: о заботе о старых и больных. (Италия уже объявила, что, если ситуация ухудшится, придется принимать трудные решения о жизни и смерти для тех, кому за восемьдесят, как и тех, кто находится в сходных условиях). Следует отметить, что принятие такой логики "выживания сильнейших" нарушает даже базовый принцип военной этики, который гласит, что после боя нужно сначала позаботиться о тяжелораненых, даже если шансы спасти их минимальны. (Однако при ближайшем рассмотрении это не должно нас удивлять: больницы уже делают то же самое с онкологическими больными). Чтобы избежать недоразумений, я здесь абсолютный реалист - нужно даже планировать безболезненную смерть неизлечимо больных, избавить их от ненужных страданий. Но нашим приоритетом должна быть, тем не менее, не экономия, а безусловная помощь, независимо от затрат, тем, кто нуждается в помощи, чтобы дать им возможность выжить.

Я уважаю мнение Джорджо Агамбена, который видит в продолжающемся кризисе знак того, что "наше общество больше не верит ни во что, кроме голой жизни", но с ним не согласен. Он пишет, что "итальянцы склонны жертвовать практически всем - нормальными условиями жизни, социальными отношениями, работой, даже дружбой, привязанностями, религиозными и политическими убеждениями – из-за опасности заболеть. Голая жизнь - и опасность ее потерять - это не то, что объединяет людей, а то, что заставляет их закрывать глаза и разделяет их". Все гораздо более двусмысленно: это на самом деле также и объединяет их - в поддержании телесной дистанции, чтобы показать уважение к другим, потому что я также могу быть носителем вируса. Мои сыновья избегают меня сейчас, потому что боятся, что заразят меня (то, что для них мимолетная болезнь, может быть смертельным для меня).

В последние дни мы снова и снова слышим, что каждый из нас несет личную ответственность и должен следовать новым правилам. СМИ полны историй о людях, которые плохо себя ведут и подвергают опасности себя и других (парень вошел в магазин и начал кашлять и т.д.) - проблема здесь такая же, как и в экологии, где СМИ снова и снова подчеркивают нашу личную ответственность (сдали ли вы в макулатуру все использованные газеты и т.д.). Такой акцент на индивидуальную ответственность, о том, как она важна, функционирует в качестве идеологии именно тогда, когда он служит для того, чтобы отставить в сторону серьезный вопрос о том, как изменить всю нашу экономическую и социальную систему. Борьбу с коронавирусом можно вести только вместе с борьбой с идеологическими мистификациями, плюс в рамках общей экологической борьбы. Как выразилась Кейт Джонс, передача болезней от дикой природы человеку "является скрытой ценой экономического роста. Нас чересчур много в любой среде обитания. Мы все больше вторгаемся туда, где нас не ждут, и все больше подвергаемся опасности. Мы сами создаем среду обитания, где вирусы передаются легче, а потом мы удивляемся, что появляются новые".

Поэтому недостаточно объединить глобальную систему человеческого здравоохранения, нужно включить в нее и природу - вирусы также атакуют растения, которые являются основными источниками нашей пищи, такие как картофель, пшеница и оливки. Мы всегда должны помнить о глобальной картине мира, в котором мы живем, со всеми вытекающими из этого парадоксами. Например, приятно знать, что карантин в Китае спас больше жизней, чем погибло от вируса (если доверять официальной статистике):

Специалист по экономической экологии Маршалл Берк утверждает, что существует доказанная связь между низким качеством воздуха и преждевременной смертностью тех, кто дышит этим воздухом. "С учетом этого, - сказал он, - сам по себе возникает – и пусть он выглядит странно – вопрос, не превысило ли число спасенных жизней в результате снижения уровня загрязнения, вызванного падением производства из-за распространения Ковид-19, число смертельных случаев, вызванных самим вирусом?" "Даже при очень консервативных оценках, я думаю, что ответ очевиден - да". Всего за два месяца снижения уровня загрязнения, по его словам, только в одном Китае это спасло жизни 4000 детей в возрасте до пяти лет и 73000 взрослых старше 70 лет.

Мы попали в тройной кризис: здравоохранения (сама эпидемия), экономики (который всерьез ударит при любом исходе эпидемии), плюс (не стоит недооценивать) психического здоровья – привычные условия жизни миллионов и миллионов растворяются и изменения коснутся всего - от полетов на праздники до повседневных телесных контактов. Мы должны научиться мыслить вне координат фондового рынка и прибыли и просто найти другой способ производить и распределять необходимые ресурсы. Скажем, когда власти узнают, что компания хранит миллионы масок и ждет подходящего момента, чтобы их продать, не должно быть никаких переговоров с компанией - маски должны быть просто реквизированы.

СМИ сообщают, что Трамп предложил миллиард долларов биофармацевтической компании CureVac из Тюбингена, чтобы обеспечить вакциной "только США". Министр здравоохранения Германии Йенс Шпан заявил, что поглощение CureVac администрацией Трампа "не обсуждается"; CureVac разработает вакцину "для всего мира, а не для отдельных стран". Здесь мы имеем пример борьбы между варварством и цивилизацией. Но тот же самый Трамп вынужден был прибегнуть к Закону об оборонном производстве, который позволил бы властям обеспечить частный сектор возможностями по наращиванию производства медицинских средств:

Трамп выступил с предложением взять под контроль частный сектор. Президент США заявил, что он будет ссылаться на федеральное положение, позволяющее правительству мобилизовать частный сектор в ответ на пандемию, сообщает Associated Press. Трамп сказал, что подпишет закон, дающий ему право управлять национальной промышленностью "в случае необходимости".

Когда пару недель назад я употребил слово "коммунизм", меня высмеяли, но теперь мы читаем заголовок "Трамп выступил с предложением взять под контроль частный сектор" - можно ли было представить себе такой заголовок еще неделю назад? И это только начало - за этим должны последовать еще меры, плюс будет необходима местная самоорганизация, если государственная система здравоохранения будет находиться под слишком сильным давлением. Недостаточно просто изолироваться и ждать – чтобы кто-то из нас мог себе это позволить, для этого должны работать основные государственные службы, обеспечивающие электричество, продовольствие, медикаменты... (Скоро нам понадобится список тех, кто выздоровел и, по крайней мере, в течение некоторого времени обладает иммунитетом, чтобы их можно было мобилизовать на срочную общественную работу). Это не коммунистическая утопия, это коммунизм, навязанный необходимостью голого выживания. Это, к сожалению, версия того, что в Советском Союзе в 1918 году называлось "военным коммунизмом".

Как говорится, в условиях кризиса мы все социалисты - даже Трамп рассматривает введение формы безусловного базового дохода - чека на тысячу долларов каждому взрослому гражданину. Триллионы будут потрачены в нарушение всех правил рынка - но как, где, для кого? Будет ли этот вынужденный социализм социализмом для богатых (вспомним, как в 2008 году банкам оказали крупную помощь, в то время как миллионы простых людей потеряли свои небольшие сбережения)? Сведется ли эпидемия до очередной главы в долгой печальной истории того, что Наоми Кляйн назвала "капитализмом катастроф", или из него выйдет новый (может быть, более сдержанный, но в то же время более сбалансированный) миропорядок?

18.03.2020 CriticalInquiry