Наследство нашего времени

Размышления об истории и традиции, опубликованные Ханной Арендт в 1954 г., носят, конечно, неслучайное название «Между прошлым и будущим».

Для немецко-еврейского философа, пятнадцать лет прожившего в Нью-Йорке в качестве беженца, то была попытка поставить вопрос о пустоте между прошлым и будущим, образовавшейся в культуре Запада, то есть о ставшем необратимым разрыве преемственности всякой традиции. Именно поэтому предисловие к книге открывается афоризмом Рене Шара «Наше наследство досталось нам без завещания» (Notre héritage n'est précédé d'aucun testament)[1]. Речь идет о важнейшей исторической проблеме получения наследства, которое уже не может быть ни коим образом получено.

Двадцатью годами ранее Эрнст Блох, находясь в изгнании в Цюрихе, опубликовал под названием «Наследство нашего времени» размышления о наследстве, которое он пытался обрести, копаясь в подвалах и кладовых буржуазной культуры, пришедшей в упадок («Наступила эпоха упадка и одновременно труда» - как гласит предисловие к книге). Возможно, что проблема недоступного или получаемого лишь грубыми методами наследства, которую поднимают каждый по-своему оба автора, вовсе не устарела и касается нас, и действительно, очень близка нам - настолько близка, что мы иногда, кажется, забываем об этом. Мы тоже ощущаем пустоту и разрыв между прошлым и будущим, мы тоже присутствуем при агонии культуры должны искать если не родовые схватки, то хотя бы участки добра, пережившего упадок.

Поэтому предварительное исследование этого содержательно богатого юридического понятия - наследования, которое, как это часто бывает в нашей культуре, выходит за свои дисциплинарные рамки и затрагивает саму судьбу Запада, не будет бесполезным. Как ясно показывают исследования великого историка права Яна Томаса, функция наследования заключается в обеспечении continuatio dominii, т.е. непрерывности перехода права собственности на имущество от умерших к живым. Все инструменты, которые закон придумывает для восполнения вакуума, возникающего после смерти собственника, не имеют иной цели, кроме обеспечения непрерывного перехода права собственности.

Наследование, возможно, не совсем подходящий термин для осмысления проблемы, которую имели в виду Арендт и Блох. Поскольку в духовной традиции народа такое понятие, как собственность, просто не имеет смысла, наследование как continuatio dominii не существует в этой сфере и не может нас интересовать. Доступ к прошлому, общение с умершими действительно возможны только через разрыв непрерывности перехода права собственности, и именно в промежуток между прошлым и будущим неизбежно должен каждый человек поставить себя. Мы не являемся ничьими наследниками, как и нигде у нас самих нет наследников, и только хорошо себе это представляя мы сможем вновь вступить в разговор с прошлым и мертвыми. На самом деле добро по определению деспотично и не может быть присвоено, и упрямая попытка завладеть традицией определяет власть, которую мы отвергаем во всех сферах, в политике и в поэзии, в философии и в религии, в школах, в храмах и в судах.

quodlibet