Что бы сказал Мао о "Желтых жилетах"?

Движение французских "Желтых жилетов" выявляет проблему в центре современной политики. Слишком много приверженности общественному "мнению" и недостаточно инноваций и свежих идей..

Уже беглый взгляд на нынешнюю запутанную ситуацию дает понять, что мы оказались втянуты в многочисленные социальные конфликты. Напряжение между либеральным истеблишментом и новым популизмом, борьба за экологию, действия в поддержку феминизма и сексуального освобождения, этнические и религиозные конфликты, утверждение всеобщих прав человека. Не говоря уже о попытке сопротивляться цифровому контролю над нашей жизнью.

Итак, как же свести все эти виды борьбы воедино, не выделяя ни одной из них в качестве "истинного" приоритета? Потому что этот баланс является ключом ко всем другим видам борьбы.

 

Старые идеи

Полвека назад, на пике маоистской волны, различие, которое провел Мао Цзедун между "главными" и "вторичными" противоречиями (из его трактата "Относительно противоречия", написанного в 1937 году) было общей темой политических дебатов. Возможно, это различие заслуживает того, чтобы вернуть его к жизни.

Начнем с простого примера: Македония - что скрыто в этом названии? Пару месяцев назад правительства Македонии и Греции заключили соглашение о том, как решить проблему названия "Македония". Он должен сменить название на "Северная Македония".

Это решение было мгновенно раскритиковано радикалами в обеих странах. Греческие оппоненты утверждали, что "Македония" - это древнегреческое название, а македонские оппоненты чувствовали себя униженными, будучи сведенными к "северной" провинции, поскольку они - единственные люди, которые называют себя "македонцами".

Каким бы неидеальным оно ни было, это решение на основе разумного компромисса дало нам проблеск надежды положить конец длительной и бессмысленной борьбе.

Но она оказалась помещена в другое "противоречие" – в конфликт между крупными державами (США и ЕС, с одной стороны, и Россией - с другой). Запад оказал давление на обе стороны, чтобы они согласились на компромисс, чтобы Македония могла быстро вступить в ЕС и НАТО, а Россия, видя в этом опасность потери своего влияния на Балканах, выступила против него, поддерживая в разной степени консервативные националистические силы в обеих странах.

Итак, на какую сторону мы должны стать? Я думаю, что мы должны решительно занять сторону компромисса по той простой причине, что это единственно реалистичное решение проблемы. Россия выступала против него просто из-за своих геополитических интересов, не предлагая другого решения, поэтому поддержка России здесь означала бы пожертвовать разумным решением общей проблемы македонско-греческих отношений ради международных геополитических интересов.

 

Игры мускулами

Теперь давайте посмотрим на арест в Ванкувере Мэн Ваньчжоу, главного финансового директора и дочь основателя фирмы Huawei. Ее обвиняют в нарушении санкций США в отношении Ирана, и ей грозит экстрадиция в США, где она, в случае признания ее виновной, может быть заключена в тюрьму на срок до 30 лет.

В чем здесь правда? По всей вероятности, так или иначе, все крупные корпорации осторожно нарушают законы. Но более чем очевидно, что это просто "вторичное противоречие" и что здесь разгорается еще один конфликт. Речь идет не о торговле с Ираном, а о большой войне за господство в сфере производства цифрового оборудования и программного обеспечения.

То, что символизирует Huawei - это Китай, который больше не является Foxconn, местом сборки техники, разработанной где-то еще, и использующим полурабский труд, а является страной, где также разрабатывается программное и аппаратное обеспечение. Китай имеет потенциал стать гораздо более сильным агентом на цифровом рынке, чем Япония с Sony или Южная Корея с Samsung, благодаря экономическому весу и численности населения.

Но достаточно конкретных примеров. С борьбой за всеобщие права человека ситуация усложняется. Здесь мы видим "противоречие" между сторонниками этих прав и теми, кто предупреждает, что в их стандартном варианте всеобщие права человека не являются по-настоящему всеобщими, а подразумевают привилегию западных ценностей (индивидуумы имеют приоритет над коллективами и т.д.) и тем самым являются одной из форм идеологического неоколониализма. Неудивительно, что ссылка на права человека послужила оправданием для многих военных интервенций - от Ирака до Ливии.

Сторонники всеобщих прав человека считают, что их отрицание зачастую служит оправданием местных авторитарных форм правления и репрессий как элементов определенного образа жизни. Какое здесь могло бы быть решение?

Усредненного компромисса явно недостаточно, поэтому предпочтение следует отдавать всеобщим правам человека по одной очень точной причине. Измерение всеобщности должно служить посредником, в котором могут сосуществовать различные образы жизни, а западное понятие всеобщих прав человека содержит самокритическое измерение, которое делает видимыми его собственные ограничения.

Когда стандартные западные идеи критикуются за определенную предвзятость, эта критика сама по себе должна относиться к некоторому понятию более аутентичной универсальности, что заставляло бы нас видеть искажения ложной универсальности.

Но некоторая форма универсальности всегда уже присутствует, даже самая простая идея сосуществования различных и в конечном счете несовместимых образов жизни должна опираться на нее. Короче говоря, это означает, что "главным противоречием" является не напряжение между различными укладами жизни, а "противоречие" внутри каждого образа жизни ("культура", структура jouissance) между ее особенностями и ее претензиями на универсальность.

Используя технический термин, каждый конкретный образ жизни по определению попадает в "прагматическое противоречие", его утверждение о правомерности подрывается не наличием другого образа жизни, а собственной непоследовательностью.

 

Социальные разногласия

Ситуация становится еще более сложной в связи с "противоречием" между склонностью альтернативных правых к расистской/сексистской вульгарности и политически корректным жестким регулятивным морализмом.

Таким образом, с точки зрения прогрессивной борьбы за эмансипацию крайне важно не принимать это "противоречие" как первостепенное, а разгадывать в нем смещенные и искаженные отголоски классовой борьбы.

Правая популистская фигура врага по-фашистски (сочетание финансовых элит и засилья иммигрантов) сочетает в себе обе крайности социальной иерархии, размывая тем самым классовую борьбу.

С другой стороны, политически корректная борьба с расизмом и сексизмом практически симметричным образом едва ли скрывает, что их конечной мишенью является расизм и сексизм белого рабочего класса, тем самым нейтрализуя классовую борьбу.

Поэтому обозначение политкорректности как "культурного марксизма" ложно. Политкорректность во всей своей псевдорадикальности, наоборот, является последней защитой "буржуазного" либерализма от марксизма, запутывающей классовую борьбу, которая и является "главным противоречием".

То же самое относится и к трансгендерам, и к кампании #MeToo. Она также определяется "главным противоречием" классовой борьбы, которое вводит антагонизм в самое ее сердце.

Тарана Берк, инициировавшая кампанию #MeToo более десяти лет назад, отметила в недавней критической статье, что за годы, прошедшие с начала движения, оно превратилось в навязчивую одержимость преступниками - повторяющийся цирк обвинений, виновности и неосторожности.

"Мы тщательно трудимся над тем, чтобы распространенное мнение о MeToo изменилось", - сказал Берк. "Мы должны изменить представление о том, что это гендерная война, что это война против мужчин, что мужчины против женщин, что это только для определенного типа людей, что это для белых, циссексуалов, гетеросексуалов, знаменитых женщин."

Короче говоря, необходимо бороться за переориентацию #MeToo на повседневные страдания миллионов обычных трудящихся женщин и домохозяек. Это вполне возможно. Например, в Южной Корее кампанию #MeToo поддержали десятки тысяч обычных женщин, протестующих против их сексуальной эксплуатации.

Движение "Желтых жилетов" (jaunes gilets) во Франции включает в себя все, о чем мы говорили выше. Их фатальным ограничением является именно их так превозносимый "безлидерский" характер, хаотичная самоорганизация.

Типичным популистским образом движение "Желтых жилетов" бомбит государство рядом требований, которые непоследовательны и невыполнимы в рамках существующей экономической системы. Чего ему не хватает, так это лидера, который не только слушал бы народ, но и воплощал бы его протест в новый, целостный образ общества.

Противоречие между требованиями "Желтых жилетов" и государства является "вторичным": их требования уходят корнями в существующую систему. Истинное "противоречие" - между всей нашей общественно-политической системой и (образом) нового общества, в котором требования, сформулированные протестующими, больше не возникли бы. Как такое было бы возможно?

Старик Генри Форд был прав, когда заметил, что когда он представил первый серийный автомобиль, он не соответствовал желаниям людей. Как он кратко выразился, если бы его спросили, чего они хотят, люди бы ответили: "Дайте нам более быструю и сильную лошадь!"

Эта мысль нашла отклик в печально известном афоризме Стива Джобса: "Часто люди не знают, чего они хотят, пока ты не покажешь им это".

Несмотря на всю критику деятельности Джобса, он был близок к подлинному мастерству в понимании своего девиза. Когда его спросили, сколько отзывов пользователей учитывает Apple, он ответил: "Это не дело пользователя знать, чего он хочет.... нас интересует только то, чего хотим мы".

Обратите внимание на удивительный поворот этой аргументации. После отрицания того, что клиенты знают, чего они хотят, Джобс не продолжает ожидаемым прямым разворотом аргумента: "наша задача (задача творческих капиталистов) выяснить, чего хотят клиенты, а затем "показать это им" на рынке".

Вместо этого он продолжает мысль так: "нас интересует только то, что хотим мы" - так работает настоящий мастер. Он не пытается угадать, чего хотят люди. Он просто повинуется своему желанию, чтобы народ сам решил, пойдет ли он за ним.

Другими словами, его сила проистекает из его верности своим взглядам, из отказа от компромиссов.

То же самое относится и к политическому лидеру, который нужен сегодня. Протестующие во Франции хотят лучшей (более сильной и дешевой) лошади - в данном случае, по иронии судьбы, дешевого топлива для своих автомобилей.

Вместо этого им нужно представить образ общества, в котором цена на топливо уже не имеет значения, точно так же, как после изобретения автомобиля, цена на корм для лошадей уже не имеет значения.

Источник