О том, что близко

В одном из своих первых стихов Кавафис процитировал фразу из Филострата, которая гласит: «боги - будущее, люди - происходящее, а мудрецы - приближающееся чувствуют».

Мудрецы оставляют богам - или экспертам - предсказание будущего, всегда далекого и подверженного манипуляциям, а журналистам - обычно очень смутное – представление о настоящем. Их интересует и заботит только то, что приближается, что неотвратимо.

Решающий момент, тот, который нас по-настоящему интересует и заботит, наступает не тогда, когда мы предвидим будущее событие, расположенное в определенном месте хронологического порядка, каким бы серьезным оно ни было (даже если бы это был конец света, о котором люди только и делают и делали, что объявляют и даже указывают конкретную дату) – а скорее, когда мы чувствуем, что что-то приближается.

«Приблизилось (eggiken) Царство!» — возвещает Иоанн Креститель о пришествии Мессии. Греческий глагол eggizo происходит от древнего названия руки (eggye) и, следовательно, обозначает что-то, что находится в пределах досягаемости, чего можно почти коснуться. Сутью Царства (и конца, совпадающего с ним) является близость. Все, что нами движет и движется само, имеет форму приближения, сближения.

Однако близость, о которой здесь идет речь, не поддается объективному измерению, она не просто менее отдалена в хронологическом времени. Если бы это было так, это все равно было оставалось формой будущего, того, чего мудрецы не хотят или не могут чувствовать. Это скорее то, от чего мы дистанцировались, что стало нам близким. Мышление – это способность отстраняться, думать о чем-то – неважно, малом ли, или далеком во времени – значит приближать это, делать близким. Близость есть не мера времени, а его трансформация, она имеет дело не с веками или днями, а с инаковостью и изменением переживания длительности.

Такое неизмеримое и вместе с тем всегда близкое время греки, чтобы отличить его от хроноса, времени, которое поддается нумерации и исчислению, называли кайросом и представляли его в виде ребенка, который бежит мимо нас с крыльями на ногах и которого можно лишь только ухватить за хохолок, свисающий с его лба. По этой причине латиняне называли это occasio, «кратким моментом вещей: если успеть, то можно его сохранить, но как только он ускользнет, то даже Юпитер не сможет его вернуть». А фарисеям, которые просят у Иисуса «знамения с неба», он гневно отвечает «вы умеете предсказывать погоду, а знамений кайроса, наступающих времен различить не умеете». И когда Павел хочет дать определение трансформации мессианской жизни, он пишет: «Время, кайрос сокращается, оно сжимается» (глагол, который он употребляет, обозначает как подвязывание парусов, так и сокращение конечностей животного перед прыжком).

Ведь именно в этом и состоит суть жизни, как в мышлении, так и в политике: умение воспринимать признаки того, что приближается, того, что уже не время, а теперь только повод, ощущение безотлагательности и неотвратимости, которые требует решительного жеста или действия. Истинная политика — это сфера подобной заботы и подобной особой близости, и именно так мы должны смотреть на войну на Украине или в Нагорном Карабахе: речь идет не о большем или меньшем расстоянии, а о чем-то приближающемся, что не перестает быть близким. О кайросе, то есть, по высказыванию Гиппократа, о чем-то, «в чем мало хроноса, мало измеримого времени»: но именно этот малый отрезок времени мы должны суметь ухватить.

30 августа 2023 г.

quodlibet