Призрак баронессы

Французы «голосуют сердцем» лишь до поры до времени. Вообразим то, что представлялось совершенно невероятным еще пару лет назад, да, честно говоря, и сегодня кажется утопичным. Марин Ле Пен — президент Французской республики.

Да-да, я знаю, что мне немедленно скажет практически любой специалист по французской политике: этого не может быть! Политическая система в стране, мол, построена таким образом, что благоприятствует партиям мейнстрима и отсекает тех, кто пытается в него прорваться. А французский избиратель хоть и горазд «голосовать сердцем», но лишь до поры до времени — в решающий момент включается разум. Доверить свой кошелек тем, кто не имеет опыта в государственном управлении, добропорядочный француз не решится, так что во втором туре оппонент лидера Национального фронта от любой привычной партии заведомо победит.

Так случилось в 2002 году. Сокрушительный провал кандидата-социалиста Лионеля Жоспена вывел на решающее голосование Жана-Мари Ле Пена, и Жак Ширак легко расправился с ним, заручившись поддержкой всех «нормальных людей».

Это верно, однако политика XXI века уже начинает приучать нас к тому, что возможно все. С 2002 года ситуация в Европе и во Франции изменилась кардинально, и статус во французской политике Национального фронта служит тому очень ярким индикатором. При Ле Пене-старшем это была партия, маргинальная по определению, то есть такая, с которой никто не хочет ни иметь дела, ни даже всерьез считаться, даже если она набирает заметный процент. Сам основатель партии соответствовал всем канонам пещерного мракобеса-ксенофоба — оскорблял меньшинства, ездил обниматься с Саддамом Хусейном, сомневался в Холокосте и даже умудрялся найти нечто позитивное в Гитлере.

Представителям больших партий было легко иметь дело с таким соперником — он постоянно сам подставлялся под скандалы. И хотя успех 2002 года, конечно, всех шокировал, но он демонстрировал скорее крах руководства социалистов, чем взлет национал-шовинистов — и в первом, и во втором туре Ле Пен набрал те же примерно 17%.

Возглавив партию в 2011 году, дочь Ле Пена Марин взялась исправлять публичный имидж, что закончилось в 2015-м шумным исключением из партии ее основателя и родного отца Жана-Мари. Нынешнее руководство решительно намерено избавиться от репутации фронта как организации, неизбираемой на серьезных выборах. До сих пор основных успехов НФ добивался на голосовании в Европейский парламент по той причине, что там французы, как и жители других европейских стран, голосуют именно сердцем, выражая отношение к собственным властям. Ведь от евродепутатов ничего не зависит, можно и порезвиться.

Главное, что сделала Марин Ле Пен (помимо жесткого требования к соратникам «фильтровать базар»), — смещение акцента с вопроса исключительно миграции и иностранцев на более широкую тему борьбы за права французов-трудящихся и социал-консерватизма. Тем самым НФ сделал заявку на то, чтобы наследовать нескольким политическим традициям Франции — левой (социальные права), голлистской (суверенитет и национальная идентичность), консервативно-буржуазной (семейные ценности, благополучие среднего класса). Обвинений в популизме при этом не избежать, но надо признать, что

публичная риторика у Марин Ле Пен сложилась достаточно целостная, внутренне непротиворечивая. Ну, а то, что происходит во Франции, где только в этом году случилось два потрясших всех массовых теракта с участием мусульман, подбрасывает партии изначально антииммигрантской направленности все новые козыри.

Так вот допустим, что нынешняя динамика сохранится и кандидат от Национального фронта становится победителем президентских выборов 2017 года. Что дальше?

Понятно, что главной темой станет иммиграционная реформа — ужесточение правил въезда и получения статуса беженца во Франции, сокращение социальных льгот переселенцам. Радикально изменить существующую систему сразу не получится, ведь раскол общества и элиты по данному вопросу никуда не денется. Но эффект будет масштабным — по всей Европе пойдет новая волна дискуссий на этот счет и все политические силы будут смещаться дальше вправо. Собственно, главный результат успехов крайне правых уже сейчас, не говоря о гипотетическом президентстве Ле Пен, заключается в том, что изменился характер дискуссии. То, что считалось недопустимо обсуждать в приличном обществе еще лет пять назад, сейчас стало нормой. Так что иммиграционные подходы ЕС будут, без сомнения, меняться.

Более интересная ситуация с собственно интеграцией. «Национальный фронт» — откровенные евроскептики. Условным аналогом может служить победа на выборах в Великобритании в 1979 году консерваторов во главе с Маргарет Тэтчер. Тот период получил название «евросклероза» — стагнации европейского проекта, в чем немалую роль сыграла и обструкционистская позиция Лондона. В ту пору упрямство баронессы не смогло остановить процесс, когда наступал клинч, всегда находился кто-то (например, многомудрый итальянский премьер Андреотти), который мог сказать: «При всем уважении, мадам, дальше нам придется двигаться без вас…» И британцы смирялись. Сегодня все иначе, прежней консолидированной воли все меньше, и появление убежденного противника интеграции, особенно во главе страны, которая эту интеграцию придумала и запустила, способно радикально дестабилизировать процесс.

Источник