Блокнот c пулемётом не рифмуется

Я знаю, кто виноват в задержаниях и гибели журналистов. И это не те, кто непосредственно задерживает и убивает, хотя их вина несомненна.

Я знаю, кто виноват в задержаниях и гибели журналистов.

И это не те, кто непосредственно задерживает и убивает, хотя их вина несомненна.

Но в первую очередь персональная ответственность ложится на тех, кто делает журналистов участниками боевых действий с той или иной стороны, и на тех, кто представляет пишущих и снимающих чуть ли не главными виновниками развернувшейся трагедии.

Собственно говоря, журналист, зачастую рискуя жизнью, приезжает на войну для того, чтобы мир узнал правду. В отличие от истины, правда у каждого своя, и журналист может быть тенденциозным, у него собственный багаж знаний и восприятие мира, возможна даже некая ангажированность, но главное, по умолчанию, он не должен врать. В первую очередь, себе. Полагаю, что так оно и есть в абсолютном большинстве случаев.

Но потом эта личная правда попадает в руки технологов.

Специалистов по информационной войне. Они могут ничего не поменять или вмешаться самую малость, но через подводки, погружение в контекст тенденциозность будет подкреплена, ангажированность усилена, исходный материал заиграет, как нужно им, технологам ярости.

А далее общественность поднимает крик, что именно журналисты разжигают злобу и ненависть, что на них кровь убиенных, страдания и боль, и крик этот подхватывают технологи противоположной стороны, а у каждой стороны есть свои технологи, и, наконец, он доходит до тех, кто непосредственно варится в огненном котле войны. И те уже точно знают, что вот он, враг, прикрывающийся ноутбуком, фотоаппаратом и телекамерой. А врага надо уничтожать, и хорошо, если только морально.

Двум крымским репортёрам повезло. Они возвращались из Донецка и попали в руки одного из разношёрстных вооружённых формирований Украины. За фотоснимки так называемого парада пленных их задержали на блокпосту, с пакетами на головах засунули в подвал, отпустив с помощью посредников только через сутки.

Я очень надеюсь, что повезёт фотокорреспонденту Андрею Стенину, пропавшему на Украине три недели назад. Тамошний привластный спикер уже сболтнул, что Андрей томится в службе безопасности, пошёл слух о найденном обгорелом трупе, но печальные версии пока не подтверждаются, и слава Богу. Ничему уже не удивляешься в ситуации, когда журналист за саму причастность к профессии натыкается на агрессию.

А ведь Стенин, напомню, был героем «Эха Москвы», когда, работая на несанкционированном митинге, попал под полицейскую раздачу и даже под наш самый справедливый суд, да и вообще, есть тысяча подтверждений тому, что это объективный профессионал. Но желают ли знать это люди, которые встретились на его пути?

После трагической гибели отважного американца Джеймса Фоули, напоказ казнённого где-то в Ираке или Сирии исламскими джихадистами, пошли разговоры, что, мол, журналисты подвергаются атакам повсюду, Украина не исключение.

Сравнение некорректно.

Вынянченные западными миротворцами, ими же вооружённые исламисты выбрали для акции устрашения журналиста не потому, что тот видится им врагом. Напротив, они сочли Фоули ценным приобретением, поначалу пытаясь выручить хорошую сумму, которой не нашлось в американской казне, а потом использовали заложника в кровавом действе в расчёте на максимальный эффект, понимая, что смерть журналиста потрясёт западный мир сильнее, чем тысячи и тысячи смертей каких-нибудь полуграмотных иракцев.

Почувствуйте, как говорится, разницу.

У меня нет сомнений, что в российско-украинских отношениях, вернее, в отношениях граждан одной страны к гражданам другой, поезд уже ушёл. Но верю, что не навсегда. И первым мостиком к снижению градуса взаимной нетерпимости может стать вербальная коммуникация, идущая через журналистику.

Но для этого надо перестать возбуждать ненависть к журналистам, даже если они столь плохи, как некоторым прогрессивным умам кажется. Других-то не будет.